Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России Страница 7

Есть свидетельство одной из сестер Ленина, которое присутствует во всех его казенных биографиях: когда казнили брата, Ленин якобы сказал — "мы пойдем другой дорогой"! Это, наверняка, семейная легенда. Не может семнадцатилетний абитуриент знать, какой дорогой он пойдет, то есть иметь отличную концепцию о путях и методах революции, чем ту, которую избрал его брат. Социологически, может быть, спорный, но психологически вполне понятный тезис мой гласит: если бы Александра не повесили, то Владимир Ульянов пошел бы по стопам отца — талантливого и верноподданого слуги его Величества. В огромной мифологии о революционном творчестве Ленина, в многотомных "Ленинианах", в многочисленных воспоминаниях его современников, не говоря уже о 55 томах его собрания сочинений и сорока томах "Ленинских сборников", нет и намека на то, что Ленин до казни брата интересовался марксизмом или собирался стать "профессиональным революционером". Советские биографы Ленина пишут: "От старшего брата Ленин узнал о марксистской литературе" (БСЭ, т.14, третье издание). Где же здесь логика — младшего брата знакомит с марксизмом, а сам идет на виселицу за "Народную волю"? Из семейной хроники Ульяновых хорошо известно, что Володя обожествлял старшего брата, во всем подражал ему, мог бы, конечно, подражать ему и в революционной деятельности. Казнь царем брата вошла в сознание Володи потрясением, психологической травмой. Вот тогда из Володи Ульянова родился Ленин, который поклялся отомстить всему дому Романовых за своего брата-идола, имея все основания повторить гневные строки великого поэта:

"Самовластительный Злодей,Тебя, твой трон я ненавижу,Твою погибель, смерть детей,С жестокой радостию вижу."

Ленин не только увидел "смерть детей" вешателя своего брата царя Александра Ш, но он лично дал приказ убить не только сына Александра III — бывшего царя Романова Николая Александровича и царицу Александру Федоровну, но и их малолетних детей безо всякого суда и следствия. Это была бессмысленная жестокость и варварский акт, акт мести Романовым за своего брата. Троцкий предпочел записать в "Дневник", что он лично не причастен к этому злодеянию. Троцкий писал: "В один из коротких наездов в Москву — за несколько недель до казни Романовых — я мимоходом заметил в Политбюро (тогда Политбюро не было, было просто бюро ЦК — А.А.), что в виду плохого положения на Урале следовало бы ускорить процесе царя. Я предполагал открытый судебный процесс… Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатерининбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:

— Да, а где царь?

— Конечно, — ответил он, — расстрелян.

— А семья где?

— И семья с ним.

— Вся? — спросил я.

— Вся, — ответил Свердлов, — а что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

— А кто решал? — спросил я.

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях”. (Л.Троцкий, Дневники и письма, Эрмитаж, 1986, стр.100–101).

Сообщив, что он не участвовал в решении Ленина и Свердлова казнить царскую семью, Троцкий все-таки находил, что само это решение было "целесообразным и необходимым". Однако советское правительство побоялось сообщить стране и миру, что казнена вся семья. Было объявлено, что казнен только сам царь, а семья эвакуирована в другое место.

Глава II. ЛЕНИНСКАЯ РУСИФИКАЦИЯ МАРКСИЗМА

На вопрос из партийной анкеты о его национальном происхождении Ленин неизменно отвечал: "великоросс”. Однако как этнически, так и идеологически "великороссом" Ленин был меньше всего. Идеологически Ленин был подлинным космополитом без малейшей примеси великорусского шовинизма. Да, он писал, что нам, великороссам, не чужда национальная гордость, но эту национальную гордость он выводит не из строителей великой России — великих русских патриотов, ученых, классиков, а из социальных бунтарей: Радищева, декабристов, Герцена, Чернышевского, Плеханова. Это, конечно, свидетельствует о том, как глубоко сидел в самом Ленине революционный бунтарь с высоко развитым чувством социальной справедливости, но в нем не было и грана "квасного патриотизма" или русского шовинизма, который рьяно практикуют его наследники, выдавая свой шовинизм за "интернационализм", да еще прикрываясь фальсифицированным Лениным.

В отношении свободы от национализма Ленин выгодно отличался и от своего учителя Маркса. Этот крещеный еврей был не только махровым антисемитом, но и "пангерманским шовинистом" (Бакунин), как бы компенсируя этим свою арийскую неполноценность, да еще убежденным врагом национальной России без всяких там "классовых" хитросплетений.

