Валерий Киселёв - Разведбат Страница 7

Утром пошли на прыжки, получили парашюты. Выхожу на «пристрелку» (первая партия парашютистов — авт.). Первый борт — офицерский. Приземляюсь — мне наперерез боец бежит. Гасим купол. — «Товарищ прапорщик, вас срочно комбриг вызывает!». Ноги в руки и бегом в штаб. Роту в ночь отправили на поезде на пункт постоянной дислокации, остались майор Паков, я и техник роты.

Мы поехали рано утром на машинах. По дороге на моей машине с имуществом пробило колесо… А запасное оказалось за бочками с топливом, прибитым гвоздями к борту машины. Отодвинули ломиком запаску, камера оказалась пробитой. Клеить бесполезно — стоим в поле. Помогли проезжавшие мимо дальнобойщики…

Андрей Мещеряков, разведчик-пулемётчик, рядовой:

— Наша разведывательная десантная рота в то время была в Чучково на прыжках, успели сделать по два прыжка, вместо семи запланированных, и пришёл приказ возвращаться в Нижний Новгород. Сразу собрали парашюты, имущество. Поехали — кто на поезде, а я с одним парнем на машине, везли парашюты. Когда вся рота приехала из Чучково, тут же выгнали все машины из парка, забрали имущество и снаряжение со склада. Полный сбор батальона и других частей дивизии был в ДУЦе.

Михаил Курочкин, гранатомётчик, рядовой:

— Мы были на сборах гранатомётчиков в ДУЦе, приехали в батальон — все с автоматами ходят. Что случилось? — «Боевая тревога! Война в Дагестане!». В роту забегаем — на самом деле тревога. Некоторые БМП уже ушли на полигон. Собрали свои вещи, покидали в машину и тоже на полигон. Там нам ротный говорит: «Ну что, братцы, поедем воевать, в Дагестан».

В роте были дагестанцы, они как узнали, что «духи» напали на их родину — в первую очередь готовы были идти. Один дагестанец был «молодой», умолял, чтобы его взяли с собой — отказали. Я хотел повоевать. Душа к этому лежала. Думаю, если в Югославию не удалось, так хоть здесь постреляю.

Александр Соловьёв, командир разведывательного десантного взвода, старший лейтенант:

— Пошли слухи, что будет война. Батальон перебросили поближе к загрузочной станции. Те из офицеров, кто ещё думал — служить или хватит, быстренько поувольнялись. Мои планы по увольнению отодвинулись — это было бы предательство: столько лет готовил бойцов и самому в кусты? Летом мне дали отпуск, а потом домой позвонили, что батальон поднят по тревоге, время «Ч» пошло.

Реакция на весть об отправке в Чечню в батальоне была разной. Призванным из запаса офицерам — всё было до лампочки. Многие кадровые офицеры и прапорщики были на первой войне, когда друг друга валили, а потом им говорили, что войны-то и не было. Они знали, что и эта война будет очень некрасивой. Кадровые офицеры понимали, что на войну пойдут они — стреляные.

Андрей Бирюков, начальник штаба батальона, майор:

— На момент отправки батальона в Чечню начальником штаба был майор Костылёв, назначенный на эту должность в марте 99-го. С 1 сентября я ушёл в отпуск, 7-го меня вызвали. Когда я приехал в батальон, первая колонна на ДУЦ уже ушла. Я до последнего момента не знал, что поеду в Чечню. Это решение было принято в управлении батальона.

Положено было батальону собраться за три дня. И собрались. Поехали — некомплекта людей в батальоне не было. Механики-водители действительно учились водить на ходу, три машины загубили сразу. Механик мог завести машину, мог тронуться с места… Потом, когда они поковырялись в машинах, научились ездить и стали асами.

Андрей Середин, заместитель командира разведывательной десантной роты по воспитательной работе, капитан:

— В августе 99-го я исполнял обязанности ЗНШ батальона. Когда началась кампания, пошёл на должность замполита РДР. Получили всё, что требуется на войне, вплоть до боеприпасов. Но вот уровень подготовки личного состава был на самом минимальном уровне: за месяц до отправки на Кавказ боевая учеба проводилась скорей на бумаге, на уровне командно-штабных тренировок. Даже на проверке вождение боевых машин из-за лимита горючего не проводили, боевых стрельб, при мне, по крайней мере, не было. Если учебные занятия по стрельбе и проходили, то в самом скорректированном виде.

