Михаил Ципоруха - Флотоводцы и мореплаватели Екатерины Великой Страница 6

8. Во время сего пути всем офицерам, унтер–офицерам и рядовым определяем по их чинам двойное жалованье, а наемным людям двойную плату против обыкновенной, которое и года на два впредь выдать можно.

9. В случае благополучного успеху сего предприятия всемилостивейше обещаем: всем, бывшим в том пути, окладное рядовое жалованье каждому по смерть, не считая того, что в продолжении свой службы впредь по чину получать будут.

10. Кому ж в сем предприятии смерть приключится, того оставшим, жене по замужество или по смерть, а детям до возрасту, производить половинное окладное, по чину покойного, жалованье.

11. На все сие и на протчее, что к тому принадлежит, сочинить и дать главно–команду имеющему офицеру обстоятельную инструкцию, для порядочного управления и для всяких чаятельных случаев.

12. По сему делу повелеваем присутствовать статскому советнику и профессору Михайле Ломоносову.

13. Все сие предприятие содержать тайно, и пока сего нашего указу до времени не объявлять и нашему Сенату.

14. А для производства по тому письменных дел употреблять обер–секретаря и одного из канцелярских служителей, которой бы переписывать мог.

На подлинном написано собственною ее императорского величества рукою тако: Екатерина.

Получен майя 14 дня 1764 [года]» [2, с. 306–308].

Получив указ императрицы об организации экспедиции, Адмиралтейств–коллегия решила прежде всего организовать зимовочную базу на Шпицбергене и подготовить суда — два пинка (военных транспортных судов) и один бот для плавания самой экспедиции.

По поводу зимовочной базы было решено (явно по совету Ломоносова): «Для предписанной экспедиции, во–первых, весьма потребно на Шпицберген взять, ради зимовья, избы с сенями и чуланами. Купить у города Архангельского или в близлежащих деревнях готовые, об одном жилье, без подклетей, около трех сажен 10 изб, да одну баню с сеньми и с кровлями, а на дело печей — кирпича. Выгрузить сперва к зимовью избы и амбары, построить на удобном месте, куда бы зимние высокие воды не досегали и где бы глубокие снега зимовья не заносили. И чтоб изба от избы была реже. Дабы одна другой не сделала пожару» [4, с. 186–187].

Приобретение судов и их снаряжение, а также организацию зимовочной базы поручили провести Архангелогородской конторе над портом, которой командовал капитан порта капитан–командор Петр Авраамович Чаплин, участвовавший еще в 1-й Камчатской экспедиции Беринга 1727–1729 гг.

В июне императрица, которая вникала во многие подробности подготовки к экспедиции, сообщила Адмиралтейств–коллегии о том, что «буде Коллегия рассудит, что способнее и более успеху ожидать можно от начатия северной кампании предбудущего году [т. е. в следующем году], то на это я согласна» [2, с. 314].

После этого Коллегия решила в связи с новыми сроками начала экспедиции построить для нее новые суда. Строительство новых судов, пригодных для плавания во льдах, было поручено корабельному мастеру англичанину Джеймсу Лембе (James Lambe), который был отправлен в Архангельск.

Одно судно длиною в 90 футов (27,5 м) и два судна длиною по 72 фута (25 м) были построены и спущены на воду 1 августа 1764 г. В трюмы судов в качестве балласта было загружено 4500 пудов (72 тонны) железа.

Суда экспедиции были построены довольно прочно по меркам того времени, с расчетом плавания во льдах. Подводные части корпусов поверх обшивки обили сосновыми досками в качестве дополнительной второй обшивки — ледовой защиты.

10 июня 1764 г. Адмиралтейств–коллегия окончательно решила вопрос о назначении начальника экспедиции и одновременно командира флагманского судна. Им был определен недавно вернувшийся из плавания в Англию капитан 1-го ранга Василий Яковлевич Чичагов (1726–1809). Командирами двух меньших экспедиционных судов назначили капитан–лейтенантов Никифора Панова и Василия Бабаева (1725–1783).

Василий Яковлевич Чичагов был опытным моряком, сведущим в морском деле. В апреле 1742 г. он поступил на службу во флот гардемарином, плавал на кораблях Балтийского флота, а в 1757 г. уже выполнял важную секретную миссию в проливе Зунд у берегов Дании и Швеции, командуя фрегатом «Св. Михаил». В марте 1758 г. за примерную службу он был произведен в капитан–лейтенанты, а через 6 лет в капитаны 1-го ранга и назначен командиром корабля «Ревель».

