Александр Глазунов - Нам нужна… революция Страница 6

Да, получалось, что дамоклов меч партийного разбирательства, висевший над каждым советским чиновником, способен был породить только страх, но никак не ответственность. Её воспитать мог только закон, перед которым все были бы равны. Александр Александрович прекрасно понимал, что решение проблемы именно в ликвидации пробелов в охотничьем законодательстве, а если смотреть ещё глубже, то и в законе о животных. Поэтому Улитину большее удовлетворение приносила его деятельность в составе Рабочей группы Верховного Совета РСФСР по выработке законодательных актов, инициатором которых в основном он сам и был. Немало сил он вложил и в разработку Закона «Об охране и использовании животного мира», принятого в 1982 г. Верховным Советом РСФСР. Александр Александрович считал это огромной победой закона над человеческим произволом в природе. Затем пошла уже будничная, хотя и немаловажная, работа над подзаконными актами, такими, как «Кадастр животного мира», надо было готовить и соответствующие постановления по вопросам, связанным с регулированием численности животных, развитием охотопользования и его самостоятельности. Конкретная работа над нормативными документами помогла Улитину понять главное — без изучения проблем охотничьего хозяйства в целом как отрасли не решить и проблем, связанных с правильным нормированием в законодательстве. Это просто невозможно. Но работая в Главохоте, Улитин по должности своей курировал деятельность «Росохотрыболовсоюза» — крупного российского общественного охотопользователя, обслуживающего около 17 % всех охотничьих угодий России. Трения между руководством Главохоты и «Росохотрыболовсоюзом» тогда ещё не были превращены в непримиримую борьбу. Организация общественного охотопользователя существовала за счёт собственных средств, приносила немалый доход государству и всеми своими действиями способствовала сохранению и воспроизводству не только диких животных, но и среды их обитания. Здесь в основном всё регулировалось экономическими соображениями, насколько это позволяла система, а в Главохоте признавали более действенными в управлении волевые решения. И Александр Александрович постепенно принимал сторону «Росохотрыболовсоюза», убеждая руководство всех уровней, что уже результатами своей деятельности они доказали, какие методы лучше для рационального использования природного ресурса. Говорил он это неоднократно и в ЦК КПСС, защищая именно и государственные, и общественные интересы…

Из командировки в Сибирь Александр Александрович вернулся здорово уставшим и опустошённым. Однако сон не шёл. Он сел к столу и мысли потекли сами собой:

Душа небывалой соперницейЛюбить заставляет всерьёз,И сущее множит и вертитсяСреди заклинаний и слёз…

Строчки стихотворения ложились на бумагу, и одновременно уходило их сердца гнетущее беспокойство, тоска. Сам он вряд ли понимал, что с ним происходит, да он и не думал об этом. Хотя несколько и удивился, потому как настроение его явно не было лирическим…

А утром Улитина вызвали в ЦК КПСС, но совсем не по делу о браконьерстве. Ему предложили возглавить Ассоциацию «Росохотрыболовсоюз». На Центральном совете это предложение было поддержано, а спустя год Съезд утвердил А. А. Улитина председателем Центрального Правления Ассоциации «Росохотрыболовсоюз». Он с головой окунулся в работу. Свою кандидатскую диссертацию Александр Александрович защитит лишь спустя три года.

Тогда он ещё и предположить не мог, что работа его в Ассоциации заставит вообще по-новому взглянуть не только на охотничье хозяйство, но и на проблему сохранения дикой природы. Выводы свои Улитин изложит в докладе Московскому отделению Петровской академии наук и искусств (ПАНИ), который и станет основой его докторской диссертации «Экономические, экологические, правовые проблемы развития охотничьего хозяйства в условиях обеспечения охраны охотничьих животных». Здесь уже Улитин убедительно показал и прошлое охотничьих хозяйств России, и их настоящее в условиях развала вследствие так называемых «экономических» реформ; он сумел в ней отразить и пагубность отсутствия в природопользовании государственной политики, надлежащей координации между федеральной властью и региональными властями, а также отсутствие законодательного закрепления надлежащих прав охотопользователей, которые давали бы им возможность развиваться в рыночных условиях; приводился анализ существующего налогового законодательства, мешающего этому развитию, а затем очень ясно показал и роль науки для охотничьего хозяйства как самостоятельной отрасли…

