Билл Браудер - Красный циркуляр Страница 7

— Так… — Я явно застал его врасплох. — Дай-ка сообразить… Вот что. Думаю, тебе известно, что у нас нет филиалов в Восточной Европе, зато в нашем лондонском офисе есть один специалист по этому региону. Зовут его Джон Линдквист. Можем организовать вам встречу, если ты передумаешь.

— Пожалуй.

— Отлично. Я уточню, когда он свободен, и все устрою.

Две недели спустя я был на пути в Лондон.

4. «Они согреют вас холодными ночами!»

Лондонская контора компании «Би-Си-Джи» располагалась неподалеку от станции метро «Грин-парк» по ветке Пиккадилли, в самом сердце района Мейфэр. Я представился в приемной, и меня провели в кабинет Джона Линдквиста, скорее напоминавший кабинет рассеянного профессора. Повсюду возвышались стопки книг и документов.

Было в его внешности что-то непостижимо парадоксальное, и это сразу бросалось в глаза. Строгий костюм с фешенебельной улицы Сэвил-Роу, галстук «Гермес», очки в роговой оправе — этот американец представлял собой более утонченную версию Чипа и Уинтропа, но при этом имел вид неуклюжего книжника. В отличие от юных аристократов из «Дж. П. Морган», голос у Джона был мягкий и тихий, и сам он предпочитал не встречаться взглядом с собеседником.

— Коллеги в Чикаго говорят, — начал он, после того как я вошел в его кабинет, — что вы хотите работать в Восточной Европе, так? Я многих встречал в «Би-Си-Джи», но вы первый, кто интересуется работой в этом регионе.

— Так и есть, хотите верьте, хотите нет.

— Почему?

Я рассказал ему историю своего деда: о его жизни в Москве, об участии в президентских выборах, о том, как он стал олицетворением коммунизма в Америке.

— Я тоже хочу заняться в жизни чем-то интересным. Хочу, чтобы работа имела смысл и отражала мой характер, — сказал я.

— Ну, коммунистов у нас в «Би-Си-Джи» точно не бывало. — Он подмигнул и затем продолжил, уже серьезно: — Прямо сейчас у нас нет проектов в Восточной Европе, но вот что я тебе скажу: иди работать к нам, и я обещаю, что первое же дело, которое мы получим в Восточной Европе, будет твоим, так?

Он вставлял это свое «так» чуть ли не после каждой фразы, и это немного походило на тик.

Не знаю почему, но Джон мне понравился. Я с радостью принял его предложение и вот так запросто стал первым сотрудником восточноевропейской команды «Би-Си-Джи».

В августе 1989 года я перебрался в Лондон и с двумя сокурсниками по Стэнфорду, тоже приехавшими сюда на новую работу, снял небольшой домик в Челси. В первый понедельник сентября, испытывая сильное волнение, я запрыгнул в метро и отправился на работу в «Би-Си-Джи», полный решимости взяться за Восточную Европу.

Вот только никаких дел в этом регионе не наблюдалось. Во всяком случае, пока.

Спустя несколько месяцев, 10 ноября, я сидел со своими стэнфордскими приятелями в нашей крошечной гостиной и смотрел телевизор, и тут будто земля ушла из-под ног. Телекомментатор объявил о падении Берлинской стены! Жители Восточной и Западной Германии, кто с кувалдой, кто с ломом, кто с киркой, с обеих сторон обступали годами разделявшую их стену и крушили ее, не оставляя камня на камне. Затаив дыхание, мы смотрели, как на наших глазах творится история. Через несколько недель произошла Бархатная революция в Чехословакии — там тоже пало коммунистическое правительство.

Это был эффект домино, стало очевидно, что уже совсем скоро вся Восточная Европа вырвется на свободу. Мой дед был главным коммунистом в Америке, а я в свете последних событий мирового масштаба решил, что стану главным капиталистом в Восточной Европе.

Мой звездный час наступил в июне 1990 года, когда в дверях моего кабинета показался Джон Линдквист и без предисловий спросил:

— Билл, это ведь ты хотел в Восточную Европу, так?

Я кивнул.

— Отлично. Всемирный банк ищет консультантов по реструктуризации для проекта в Польше. Тебе надо составить план вывода из кризиса одного польского автобусного завода, который испытывает финансовые затруднения, так?

— Хорошо, но я раньше не составлял таких предложений. С чего мне начать?

— Спросишь у Вольфганга.

Вольфганг… Мурашки забегали по коже от одного упоминания его имени.