Может быть, в формировании космополитической психологии Ленина сработала этническая смесь в его крови. Исследователями установлено, что в жилах Ленина текла только одна четверть русской крови. Бабушка Ленина по отцовской линии была калмычкой, что документально доказала советская писательница Мариэтта Шагинян ("Семья Ульяновых"), а дедушка и бабушка по материнской линии были немцами, вдобавок еще и с примесью шведской крови. Это точно установил единомышленник и ученик Ленина в годы возникновения большевизма Н.Валентинов (он же Вольский, он же Юрьевский). Ленину настойчиво, даже страстно приписывали как русские черносотенцы, так и известные еврейские авторы (конечно, по разным мотивам) еще и еврейскую кровь. О мотивах черносотенцев нечего долго распространяться. У них наготове "презумпция виновности" жидомасонов в трагедии России, ибо они утверждали, что сам Ленин был "жид". Особенно сильно муссировались слухи о еврейском происхождении Ленина во время революции и гражданской войны. Троцкий рассказывает в "Моей жизни" о своем отказе после революции стать во главе советского ведомства внутренних дел, ссылаясь на свое еврейское происхождение, что может дать козыри в руки антисемитов. Вот характерная выдержка из его рассказа: "При формировании советского правительства Ленин требовал, чтобы я стал во главе внутренних дел: борьба с контрреволюцией сейчас главная задача. Я возражал, и в числе других доводов, выдвинул национальный момент: стоит ли, мол, давать в руки врагам такое дополнительное оружие, как мое еврейство. Ленин был почти возмущен: "У нас великая международная революция, — какое значение могут иметь такие пустяки…" "Революция-то великая, — отвечал я, — но и дураков осталось еще не мало". — "Да разве же мы по дуракам равняемся?" — "Равняться не равняемся, но маленькую скидку на глупость иной раз приходится делать: к чему нам на первых же порах лишние осложнения?…" (Троцкий, "Моя жизнь", стр.63, ч. И).

Троцкому удалось отговориться от народного комиссариата внутренних дел, возглавив иностранные дела, но прошло только четверть года и Ленину удалось уговорить Троцкого стать в начавшейся Гражданской войне во главе Военно-революционного совета республики в качестве наркома по военным и морским делам. Вот здесь Троцкий узнал, что еврей не он, а Ленин. Троцкий продолжает рассказ: "Когда я на второй день после переворота отказался от комиссариата внутренних дел, я ссылался на национальный момент. В военном деле этот момент мог, казалось бы, представить еще больше осложнений, чем в гражданском управлении. Но Ленин оказался прав. В годы подъема революции этот момент не играл никакой роли. Белые пытались, правда, использовать в своей агитации внутри Красной Армии антисемитские мотивы, но успеха не имели. Об этом есть немало свидетельств в самой белой печати. В издающемся в Берлине "Архиве русской революции" автор-белогвардеец описал следующий красочный эпизод: "Заехавший к нам повидаться казак, кем-то умышленно уязвленный тем, что ныне служит и идет в бой под командой жида Троцкого, горячо и убежденно возразил: "Ничего подобного! Троцкий не жид… Троцкий боевой… наш… русский… А вот Ленин, тот коммунист… жид, а Троцкий наш… боевой… русский" (там же, стр.86). Троцкий заключает: "Вопрос о моем еврействе стал получать значение лишь с началом политической травли против меня. Антисемитизм поднял голову одновременно с антитроцкизмом" (там же).