Заседание Центрального Совета закончилось поздно, но дела всё не отпускали Улитина — продолжались телефонные звонки, толпился народ в кабинете… Однако чувствовалось, что Александр Александрович здорово устал, да и день у него был довольно напряжённым. Он всё больше хмурился и как-то односложно и вяло отвечал на вопросы. Увидев, что я заметил перемену в его настроении, Улитин тихо признался, что усталость тут ни при чём, а выяснились обстоятельства, которые любого могут привести в уныние, правда, от него они этого не дождутся. Как оказалось, вместе с доктором экономических наук, профессором и академиком РАЕН Н. Н. Лукьянчиковым и доктором биологических наук, академиком ПАНИ В. А. Кузякиным они разработали «Концепцию государственной налоговой политики», где речь шла как раз о природной ренте, то есть о формировании доходной части бюджетов, федерального и региональных, за счёт платежей за природные ресурсы, доходами от которых сейчас пользуется лишь небольшая группа людей, хотя все ресурсы в стране по закону принадлежат государству, а значит, всем. Проект этой Концепции и экономическое обоснование некоторых главных её положений разработчики отправили заместителю Председателя Правительства РФ В. Б. Христенко и спикеру Государственной Думы Г. Н. Селезнёву. Из Правительства ответа пока не поступало, а вот председатель нижней Палаты Парламента России дал указание соответствующим фракциям и Комитетам проработать предложения учёных.

— Стала известна первая неофициальная реакция некоторых депутатов Госдумы, — со вздохом проговорил Улитин, — крупных бизнесменов. Ознакомившись с нашей Концепцией о природной ренте, они заявили, что, если такой закон пройдёт, тогда, мол, в этой стране им делать нечего. Вы представляете?

Александр Александрович машинально достал из пачки сигарету, но, видимо, сразу забыл о ней.

— Любопытный факт, задумчиво заговорил он снова. В 1992 году Россия вместе со 178 государствами подписала на Конференции ООН в Рио-де-Жанейро несколько программных документов, которые определяли согласованную международную политику по обеспечению устойчивого развития и сохранению биосферы Земли. И что вы думаете? А США отказались подписать эти документы. Они привыкли жить за счёт природных ресурсов других стран, в том числе и России… А у нас денег нет в государстве на борьбу с волком и браконьерством, всё на общественные организации свалили…

Улитин снова замолчал, теперь надолго, думая о чём-то своём. И я не мешал ему.

— Лет десять назад, — наконец-то прикурив, сказал Александр Александрович, — я написал стихотворение, где есть такие строки — Земля вне закона. Она полигон для судеб. Мы в космосе дома. И так не наделать бы бед… — он невесело усмехнулся, — получается, накаркал…

Я слушал немного резковатый голос Улитина, и вдруг вспомнил, как при чтении сборника стихов Александра Александровича меня всё время преследовало ощущение чего-то нереального. Но я никак не мог понять, в чём тут дело. И только теперь я осознал, что меня поразило в творчестве Улитина — это почти явное отсутствие стихов о природе в прямом смысле этого слова. У него все стихи были о любви. Я бы даже назвал поэта Александра Улитина любовным лириком. Могло ли такое быть случайностью? Теперь же, зная о нём несколько больше, я наконец-то понял, что Улитин на своей должности, а значит, и в жизни занимается не просто спасением дикой природы от людского произвола, он ещё и бескомпромиссный борец против дикой природы в самом человеке. А на это способен только тот, кто одержим неистощимой силой любви ко всему живому. Очевидно, светлое чувство любви и есть то связующее качество в его натуре, которое сделало личность Улитина цельной и неразделимой. Именно любовь способна была родить в его душе справедливое чувство жалости к «братьям нашим меньшим». Именно любовь подвела его к мысли о правильности и необходимости ноосферного пути развития России. И я теперь знаю точно, что главное здесь всё-таки не сфера Разума — это постфактум, следствие работы и духовного продвижения сферы Души. И что именно сфера Души вмещает в себя сферу Разума, ноосферу бытия — будущего и России, и всего человечества.