Терентiй Травнiкъ - Цветная музыка души. Беседы, встречи, интервью Страница 6

Вопрос ведущего: Понятно, что ребенок чувствует себя зависимым материально. Может ли он выйти из-под родительской опеки, сказав: «Я буду делать так, как хочу»?

Терентiй: Ребенок, все равно, не сможет выйти из-под родительской опеки, но не потому, что родитель его удерживает, а потому, что он просто не может этого сделать в силу личностной органики возраста.

Вопрос ведущего: Возвращаясь к началу нашей беседы, на сколько важно ребенку быть откровенным с родителями? Что делать, когда ребенок не может сказать отцу, матери многое? Боится поделиться своими проблемами?

Терентiй: Я не сторонник откровенности родителей и детей, пусть это и традиционная точка зрения, но мне кажется это не совсем правильно. Дело в том, что многие родители ищут откровенности со стороны детей, скажем для того, чтобы ребенок не получил неправильного влияния со стороны той же улицы. Но вопрос здесь глубже и состоит, прежде всего, в том, как достигнуть правильности в откровенности. Просить, требовать, убеждать – нельзя. Если все же сможет родитель создать своей любовью такие условия, чтобы ребенок был с ним откровенен, то и честь, и хвала такому родителю. А других условий, т.е. когда из ребенка выбивают эту откровенность, я не приемлю. И не редкость, что сама откровенная форма общения между мамой и сыном, мамой и дочкой, порождают некий, я бы назвал, замкнутый мирок, где многие вопросы решает «любимая» мамочка, «любимый» папочка, и в ребенке исчезает экспериментаторский дух. Все-таки ребенок должен получать некую форму откровенности и со стороны улицы, потому что именно в этом и состоит развитие его социальной адаптации. Да, безусловно, что на улице сложнее учиться, там ведь нужно быстрее принимать решение. Родители вообще очень сложно балансируют в рамках откровенности с детьми, по сему, я опять же подчеркну, я не сторонник этого.

Продолжу. Во-первых, многие родители субъективны, предвзяты, им кажется, что они способны вынести, воспринять, понять откровенность ребенка. Конечно, такие родители есть, но речь сейчас не о них. Дело в том, что существуют многочисленные нюансы этой самой откровенности. Например, когда у папы ребенок крадет приличную сумму, которая собиралась не один год на какие-то важные мероприятия, то откровенное признание ребенка в этом, есть очень сложная задача и для него, и для папы и хорошо, если папа поймет и оценит честность, а не начнет психовать или вести себя неадекватно. Далее, давайте подумаем о взыскании за такой проступок в рамках семьи. Так вот, оно в семье почти всегда будет неправильным. Родители не могут взыскать с ребенка должным образом за то, что ребенок своровал у них большие или последние деньги, немалые деньги. Так устроена эмоциональная сфера и «кнут» вылезет обязательно. Сначала это скандал, осуждение, какие-то требования, но потом все равно идет прощение, деваться-то некуда – это их ребенок. И у ребенка закрепляется размытое понимание содеянного. Мало кто из родителей может правильно наказать своего ребенка, тут либо перегнут палку, либо сгладят. А от этого зависит, как в дальнейшем сложиться отношение ребенка к родителям.

Вопрос ведущего: Понятно, перебью… Но родители могут дать шанс ребенку перестать мучиться за этот проступок. В принципе же, есть ходы, когда можно исправить эту проблему: подработкой, какими-то вещами, когда ребенок снимет с себя эту тяжесть.

Терентiй: На самом деле откровенность – это некая пленительная звезда в отношениях родителей и детей. Но, прежде чем вообще декларировать в семье откровенность, которую просят родители от своих детей, я бы посоветовал родителям изучить школу принятия, терпимости по отношению к тому, что будет услышано от ребенка, какой секрет выложит их любимое чадо. Родитель ждет хорошего, и часто бывает не готов слышать плохое, не готов к проблеме. Когда мы в семье поднимем вопрос об откровенности, прежде желательно поговорить между собой о таких вещах, как быть терпимыми. Не пройдя школу терпения, терпимости, родителям получить откровенность от ребенка даже в какой-то мере опасно. Поэтому, повторюсь, я не сторонник откровенности, декларируемой необдуманно, в основном от этого и идут перекосы: ребенок говорит откровенно, а родители моментально переводят его откровенность в акт взыскания, даже в акт какого-то возмездия, ребенок может замкнуться от этого. И еще: родитель может потерять доверие к ребенку от услышанного и обольщаться в собственных силах принятия ему не стоит. Конечно он попробует выйти из ситуации с неким достоинством, но у него вполне может затаиться подозрение на дальнейшие поступки ребенка и любое отсутствие того дома, даже час-два родителем будет тяжело переживаться, старое всплывет обязательно, если родитель не работает над собой. Поэтому скажу, что доза откровенности родителям со стороны детей должна быть минимальной. Ребенок сам должен почувствовать, с кем можно быть откровенным и на сколько, а не под призывом родителя с засученными рукавами открывать свои тайны. Родителям не стоит обольщаться и говорить детям, мол, а ну-ка расскажите нам все и мы поймем. По моим наблюдениям, где-то процентов 80 детей не откровенны со своими родителями, или очень сдержанно это делают. А иногда и врут. Это отдельная тема и серьезная. Но скажу так, что врут только тому, кого бояться, кто слаб в любви, кто не снесет правды. Если вам врут дети, то где-то вы их напугали. Ищите в себе решение проблемы. Я прошу не путать с фантазиями. Они всегда прекрасны, ибо не злобны и не корыстны.

