Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6424 ( № 30 2013) Страница 6

В последнее время либеральный истеблишмент стремится привести к единому рыночному знаменателю такие общественные институты, как религия, семья, отношения полов. Отсюда принудительная секуляризация, ювенальные технологии и узаконивание однополых браков. Вполне тоталитарная практика.

– Вы считаете, что за левым консерватизмом будущее?

– Да. Думаю, в ближайшее время социальные и консервативные ценности выйдут на сцену в новом качестве. Их соединение естественно для России, а остальные идеологии исчерпали себя в ходе постсоветского политического спектакля. У нас есть возможность исправить ошибки прошлого. Левоконсервативный путь – это и есть работа над ошибками в национально-историческом масштабе.

Зёрна традиции нужно уметь различать среди хаоса даже в самые губительные для народа периоды. Выплёскивать с водой ребёнка – метод наших оппонентов. Мы не должны позволять навязывать нам ложные альтернативы.

– А конкретнее?

– Мы, бесспорно, отвергаем корпоративизм советской партийной касты и её либеральных наследников. Но мы готовы защищать ценности и навыки советских людей, познавших выгоды социального государства. Презрительное именование их «совками», «недочеловеками» – возмутительно.

Приобрести книгу можно в магазине «Москва», Тверская, 8

Мифы недавних лет

В. Мухачёв. Приватизация России, или Игра без правил: к дискуссии о прошлом в преддверии будущего. - М.: 2014.–217 с.– Тираж не указан.

Легенды о том, что приватизация создаст в России класс эффективных собственников и обеспечит прогресс экономики и общества, казалось бы, остались в прошлом. Сегодня мало кто вспоминает об этом. А зря. Это один из тех краеугольных камней современной российской экономической системы, на которых держится всё её здание.

Именно в силу этого книга Мухачёва крайне своевременна. Она не просто честно говорит о прошлом и о преступлениях, совершённых тогда лицами, неслучайно названными в народе "прихватизаторами". Она показывает логику развёртывания противоречий СССР, которые сделали возможными эти преступления, и доказывает, что, во-первых, были и альтернативные пути. Но они, во-вторых, не были реализованы в силу того, что ельцинско-гайдаровско-чубайсовская модель регресса нашей страны – не случайность, а последовательное воплощение в жизнь реальных политико-экономических интересов разлагавшейся партийно-государственной номенклатуры и теневых дельцов, помноженных на мифологическое сознание советской интеллигенции эпохи конца 1980-х.

И о том и о другом важно говорить именно сегодня, ибо в этом ключ к пониманию нынешних противоречий нашей страны, ключ к поиску альтернатив той модели стагнации, которая сохраняется до сих пор.

Начнём с экономических интересов. Давайте задумаемся, как могли лица, обладавшие остатками партийно-государственной власти (ельцины и Ко) или теневыми состояниями, насчитывавшими тогда едва ли десяток миллионов – не миллиардов, как ныне! – долларов, в течение нескольких лет стать собственниками металлургических, нефтяных гигантов, где один металлолом стоил миллиарды? Как они могли лишить этого состояния 150 миллионов россиян? Как они могли стать в течение едва ли десятилетия собственниками состояний в десятки миллиардов долларов?

Для решения описанных выше задач алчущей миллиардов постсоветской «элите» нужно было, во-первых, обесценить огромное экономическое богатство СССР. Во-вторых, лишить средств подавляющее большинство населения, поставив тем самым его в положение, когда любой символ собственности человек будет вынужден обменивать на хлеб и молоко для детей или водку для забвения. В-третьих, нужно было создать политико-идеологическую систему, в которой реальный протест против этого ограбления по-русски будет невозможен, а если возникнет – кроваво подавлен (что и произошло 20 лет назад, осенью 1993-го, когда первый демократически избранный парламент РФ был расстрелян из танков). Именно это и было сделано в нашей стране. И Мухачёв очень интересно и содержательно пишет о многих из этих процессов, что принципиально важно.

Теперь о мифологическом сознании нашей интеллигенции. К сожалению, о причинах первоначального (в конце 1980 – начале 1990-х) одобрения едва ли не большинством граждан России, особенно «элитной» интеллигенцией, планов массовой приватизации в книге говорится мало, а это один из важнейших аспектов проблемы. И посему автор этих строк хотел бы остановиться на этом несколько подробнее.

