Вячеслав Миронов - Я был на этой войне Страница 63

— Да. Спирт тыловики привезли?

— Есть. На брата по пятьдесят грамм.

— Не густо. Могли бы отвалить за Госбанк и побольше.

— Подожди. Завтра пойдем на долбаный дворец, вот тогда и попьешь.

— Кстати, как там?

— Да никак. Наши бегают туда и назад. Вот и все дела.

— Опять что-то брать.

— А ты как хотел на войне?

— Надоело!

— Бери и вешайся.

— Да пошел ты.

— Сам туда иди.

Через четыре часа после взятия Госбанка эйфория победы сменилась глухой усталостью. С крыши здания мы видели, как наши войска пытались прорваться к Дворцу, но массированный огонь заставлял их откатываться назад. С тупым упорством обреченных войска посылали вновь и вновь на штурм, и всякий раз они откатывались от укутанного в дым здания, оставляя на площади погибших. Все прекрасно отдавали себе отчет в том, что завтра и нам предстоит вот так же идти вперед под мощным обстрелом. Авиация летала высоко в небе, изредка расстреливая здание из пушек. Немногочисленные танки старались, как могли, но толка пока не было заметно. От вида тщетности и бесполезности попыток штурма в горле пересохло. Появилось желание крепко выпить. Раздраженность, негодование против бессмысленной бойни сменилось глухой усталостью. Было все безразлично. И даже тот факт, что недалеко от нас под развалинами лежат наши товарищи, уже не вызывал никаких эмоций. Было абсолютно все равно. Преобладало наплевательское отношение к происходящему. Мысли ворочались в голове, как тяжелые большие камни. Подошел Юра. Судя по его воспаленным глазам и усталому виду, ему также было несладко. Он присел рядом. Вернее, даже не присел, а тяжело плюхнулся, остаток пути съезжая спиной по стене.

— Ты как? — спросил я его.

— Плевать, — он устало махнул рукой.

— Выпить есть?

— Немного. Давай пойдем тряханем тыловиков.

— Сил нет. Если бы они принесли, тогда другое дело. А так…

— Чем народ в подвале занимается?

— Стеллажи со старыми деньгами грабит. Тебе надо?

— На хрена?

— И я то же говорю. На растопку, на карты мы и так найдем.

— Как завтра будем? — спросил я, прикуривая.

— Хрен его знает. Что-то последнее время я устал.

— Старые мы с тобой, Юрка, стали для этих игр. Сейчас мне абсолютно все равно. Приходи бери голыми руками. На все начхать с высокой колокольни.

— Аналогично. Спать будем?

— А как же. Вот только где?

— Пошли в подвал, а то здесь холодно. К ночи похолодает, да и сквозняки тоже достанут.

— Ладно, пошли.

Не спеша, лениво мы поднялись. Побрели, покуривая на ходу. Когда приблизились к лестнице, ведущей в подвал, навстречу попались тыловики и связисты, несущие полные мешки денег.

— Зачем вам этот мусор, мужики?

— Пригодится в хозяйстве! — кто-то бодро ответил нам.

— Им все пригодится, — устало заметил я и начал спускаться в подвал, придерживаясь рукой за стену.

— Поле боя после битвы принадлежит мародерам, — философски ответил Юра.

Его уже не было видно в темноте, и только огонек его сигареты показывал местонахождение. Впереди замаячили факелы.

— Пойдем на огонек. Там и устроимся.

— Да, они сейчас награбят и смоются.

— Не успеют. Там денег на десять грузовиков.

— Не пойму, на кой ляд этот хлам на себе таскать? Лучше бы подтащили пару кранов, да мужиков вытащили из-под завала.

— Ага, держи карман шире. От этих гадов разве дождешься!

— Есть старый армейский анекдот на эту тему. Встречаются после войны Иван-фронтовик и Абрам-тыловик. Иван весь израненный пешком бредет, а Абрам на шикарной иномарке останавливается рядом. Иван и говорит, откуда, мол, Абраша, такая шикарная «тачка». А Абрам и отвечает — не завидуй, я тебе всю войну завидовал, что у тебя собственный танк есть.

— Да. Вот эти и будут потом по телевизору рассказывать о том, как они классно воевали. Боевики хреновы. Тьфу!

— Да ты только посмотри, как ладно у них получается. Одни нагребают, а другие относят к выходу, а третьи уже к машинам относят. Стахановцы!

— Тебе не по хрену?

— По хрену.

— Тогда пошли найдем уголок потише да посуше — и спать.

— Давай. Только надо предупредить это ублюдочное племя, чтобы разбудили, когда пожрать и выпить привезут.

— Эй, вы, мародеры! Мы будем здесь спать. Так чтобы, когда хавчик привезут, разбудили! Поняли?

— Поняли. Ладно, — ответили «ударники денежного фронта», набивая очередной мешок деньгами.