Его сын адмирал Павел Васильевич Чичагов в своих записках так писал про отца: «Он оказал успехи, замеченные сначала его товарищами, а впоследствии и правительством. Поэтому‑то императрица, намеревавшаяся в начале своего царствования снарядить экспедицию к Северному полюсу для открытий, и возложила на него начальствование над нею». Родственник Павла Васильевича Чичагова Леонид Чичагов писал о Василии Яковлевиче: «Он должен был силою ума, так сказать головой, пробивать себе дорогу, не имея к тому никаких иных средств». В более раннем сообщении о Василии Чичагове сказано: «Соединял он осторожность и быстрое соображение, умел пользоваться случаем» [2, с. 316]. Эти качества совсем не лишние для полярного капитана.

Капитан–лейтенанту Василию Бабаеву в 1764 г. исполнилось 39 лет. 20 из них он прослужил во флоте. Он неоднократно плавал по Баренцеву морю, в том числе из Ревеля в Архангельск на пинке (военном транспорте) «Лапоминк» под командованием известного исследователя Арктики Дмитрия Овцына. В 1756 г. на 80 пушечном корабле «Св. Николай» под командованием другого участника Великой Северной экспедиции 1733–1745 гг. Дмитрия Лаптева он посетил о. Готланд. В 1759–1761 гг., будучи лейтенантом, В. Бабаев командовал бомбардирским кораблем «Самсон» и отличился в войне с Пруссией при боях под крепостью Кольберг (ныне Колобжег). За храбрость и отличную службу в апреле 1762 г. ему был присвоен чин капитан–лейтенанта.

Никифор Панов к 1764 г. уже два года был капитан–лейтенантом. Позади была многолетняя служба во флоте и опыт командования кораблем «Нептунус».

С назначением в состав секретной экспедиции в Северный океан В. Я. Чичагов получил чин капитана бригадирского ранга, а Бабаев и Панов стали капитанами 2-го ранга.

Помощниками командиров экспедиционных судов назначили лейтенантов Петра Бурноволокова, Федора Озерова и Петра Пояркова. П. Бурноволоков поступил на службу во флот еще юношей в 1749 г. и не раз совершал морские походы из Архангельска в Кронштадт и обратно. Ф. Озеров в 1755–1761 гг. находился в кампаниях в Балтийском море, участвовал в Кольбергской экспедиции и сделал переход из Архангельска в Кронштадт. П. М. Поярков имел за плечами 11 лет службы во флоте. В 1757–1760 гг. он ходил на пинке «Кола» из Кронштадта в Архангельск, затем еще дважды плавал в арктических водах. Так же тщательно для экспедиции подобрали унтер–офицеров, особенно штурманов и подштурманов.

В июле командиры экспедиционных судов, получивших название по их фамилии «Чичагов», «Бабаев», «Панов», и команды убыли в Архангельск. После спуска судов на воду командиры занялись их оснасткой.

Адмиралтейств–коллегией, вполне возможно под влиянием советов Ломоносова, было дано указание Архангелогородской конторе над портом о сооружении печей на новых экспедиционных судах. Чугунных печей в Архангельске достать не смогли и соорудили на судах печи из кирпича.

Для организации зимовочной базы на Шпицбергене контора сформировала флотилию нанятых поморских судов под общей командой лейтенанта Михаила Немтинова., который командовал адмиралтейским пинком (военным транспортом) «Слон». В состав флотилии входили арендованные у архангельских купцов гукоры «Св. Иоанн», «Св. Дионисий», «Св. Наталия», «Св. Архангел Михаил» и галиот «Св. Николай», которыми командовали морские офицеры. На суда погрузили приобретенные избы, амбар, баню и запасы продовольствия на случай зимовки основной экспедиции.

Месяц отряд был в пути, и 5–6 августа 1764 г. все суда, кроме «Св. Дионисия», возвратившегося из‑за течи в Архангельск, подошли к бухте Клокбай.

Лейтенант М. С. Немтинов выполнил задачу по организации береговой зимовочной базы. Согласно его рапорту, «августа 7 дня осмотрели Клокбайскую зюйдовую гавань. И по тому осмотру оная гавань для зимования судов и к построению изб, бани и амбара нашлась пристойна. И водой пресной довольствоваться можно» [4, с. 189].

Бухта Клокбай — Колокольный залив (ныне залив Решерш) получила свое название от голландских промышленников по колоколу, найденному у промысловой избы, которую построил руководитель поморской артели и кормщик — судоводитель Старостин. После ухода вспомогательного отряда в Архангельск на берегу бухты остались унтер–лейтенант Мойсей Трофимович Рындин и с ним 16 моряков.

Начиная с 1979 г. в течение нескольких полевых сезонов отечественные археологи обнаружили и изучили остатки Клокбайской зимовочной базы, находившейся на мысу в 3 км от устья бухты Решерш. На морской террасе и до раскопок видны были остатки бревенчатых строений, основания мощных крестов. Раскопки подтвердили, что найдена именно экспедиционная база В. Я. Чичагова и что она была организована по образцу поморской зимовки.