Логика едва ли не большинства нашей интеллигенции того времени была достаточно проста и основывалась, казалось бы, на неоспоримых аксиоматических положениях, на «трёх китах» рыночно-капиталистической мифологии.

Исходный пункт. Российская Федерация – вторая сверхдержава мира, обладающая пусть не самым современным, но значимым промышленным потенциалом, огромными ресурсами, великими научными достижениями, высокими технологиями в ВПК. И наша страна действительно была таковой до 1991-го.

Далее следует миф номер один: единственное, что мешает нашей экономике, – план и государственная собственность. Достаточно план сменить на рынок, а государственную собственность на частную – и всё заработает «как у них».

К нему добавляется миф номер два: государство – это неэффективный собственник, а частник – всегда эффективный.

И завершает всё миф номер три: переход можно совершить за 500 дней и при этом без значительных издержек для населения.

Все три утверждения сугубо мифологичны. Потому что:

– советская экономика не могла быть быстро превращена в рыночную ни по технологической структуре, ни по человеческой сущности советских людей, далёкой от модели «рационального эгоиста», ни по своей институциональной среде;

– мифом является утверждение о якобы априорной эффективности частного собственника. История капитализма показывает, что не исключением, а правилом для первоначального накопления капитала является массовое использование насилия, постоянный и жестокий передел собственности, резкий рост социальной дифференциации. И мы это всё получили в 1990-х годов. А в 2000-х мы убедились, что частный собственник в России стремится не к долгосрочным инновационным проектам, а к реализации модели «попила-отката», ибо паразитирование на природных ресурсах и государственном бюджете вкупе с коррупционными сделками и рейдерством гораздо прибыльнее вложений в научно-технический прогресс;

– переход не просто к рынку и частной собственности, но к капиталистической социально-экономической системе невозможно совершить за дни и месяцы. Рождение качественно иной общественной системы – всегда долгий и мучительный процесс. На мой взгляд, переход к капитализму вообще стал регрессом для России: к развитому капитализму мы давно опоздали. Да, советская модель в конце 1980-х зашла в тупик. Но из тупика можно и нужно было идти вперёд. Ельцинско-гайдаровские «реформы» оказались путём назад. И плоды этого мы пожинаем до сих пор, и ещё будем долго пожинать.

Книга Мухачёва является напоминанием нам всем о приватизации 1990-х и одновременно служит сейчас, в начале новой волны масштабной приватизации, предостережением власти, чьи интересы отнюдь не всегда равнозначны интересам общества.

Александр БУЗГАЛИН, директор Института социоэкономики Московского финансово-юридического университета

«Исчезли думы – исчезли и властители»

"ЛГ"-ДОСЬЕ

Евгений Викторович Абдуллаев (род. в 1971 г. в Ташкенте) - поэт, прозаик и критик. Критические статьи публикует под настоящим именем, стихи и прозу – под псевдонимом Сухбат Афлатуни. Окончил философский факультет Ташкентского государственного университета (1993). Публиковался в журналах «Арион», «Дружба народов», «Звезда Востока», «Знамя», «Иерусалимский журнал», «Новая Юность», «Октябрь», альманахах «Малый шёлковый путь» (Ташкент – Москва, 1999–2005) и «Интерпоэзия» (Нью-Йорк – Москва, 2005) и др. Лауреат премий журнала «Октябрь» (2004, 2006), «Русской премии» (2005), молодёжной премии «Триумф» (2006).  Автор книги стихов «Псалмы и наброски» (2003) и прозы – «Ташкентский роман» (2006).

– Вы себя ощущаете как писатель билинг­вальный или узбекский, пишущий по-русски, или русский, но с узбекским мироощуще­нием?

– Боюсь разочаровать, но я себя – как писатель – вообще не ощущаю. У меня весь центр ощущения, всё скопление рецепторов – в том, что пишу. На кончиках собственных пальцев. Конечно, когда мы – Санджар Янышев, Вадим Муратханов и я – придумали «Ташкентскую школу», этот во­прос на какой-то момент стал важным. Кто мы, что мы. Нужно было это как-то самим себе вслух сказать. Да, выросли в Ташкенте. Да, «полукровки». Но этого мало. Для юридического гражданства этого «права почвы» и «права крови» обычно достаточно. Для литературного гражданства – нет. Тут важна та возгонка, которую этот опыт времени и места получает в твоих текстах. Степень его осмысленности и «пропитанности» им.