Вольфганг Шмидт, австриец лет за тридцать, был менеджером и непосредственно руководил работой нескольких подразделений «Би-Си-Джи». Он считался одним из самых тяжелых начальников в лондонском отделении. Ему доставляло удовольствие кричать на своих сотрудников и заставлять их работать по ночам. Ходили слухи, что он вытрясал всю душу из начинающих специалистов. У него был такой скверный характер, что никто не хотел работать под его началом.

Но если я действительно хочу попасть в Польшу, то придется работать в подчинении у Вольфганга.

В его кабинете я раньше не бывал, но знал, где он находится. Это знали все, хотя бы для того, чтобы обходить его стороной.

Я вошел в кабинет. Там царил полнейший бардак: все помещение было завалено коробками из-под пиццы, смятой бумагой и стопками отчетов. Сам хозяин кабинета сидел, склонившись над толстой папкой, и водил пальцем по странице. Его лоб поблескивал от пота в свете люминесцентной лампы, а растрепанные волосы торчали в разные стороны. Дорогая английская рубашка выбилась из брюк, из-под нее с одного боку проглядывал круглый живот.

Я кашлянул. Он повернул голову в мою сторону и прорычал:

— Ты кто такой?

— Билл Браудер.

— Чего надо? Не видишь, я занят?

Видел я то, что ему стоило прибраться в этом свинарнике, но вслух сказал другое:

— Мне нужно подготовить предложение по реструктуризации польской автобусной компании. Джон Линдквист направил меня к вам.

— Черт… — процедил он. — Значит так, Браунер, сначала подбери резюме консультантов «Би-Си-Джи», разбирающихся в грузовиках, автобусах, машинах и всем, что, по-твоему, может иметь к этому отношение. Чем больше, тем лучше.

— Понял. И принести их вам?..

— Делай, что тебе говорят!

Он снова углубился в чтение.

Я покинул его кабинет и направился в библиотеку. Листая анкеты сотрудников компании, я понял, за что «Би-Си-Джи» так уважали во всем мире: здесь были специалисты в самых разных странах с опытом во всех сферах. Команда консультантов в Кливлендском отделении специализировалась на автомобилестроении; группа из Токио внедряла систему своевременных поставок для японского автопрома; а консультанты в Лос-Анджелесе прекрасно разбирались в производственных операциях. Я быстро скопировал нужные документы и вернулся в кабинет Вольфганга.

— Что, уже вернулся, Брауэр?

— Я Браудер, если что…

— Да-да. Слушай, по Польше есть еще несколько проектов. Парни, которые пишут по ним предложения, объяснят тебе, что делать дальше, а у меня времени нет. А теперь, если не возражаешь… — И он указал мне на дверь.

Я разыскал других консультантов, работающих по Польше. К счастью, они были рады протянуть руку помощи. В течение нескольких недель мы составляли расписания, разрабатывали планы и набивали документ информацией о том, какие замечательные специалисты работают в «Би-Си-Джи». Готовое предложение выглядело настолько убедительно, что у меня не осталось никаких сомнений: мы не проиграем. Мы вручили его Линдквисту, а тот отправил во Всемирный банк, и мы стали ждать результатов.

Два месяца спустя в мой кабинет вошел Вольфганг, непривычно приветливый и опрятный, и заявил:

— Билл, пакуй чемоданы, едешь в Польшу.

— Мы выиграли?

— Разумеется. Теперь начнется настоящая работа.

Я был в восторге.

— Мне обзвонить специалистов, упомянутых в предложении, и убедиться, что они смогут поехать вместе с нами сейчас в Польшу?

Вольфганг поморщился.

— О чем ты говоришь? Нет, конечно. Этим проектом занимаешься ты один.

Он хлопнул рукой по дверному косяку, развернулся и исчез.

Я не мог поверить услышанному. Я нашпиговал предложение таким количеством первоклассных специалистов, а теперь поляки получат… меня? Младшего сотрудника с опытом работы меньше года, ничего не смыслящего в автобусах и, откровенно говоря, в бизнесе? Я был потрясен, но оставил опасения при себе. Я ведь мечтал о таком деле. Куда там жаловаться, надо было сделать все ради результата.

В конце октября 1990 года, почти через год после падения Берлинской стены, Джон, Вольфганг, еще двое младших сотрудников и я поднялись на борт самолета польской авиакомпании «Лот» и направились в Варшаву. По прибытии нас встретила делегация из четырех представителей Всемирного банка и двух сотрудников «Автосана», того самого проблемного автобусного завода, который нам предстояло спасти от банкротства. Дождавшись багажа, мы сели в автобус «Автосан», и нас повезли в главную контору в городе Санок.