Сергей Васильев - В поисках диалектики Страница 6

В другой формулировке Аристотель говорит уже о противоположностях и о противоположности мнений. «Если невозможно, чтобы противоположности были в одно и то же время присущи одному и тому же (пусть будут даны нами обычные уточнения этого положения), и если там, где одно мнение противоположно другому, имеется противоречие, то очевидно, что один и тот же человек не может в одно и то же время считать одно и то же существующим и не существующим».48 В данном случае мы видим, что члены противоречия – это противоположности, более того, противоположные мнения.

Третья формулировка несколько отличается от первых двух: «наиболее достоверное положение – это то, что противолежащие друг другу высказывания не могут быть вместе истинными».49 Здесь членами противоречия выступают противолежащие высказывания. Противоположность же, по Аристотелю – один из видов противолежания.

Напомним, что Аристотель различал 4 вида противолежания. Это противоречие, лишенность, противоположность, отношение. Он говорит о противолежащем так: «Противолежащими называются противоречащее одно другому, противоположное одно другому, соотнесенное, лишенность и обладание, а также последнее «откуда» и последнее «куда» – такие, как разного рода возникновение и уничтожение; равным образом противолежащими называются те свойства, которые не могут вместе находиться в том, что приемлет их, – и сами эти свойства, и то, откуда они».50 Таким образом, противолежание шире противоположности. Примечательно, что Аристотель в качестве примера противолежания берет серое и белое. А их нельзя назвать противоположностями в собственном смысле слова.

Следует отметить, что различие видов противолежания у Аристотеля несколько смазано. Так Аристотель пишет, что одна противоположность есть лишенность другой. Всякое противоположение есть некоторого рода лишенность, но вряд ли всякая лишенность есть противоположение. С другой стороны, по Аристотелю, лишенность – это некоторого рода противоречие. Нет строгого различия и между лишенностью и противоположностью. Итак, если следовать формулировкам самого достоверного, по Аристотелю, начала, логическое противоречие может быть между мнениями, приписывающими предмету противоположные предикаты, противолежащие предикаты и мнениями, одно из которых утверждает наличие какого-либо предиката у предмета, а другое отрицает это наличие. Мы видим, что логическое противоречие и противоречие как вид противолежания не совпадают между собой. Первые две формулировки закона можно считать эквивалентными в том случае, если присущность и неприсущность одного и того же одному и тому же и присущность одному и тому же обеих противоположностей в одном и том же отношении совпадали бы. Но ведь во втором случае утверждается присущность обеих противоположностей, то есть относительно каждой утверждается ее присутствие и не утверждается отсутствие какой-либо противоположности. То есть предмет есть и одна, и другая противоположность одновременно. Почему же это, по мнению Аристотеля, невозможно?

Дело в том, что противоположности, согласно Стагириту, есть крайнее, законченное различие внутри общего рода. Поскольку противоположность есть максимальное различие, каждая противоположность есть лишенность (отсутствие) другой. Невозможно, поэтому приписывать противоположные предикаты одному и тому же в одном и том же отношении. Диалектика же рассматривает противоречие как отношение именно противоположностей.

Примечательно, что у самого Аристотеля мы встречаем указание на такие случаи, которые можно рассматривать как некоторый «обход» закона непротиворечия. Так, утверждая о невозможности одновременной присущности противоположностей одному и тому же, он делает примечательную оговорку: «разве, что обе присущи ему лишь в каком-то отношении, или же одна лишь в каком-то отношении, а другая безусловно».51 Замечательно здесь не наличие противоположностей в разных отношениях, а наличие одной безусловно, а другой в каком-либо отношении. В «Софистических опровержениях» Аристотель пишет: «Ничто не мешает, чтобы один и тот же вообще-то говорил неправду, а в каком-либо отношении и о чем-то говорил правду или чтобы в чем-то он был правдив, а вообще-то неправдив».52 Аналогично обстоит дело с тем, что наполовину является одним, и наполовину противоположным. Аристотель, рассматривая софистические уловки, замечает, что иногда нелегко усмотреть, какое определение предмета будет правильным. «Это бывает в тех случаях, когда противолежащие друг другу свойства одинаково присущи. Ибо тогда кажется, что надо согласиться, что или и то и другое может сказываться вообще, или что ни одно из них не может сказываться. Например, если нечто наполовину бело и наполовину черно, то спрашивается, белое оно или черное?».53 Кроме того, Аристотель замечает, что одно и то же не может быть вместе обеими противоположностями в действительности, но может быть ими в возможности.54

По нашему мнению, для правильного понимания достоверного начала познания важен феномен промежуточного. Промежуточное, по Аристотелю, лежит «между» противоположностями и не является крайним различием. С одной стороны, промежуточное слагается из противоположностей: «все промежуточное принадлежит к тому же роду, что и противоположности, есть промежуточное между противоположностями и слагается из противоположностей».55 Это значит ему одновременно присущи обе противоположности, обе они в нем присутствуют. Причем мы не можем выделить те различные отношения, по которым можем развести противоположные предикаты.

Промежуточное есть именно смешение, соединение противоположностей, в котором нельзя четко отделить одну противоположность от другой. С другой стороны, характеризуя равное по отношению к большому и малому, Аристотель говорит о том, что оно есть совместное отрицание противолежащих друг другу вещей. Но тогда промежуточное не складывается из противоположностей, они не присутствуют в промежуточном, а отсутствуют в нем. Неясно каким образом противоположности, как крайности, могут присутствовать в промежуточном, которое по определению, есть как раз не крайнее, не законченное различие? Не есть ли это нарушение закона непротиворечия? Аристотель так не считает. Наличием промежуточного противоположность как вид противолежания отличается от противоречия, у которого промежуточного нет.

Гегель, в противовес традиции идущей от Аристотеля, признавал действительность противоречия. В «Науке логике» Гегель говорит о том, что противоречие есть корень жизненности, принцип самодвижения, которое есть изображение противоречия. В качестве примера наличных форм существования противоречия Гегель приводит движение, стремление и отношение. Целесообразно сопоставить взгляды Гегеля и Аристотеля по поводу диалектической трактовки этих феноменов.

По Гегелю: «Само внешнее чувственное движение есть непосредственное наличное бытие противоречия. Нечто движется не так, что оно в этом «теперь» находится здесь, а в другом «теперь» там, а только так, что оно в одном и том же «теперь» находится здесь и не здесь, в одно и то же время находясь и не находясь в этом «здесь».56 С точки зрения логики можно принять формулу «здесь и не здесь одновременно», если добавить «в разных отношениях», например, частично здесь и частично не здесь, но невозможно, чтобы нечто одновременно находилось и не находилось в каком-то месте. Это запрещает закон непротиворечия. В другом месте Гегель поясняет в чем состоит диалектика движения: «В данный момент планета находится в одном определенном месте, но ее «в себе» заключается в том, чтобы быть также в другом месте, и она осуществляет это свое инобытие тем, что движется».57 В таком понимании диалектики движения нет ничего противоречащего формальной логике.

Конец ознакомительного фрагмента.

1

«Государство», 16 с. – 17а.

2

История античной диалектики. – М., 1972.. – С. 29.

3

История античной диалектики. – М., 1972.. – С. 30.

4

Гадамер Г. Г. Диалектическая этика Платона (Феноменологическая интерпретация «Филеба»). – СПб., 2000. – С. 40.