— Слушай, а спать жестковато, — мы ерзали, пытаясь умоститься на бетонном подвальном полу. Холодно, жестко, неуютно.

— Пойдем наберем мешков, да и будем спать.

— Неплохая идея. Идем, — мы подошли к стеллажам и молча начали сгребать набитые мешки с деньгами.

— Вы что, охренели? — народ начал нервничать.

— Кто сказал? — мы с Юрой смотрели на этих ничтожных негодяев, как два матерых, голодных, усталых волка на стадо овец, осмелившихся что-то проблеять.

Крысы! Самые настоящие крысы. Косо установленные факелы отбрасывали неровные тени, и поэтому грязные черты лиц у всех были искажены. Повисла пауза. Все дело было в том, что нам с Юрой было глубоко индифферентно. Мы, именно мы рисковали своими задницами пару часов назад, выкуривая духов. И, глядя на этих новоявленных нуворишей, я не считал их за людей, за своих братьев-славян, за однополчан, за «махру». Они даже были ниже духов по уровню. Те хоть дрались и умирали за что-то. За мифическую независимость, за призрачную свободу, пусть даже за свободу вести преступный образ жизни. Это же, стоявшее перед нами, сучье племя даже не воевало, а присутствовало на войне. Я не видел причины, чтобы оставить их в живых Не было ни одного побудительного мотива, чтобы их не расстреливать. Нужен был всего лишь повод. Ничтожный повод, чтобы рвануть висящий вниз стволом на плече автомат, снять его с предохранителя и выпустить магазин в это свинячье стадо. Аж руки зачесались, так ясно я представил себе эту сладкую картину. В воздухе висела тишина. Видимо, чувствуя наше превосходство, а также то, что их автоматы стояли у стены, — мешают ведь людям плодотворно трудиться, — они молчали. У пары человек висели кобуры с пистолетами. Ха, фраера! На войне с пистолетом! Пока он будет судорожно трясущимися руками рвать застежку, я раз пять его сумею расстрелять. Мы подобрали еще пару мешков и неспешно удалились в темноту. Шел я и прислушивался, не скажет ли кто-нибудь вслед гадость. Но нет. Они молчали. Обидно. Жаль. Крысы! Тьфу!

Глава 15

Потом я поймал себя на мысли, что, сравнивая духов с этими ничтожествами — мародерами — я начинаю уважать духов. Я их то ненавижу, то уважаю. М-да, так можно и вообще рехнуться!

Тем временем мы молча подошли к облюбованному углу и начали устраиваться. Кинули мешки с деньгами. Часть из них пошла вместо матраса, часть — на подушку. Тесней прижавшись друг к другу, мы навалили на себя оставшиеся мешки. От них исходил запах денег. Запах краски, запах пота, жира, масла и чего-то еще.

— Знаешь, Юра, мне абсолютно наплевать, сколько у нас сейчас денег под задницей.

— Мне тоже. Спокойной ночи! Хотя, подожди. Я ботинки расшнурую. А ты?

— Я уже это сделал. Не мешай спать. Спокойной ночи. Как ты думаешь, эти мародеры не сделают нам какую-нибудь гадость?

— Они же трусы. Так что самое страшное, что грозит с их стороны, это шептание по углам. Ну, могут еще «забыть» разбудить на прием пищи. Все, спим.

— Отбой в войсках связи.

— Вот и еще один день прошел, — начал Юра старую армейскую шутку.

— Ну, и хрен с ним, — закончил я.

И мы уснули. Заснул я как-то враз, не ворочаясь, просто закрыл глаза и заснул. Не было никаких снов. Ни войны, ни боя, а просто темнота. Открыл глаза оттого, что кто-то меня тряс за плечо. Опять темнота. Где-то идет бой. Спросонья не сообразил сразу, где нахожусь, и сразу — цап автомат. И тут голос из темноты:

— Тихо. Тихо. Свои. Вы просили разбудить на обед.

— Юра! — я бесцеремонно толкнул Юрку в бок. — Идем есть.

— Какой есть? Мы только спать легли.

— Сколько время?

— Уже час дня. Обед привезли.

— Ты, что, боец, рехнулся? Какой обед. Мы недавно пообедали.

— Да нет, вы спали сутки.

— Сутки?

— Да. Я приходил два раза вас будить, но вы не просыпались. Я докладывал. Думал, что вы умерли. Врач пришел, посмотрел. Сказал, что вы спите.

— Ты гонишь! Какой врач?

— Его фамилию не знаю. На Розенбаума похож.

— Наверное, Женька.

— Ладно, пошли обедать.

Мы пошли наощупь за бойцом. Неужели на самом деле умудрились проспать сутки? Как-то мало верится, но судя по тому, что живот подводило от голода, похоже на правду. Интересное кино! А может, розыгрыш? На выходе из подвала по глазам резанул яркий свет. Грохот боя все нарастал. На первом этаже банка сидели и ели бойцы и офицеры. Нас приветствовали радостными возгласами: