Анна Берзер - Слушали - постановили Страница 6

Товарищ Маленков разработал проблему типичности, сказав, что типичность есть основная сфера приложения партийности в реалистическом искусстве, он показал, как нужно понимать типичное *. Остро поставлен вопрос о развитии таких жанров нашей литературы, как сатира, чтобы бичевать все негодное в прошлом.

Очень многие выводы из всей работы XIX съезда наша писательская организация и все литературные силы должны сделать. Мы, конечно, их и делаем повседневно и постараемся этот опыт обобщить на пленуме. Эта программа нашей деятельности подтверждена в тяжелый для нас день смерти товарища Сталина, она подтверждена в речах руководителей нашей партии и правительства, в тех трех речах, которые мы слышали с трибуны на Красной площади, сказанных товарищами Маленковым, Берия, Молотовым **. Она подтверждена тем, что мы продолжаем эту программу построения коммунизма на основе гигантского движения нашей страны, что нами руководит испытанная в боях наша Коммунистическая партия Советского Союза...

* Фадеев еще не знает, что формулировка типического в докладе Маленкова списана его референтом из статьи известного литературоведа, репрессированного "врага народа" Д. Святополк-Мирского.

** Характерно, что Фадеев "не заметил" Хрущева.

И мы должны разобраться в том, какие методы применяют наши противники, чтобы свести с правильных путей нашу литературу. Я хочу немного остановиться на этом.

За последние годы мы разгромили ряд антиленинских, антипартийных течений, которые не имели массового распространения, но проникали в наши органы, в редакционные аппараты и так далее, причиняя серьезный вред нашему развитию и отравляя известную часть наших кадров своей вредной идеологией. Мы разгромили такие течения и группировки. Это были "безродные космополиты", "низкопоклонники". Вы помните, как, не вполне понимая этого противника, мы поставили вопрос о нем на XII пленуме Правления Союза советских писателей? Центральный Комитет партии указал нам на это явление как на антипатриотическую критику людей, зараженных космополитизмом, показал их связи с идеологией космополитов на Западе, показал, что это является империалистической агентурой. Мы с честью провели борьбу с космополитизмом и будем проводить эту борьбу и дальше.

Но было бы наивно думать, что мы не имеем представителей этой идеологии в нашей литературной среде. И они вновь могут осуществлять свое влияние. Поэтому нам нужна бдительность, о которой я говорил.

Далее, национальным отрядам нашей литературы пришлось проводить борьбу с буржуазным национализмом и его пережитками. Эта борьба проводилась во всех наших республиках - борьба с буржуазным национализмом - украинским, белорусским, узбекским, азербайджанским, латвийским, еврейским. Как показал ряд событий, эти националисты и связанные с ними другие контрреволюционные группировки вели свою работу изнутри.

Буржуазные националисты по своему идейному облику не отличаются от космополитов, так как работают также на иностранный капитал, являются его наемниками, но действуют только под национальным флагом. Это не значит, конечно, что все проявления буржуазного национализма, с которыми мы имеем дело, что их представители обязательно являются агентами иностранного капитала, но это значит, что в области идеологии они проводят такую идеологию, которая воспитана империализмом *.

* В этой речи Фадеев, наверно, непроизвольно и не отдавая себе отчета, совершил неповторимый, первый в истории нашей жизни "пробег" по всем идущим от Сталина делам, волнам, потокам и "врагам", точно отмеченным и "разгромленным" по мановению его руки. Свод дел, страницы энциклопедического словаря, пропасть и черная бездна... Не уверена, был ли бы "товарищ Сталин" доволен этим.

Нам пришлось выявить империалистические течения в литературе. Формалистические течения также не являются безобидными, потому что они характерны для многих враждебных нам идеологий, в частности для двух вышеназванных течений, в особенности для первого - космополитического.

По самой сущности своей, по своей природе оно призвано к тому, чтобы наше социалистическое, коммунистическое содержание, нашу идеологию выхолостить с помощью формы выражения ее, то есть создать такую форму, поставить ее во главу угла, при которой идеология уже не важна. Я уже даже не говорю относительно таких вариантов формализма, которые мы считаем штукарством. Но в более широком смысле - это течение, которое ставит примат формы над содержанием с тем, чтобы выхолостить содержание, чтобы оценивать литературу с точки зрения ее абстрактной художественности минус идеология.