Полной загадкой остаются старания еврейских авторов сделать Ленина евреем, среди которых такой известный на Западе историк, как Давид Шуб. Они решительно доказывают, что в Ленине есть и еврей-с кая кровь по материнской линии. Меня этот вопрос никогда не интересовал, но поскольку я близко знал двоюродную сестру Ленина, урожденную Бланк (по мужу Залежская), то я, ссылаясь на ее рассказы, отводил в своих "Мемуарах” гипотезу о еврейской крови Ленина. Поскольку теория о "четверти еврейской крови" Ленина нашла дорогу и к сердцу других писателей, то стоит присмотреться поближе к их аргументам. После второй мировой войны на страницах эмигрантской печати в Нью-Йорке развернулась дискуссия о национальном происхождении Ленина. Первым заговорил на эту тему известный эмигрантский публицист П.Берлин в большой статье в газете "Новое русское слово". Он доказывал, что дедушка Ленина по матери Александр Давидович Бланк родом из Одессы, был крещеным евреем и что в Синоде якобы нашли дело о переходе его в православие. Против этого утверждения выступил Н.Валентинов в "Новом журнале" (№ 61, 1960) со статьей о предках Ленина. Возражая П.Берлину, Валентинов писал: "Трудно допустить, что в начале 19-го столетия, при Николае I, еврей мог быть в Петербурге семь лет полицейским врачом. Уже совсем нужно отвергнуть мысль, что еврей, даже крещенный, мог в то время стать владельцем крепостных душ. Мало согласуется с его еврейством женитьба на немке Анне Ивановне Грошопф из состоятельной и по тем временам очень культурной семьи". Против Валентинова и в защиту П.Берлина в том же "Новом журнале" (№ 63, 1960) выступили два автора: один под псевдонимом "Историк", а другой Д.Шуб. Последний, ссылаясь на авторитет еврейского историка С.М.Гинзбурга, который будто изучал после Октября дело Александра Бланка в архиве Святейшего Синода, из чего он, якобы, узнал, что Бланк крещеный еврей. Однако, аргументы Берлина, "Историка", Шуба и Гинзбурга в пользу еврейской крови в Ленине весьма шаткие и совершенно бездоказательные. Вот главные их аргументы. "Историк" пишет, что несогласен с Валентиновым, что Александр Бланк не еврей: "Заглянув в энциклопедию, я выяснил, что фамилия Бланк — еврейская… Немцем он не был, и имя, и фамилия не немецкие…. Он забывает, что переход в христианство (хотя бы и в лютеранство) зачеркивал еврейство и давал все права службы… При Николае І чин III класса уже давал потомственное дворянство… Доктор Бланк, наверное, дослужился до статского советника. Ничего не мешало ему приобрести имение с крепостными в Казанской губернии, (где никто не знал его одесских родных…). Итак, нужно согласиться с П.Берлиным, что Александр Давидович был евреем". Все это фантазия, а не факты. Имя Александр встречается и у немцев (знаменитого немецкого ученого, придворного саксонского курфюрста Гумбольдта звали Александром, первый военный министр ФРГ носил фамилию Бланк и был чистокровным немцем). Отца Александра звали не Давидом, а Дмитрием. Такого же рода и аргументы Давида Шуба. Автор говорит, что собирая материалы для своей книги о Ленине, он особенно заинтересовался дедом Ленина Александром Бланком после того, как прочел в воспоминаниях старшей сестры Ленина, Анны Ульяновой-Елизаровой, что ее бабушка (мать матери), то есть жена Александра Бланка была лютеранского вероисповедания, и, почти не зная русского языка, всегда говорила по-немецки. "Среди моих знакомых в России и Америке, продолжает Шуб, было несколько Бланков и все они были евреи. Я искал в разных энциклопедиях… и не нашел ни одного Бланка не еврея”. Автор далее говорит, что для окончательного выяснения вопроса он обратился "к известному историку русского еврейства Саулу Моисеевичу Гинзбургу”. И что же он узнал? "Гинзбург рассказал мне следующее. После большевистского переворота он работал в архиве Святейшего Синода в Петрограде. Он изучал там материалы о еврейских "кантонистах" и о взрослых евреях, добровольно принявших православие. О каждом из них в Синоде было особое "дело". В одной из таких папок были и документы о еврейском фельдшере из Одессы по имени Александр Бланк… Гинзбург собирался снять копии со всех документов из папки Александра Бланка… Кто такой Александр Бланк, он не имел понятия. Но вот из Москвы вдруг приехала специальная комиссия, которая изъяла дело Бланка и увезла в Москву. Архивариус Синода рассказал ему, что увезенная в Москву папка — это документы о "деде Ильича". Отсюда Гинзбург заключил, что дедушка Ильича был еврей, добавив, что, вероятно, и бабушка Ленина тоже была еврейкой, и говорила она вовсе не по-немецки, а на идиш". Последнее предположение Гинзбурга даже Шуб отводит, говоря, что "прочитав статью Валентинова и вышедшую в 1960 г. в Москве книгу "Молодые годы Ленина", я убежден, что бабушка Ленина действительно была немкой, а не еврейкой. Что же касается ее мужа Александра Бланка, несомненно, что он был еврей". Никаких фактов нет, которые поддавались бы проверке, есть фантастические предположения, основанные на таких же фантастических рассказах. Да и аргументы, что все знакомые из жизни и из энциклопедии Бланки — евреи, явно несостоятельны. Однако свой самый серьезный аргумент Д.Шуб сообщил в конце статьи: "Теперь я еще больше, чем раньше, убежден, что Александр Бланк, дед Ленина, был именно бывшим одесским фельдшером Александром Бланком и что Ленин и его родные знали это". Откуда же это убеждение? Вот откуда: "В разговоре с Максимом Горьким Ленин ему однажды сказал: "Умников мало у нас. Русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови”. (М.Горький, "Владимир Ленин", Ленинград, 1924 г., стр.20). Автор, вероятно, хочет сказать, что тут Ленин намекал на себя, "умника с еврейской кровью". Свой окончательный вывод Шуб сформулировал в следующих словах: "Валентинов установил, что в Ленине была славянская, немецкая, шведская и калмыцкая кровь. К этому надо прибавить — и еврейская… Я убежден, что именно потому, что Александр Бланк был крещеный еврей, советские биографы скрывают, откуда он был родом. Коммунистические диктаторы не хотят, чтобы народы СССР знали, что их бог Ленин был на одну четверть евреем". Поэтому, говорит автор, пассаж об "умниках" был вычеркнут из последующих изданий Горького.