Личный состав батальона по срокам службы был смешанный, не было преобладания какого-то одного срока призыва. Те, кто дослуживал последние месяцы, хоть что-то мало-мальски умели, но все равно были скорей лишь адаптированы к военной службе, чем настоящими мастерами по своей воинской специальностями…

Александр Куклев:

— 8-го сентября 1999 года была получена Директива Генерального Штаба ВС РФ ДГШ № 312/2/00251 о создании оперативно-тактической группировки 3-й мотострелковой дивизии.11-го сентября доведён боевой приказ командира дивизии № 01 об отправке частей постоянной готовности в район проведения контртеррористической операции. Первые части загрузились и пошли на Кавказ 12 сентября.

Краткая выписка из плана погрузки:

12.09.99.:

Станции Ударники, Инженерная, Костариха — подразделения 245-го мсп, управление 3-й мсд;

13.09.99.:

Ст. Ударники, Большое Козино, Инженерная, Костариха — подразделения 245-го мсп, 84-й орб, отдельный батальон РЭБ (радиоэлектронной борьбы — авт.), оперативная группа 22-й армии;

14.09.99.:

Подразделения 245-го мсп, 752-го мсп, и т. д.

Владимир Самокруткин, командир батальона, подполковник:

— На подготовку к отправке на Северный Кавказ нам дали трое суток. Предстояло быстро собраться, а хозяйство в батальоне — немалое. Но всё пошло по заранее подготовленному плану. Мы заранее знали, где и как дополучать технику, снаряжение, боеприпасы, продовольствие, куда и как везти и грузить.

Всё было непросто в эти дни, на нервах, но без аврала. Сначала марш всем батальоном на ДУЦ, и там дозагружались, дополучали все необходимое. Ещё раз проверили оружие, технику, всё снарядили. Дополучили личный состав, в основном контрактников, надо было их записать во все списки и ведомости…

Анатолий Маняк, командир роты радиоэлектронной разведки, капитан:

— Сначала нам говорили, что поедем в Дагестан. Якобы будут платить хорошие деньги, «боевые», тысячу рублей в сутки. То, что мы едем в Чечню, нам не говорили.

Произошло все неожиданно. Такого понятия, как «угрожаемый период» у нас не было. Нашу роту, как и другие подразделения батальона, доукомплектовывали имуществом, оружием, боеприпасами. Техники у меня было семь единиц, с собой взяли четыре.

У меня вообще штат роты был непонятный. Комбат с начальником разведки дивизии, наверное, сами его составляли. Мирный штат роты был — 65 человек, а поехали воевать — 24. Четыре офицера, четыре прапорщика и 16 сержантов и солдат. Мне сказали: «На должности назначай сам!». Из офицеров роты я всегда мог положиться на командира взвода старшего лейтенанта Сергея Тинякова и зам. командира роты старшего лейтенанта Сергея Клепцова. Он хорошо себя показал, но у меня его забрали в начале января, в управление батальона.

Сергей Тиняков, командир взвода роты радиоэлектронной разведки, старший лейтенант:

— Утром на совещании по сборам комбат сказал: «Берём, всё, что есть, уезжаем и казармы заколачиваем. Оставляем только несколько человек для охраны». Я всё же послал нашего ротного старшину к старшине первой роты Сане Ступишину: «Спроси, что брать, что не брать». Мы взяли: матрасы, подушки, одеяла, шинели, бушлаты, лопаты. Старшина взял даже косы и грабли, гуталина несколько коробок — у него были запасы. Портянок у него было — тюки! Всё из каптерки вынесли. Другие роты ничего этого не взяли.

Как потом оказалась, правильно сделали, что с собой из роты взяли всё имущество: приехали в отпуск — дверь в каптёрку сломана, вся документация на полу валялась, сейфы, ротного и мой, вскрыты. Всё это натворили те, кто оставался в батальоне, да и бомжи приходили.

Дмитрий Горелов, заместитель командира батальона по тылу, подполковник:

— В 1982 году я окончил Нижегородское военное училище тыла. Все четыре года учебы был старшиной курсантской роты. Мне предложили остаться в училище начальником вещевой службы. В мае 99-го училище тыла было расформировано и приказом Министра обороны меня назначили на должность заместителя командира 84-го отдельного разведывательного батальона по тылу. Не успел ещё должность принять и разобраться, нам сказали: «Ребята, собирайтесь, по всей вероятности поедете в Чечню». После отпуска объявили 10-дневную готовность. Практически на погрузку и сборы нам дали трое суток. У нас всё всегда было и так собрано. Знали, где и что лежит.

В службе тыла батальона было двенадцать человек. Командир взвода матобеспечения — старший прапорщик Игорь Климович, начальник склада прапорщик Сергей Ахмедов, начальник столовой и три повара. Плюс водители, восемь человек.