Было бы наивно думать, что у нас нет представителей таких взглядов. Нам пришлось нанести очень серьезный удар тому течению, которое в свое время, в статье "Правды", было охарактеризовано как новорапповское течение.

У нас есть представление, что будто бы среди разных антиленинских течений это новорапповское течение менее враждебно. Это глубокое заблуждение. Как вы помните, наибольшими выразителями этой "теории" были Велик, Шкерин и некоторые другие "теоретики" нашего литературного развития. Но дело не только в них. Дело в том, что это течение тоже продолжает действовать в литературе...

Такая позиция сопровождается заушательством по отношению к широким писательским кадрам, потому что только, мол, группа, одиночки ортодоксальных социалистических реалистов овладели художественностью и всем, все остальное подлежит осуждению как чуждое.

Я хочу напомнить статью в "Правде" "Против опошления литературной критики". В этой статье говорится:

"Однако еще до сих пор среди наших литературных критиков встречаются люди, подменяющие в своих статьях настоящую, большевистскую критику заушательской, вульгарной "критикой", чуждой духу нашего общества и приносящей не пользу, а вред".

Дальше "Правда" разбирает отношение А. Белика к партийности литературы, как определена она Лениным. "Правда" пишет:

"Невежественный и недобросовестный критик А. Бе-лик не задумываясь переносит ленинскую оценку буржуазной литературы на советскую литературу: "Ведь и по сей день, - пишет он, - в сознании некоторых литераторов не искоренены еще пережитки торгашеских отношений, бюрократизма, элементы карьеризма".

Такой вульгарный, в корне неправильный взгляд определяет недоброжелательное, заушательское отношение А. Белика к советским литераторам" (Правда, 1950, 30 марта) *.

* Имя А. Белика было в то время всем известно. То был грубый проработчик журнала "Октябрь", часто печатавшийся на его страницах. Статьи его вызвали неожиданно гнев Сталина по трудно понимаемым причинам. Может быть - слишком активный, может быть - слишком близкий Сталину по духу, а может быть - принял Белика за Бялика... Но все тогда радовались, что Белику влетело. И Фадеев радовался тоже.

Сейчас, когда XIX съезд партии развил перед нами огромную позитивную программу, суть заключается в том, чтобы бороться за повышение идейно-художественного уровня нашей литературы. И здесь эти новорапповские "деятели" обязательно встают в число наших противников.

Хочу остановиться на том, как действуют различные виды наших противников в литературе и искусстве. Каким путем могут космополиты, буржуазные националисты, формалисты примоститься к этим требованиям и задачам повышения художественного уровня на основе нового идейного качества, которое поставлено XIX съездом партии?

Один из способов, который нам хорошо известен, - это как бы хорошо ни было написано произведение, найти в нем такое со стороны художественной, что не отвечало бы уровню требований, которые поставлены XIX съездом партии. И наоборот, если в произведении существуют идейные недостатки или произведение является идейно порочным, как, например, роман В. Гроссмана, именно благодаря наличию пороков раздувать его художественные достоинства и поднимать на пьедестал.

Но к этому прибавляется и новый способ - противопоставления одного произведения другому. Противопоставить произведение Гроссмана другим произведениям, чтобы с его помощью их разгромить.

Хочу привести пример из нашей практики. Возьмите хотя бы то, что произошло в секции прозы. На первом обсуждении первой книги романа Гроссмана "За правое дело" такие люди, которые нашей общественностью не раз разоблачались как проводники космополитических идей, - Субоцкий, Бровман и другие, - на какой пьедестал они подняли роман Гроссмана!

"Мне кажется, что новый роман Гроссмана, - говорит Субоцкий, - будет панорамой нашей эпохи. Не только эпохи Отечественной войны, но и эпохи социалистической..."

Так выступает и Бровман. А Авдеенко говорит: "У меня не хватает эмоций, образования, может быть, уменья,

чтобы оценить эту книгу" (с места: это - правильно!). И далее здесь Авдеенко, вольно или невольно, сознательно или нет, но является проводником этих новорапповских тенденций, старается с помощью романа В. Гроссмана разгромить роман Константина Симонова "Товарищи по оружию".