Вопрос ведущего: В принципе, родитель хочет, должен, и может влиять на формирование своего ребенка, как более старший, любящий человек. А если ребенок закрыт, неоткровенен с ним, родитель не знает его внутренней жизни, его переживаний, это делать сложно. Значит, ребенок со своей бедой не придет в родительский дом, он может сказать об этом тому человеку, который не даст хорошего совета. Пример: очень юная девушка забеременела, она не пойдет к матери, испугается, но пойдет делать несанкционированный аборт, или еще что-то. Это может быть сын-подросток, который натворил что-то криминальное, и будет решать это какими-то дворовыми способами.

Терентiй: Здесь так, во-первых, если дочь не пойдет к матери и испугается, надо понять, почему она испугается, а если она действительно испугается, то лучше не ходить к матери, зачем это нужно? Так же как и сыну к отцу. Вопрос прозвучал: каким образом контролировать, взаимодействовать с ребенком?

Вопрос ведущего: Да, было бы неплохо влиять на ребенка, каким-то образом участвовать в его жизни, помочь. Для того, чтобы помочь, надо знать: что у ребенка происходит внутри.

Терентiй: Я придерживаюсь простого правила в воспитании. В общем, несложной схемы. Она условно сложная, но в своем контексте, в своей глубине, крайне проста. Поясню так: эмоциональная реальность, которая создается родителями и транслируется вовне, в том числе и на ребенка, должна быть позитивной. Если родитель позитивен со своей стороны, то, в общем, и все воспитание идет как позитивное само собой. Воспитывать надо самим образом жизни семьи, взглядами, самой средой, которую формируют родители в семье: законами, уставами, которые выполняются, прежде всего, родителями. Дети подражают, но до двенадцати лет, дальше время упущено, поздно примеры приводить. Бывают, конечно, исключения, когда в очень хороших семьях бывают проблемы с детьми, в семье не без урода, я с такими случаями сталкивался, но все равно там какая-то ржа была и есть, если внимательно посмотреть, не бывает на пустом месте проблемы. Если мы рассмотрим частный случай, когда ребенок становится неправильным в той семье, которая, казалось бы благополучная, то здесь могут быть два варианта: либо у ребенка существуют внутренние проблемы с психикой, которые надо раскрывать более детально уже на медицинском уровне, что родители часто не замечают, не видят, а может быть видят, но не хотят принять, потому что очень трудно сознаться, что у ребенка существуют отклонения. Если же этого нет, то отклонение ребенка связано с очень тонкими неправильными перекосами в отношениях в семье, которые не бросаются в глаза при первом рассмотрении. Все равно не бывает так, чтобы ребенок ни с того и ни с сего пошел бы в какой-то перекос. Это, прежде всего, дефицит любви, дефицит внимания, при всей, кажущейся, благополучности в семье. Такая проблема никак не отслеживается самими родителями, ведь они дают все возможное. Проблему можно расширить. Скажем, это вопрос воспитания самих родителей. Но когда уже у них появились дети, такой подход не корректен, как таковой, т.е. поздно родителям воспитываться, когда ребенок растет не по дням, а по часам, нужно воспитываться, мне кажется, до того, как супруги решают иметь детей, а потом только довоспитываться можно. Это сложно, это нужно историю вспять обращать и обучать молодых людей правильности, а не когда все уже случилось. Что делать? Тогда вопрос рассмотрим по-другому: молодые люди очень трудно учатся правильности, когда в 20 лет создается семья там не до правильности. Получается, что нужно сдвинуть время появления детей к годам, эдак, к 49? Но тогда уже сложно родить, существует несоответствие физического и духовного. Родители молодые рожают детей, а часто к воспитанию подключатся бабушки со своими элементами правильности. Возникает непростая, я бы сказал, кривая картина, которую очень сложно исправить. Я бы посоветовал делать так: когда только замышляется рождение ребенка в семье, то принять это, как сигнал для отслеживания самого себя. Ребенок растет, все непросто, но пока еще есть какой-то момент отдыха, паузы, ребенок пока маленький. Вот за этот момент, за 3—4 года, родители должны наверстывать и пересматривать свои позиции в отношении ребенка, читать педагогическую литературу, осваивать ее и готовиться к принятию осознанной личности, которая в 5 – 6 лет даст о себе знать, и потребуются уже действительно педагогические навыки. За это время, даже при стирании пеленок, болячках и кормлениях, можно параллельно заниматься педагогическим самообразованием. И если какие-то папы, мамы сваливают на то, что «руки, ноги устали», все пеленки, пеленки, пеленки – то здесь надо понимать на что шли. Семья – это более чем работа, это изменение жизни на 180 градусов, но не в худшую, а – в трудную сторону. Т.е. пока еще пеленки и памперсы, то потом появятся «пеленки» другого плана, интеллектуальные пеленки, которые куда сложнее стирать.