Святослав Медведев - Наталья Бехтерева – какой мы ее знали Страница 7

Кроме НП в группе депутатов от города были такие «управляемые» люди, как Георгий Товстоногов. И еще несколько им подобных. Их нельзя было купить депутатскими привилегиями, и они действительно были независимы. Пример. Группа депутатов собирается в депутатской комнате на Московском вокзале, чтобы ехать на сессию Верховного Совета. А тогда даже простая поездка была Мероприятием. И вот один крупный ученый опаздывает. Нет, не к поезду, а ко времени сбора. Получив резкий выговор от Г. В. Романова, он ответил в духе того что тот – тогда еще первый секретарь обкома – фигура временная, а он член Академии навсегда.

И у НП отношения с Романовым не заладились. Не умела она брать под козырек. Здесь сложнее, чем неповиновение. Естественно, противоречить, не подчиняться первому секретарю, а позднее и члену Политбюро – самоубийственно. Но ведь и подчиняться можно по-разному. Человеку, привыкшему к тому, что ему целуют руку, простое рукопожатие кажется фрондой. В общем, несмотря на то что НП считалась одной из лучших и депутатов, и председателей комиссии Верховного Совета, ее срок не продлили.

Этому был и «формальный» повод. Развод НП с моим отцом и брак с И. И. Каштеляном. Усугубляло ситуацию то, что мой отец был ученым-физиологом, впоследствии ставший членом-корреспондентом и АН и АМН, а Каштелян – первым заместителем начальника Главного управления торговли. Не хочу здесь затрагивать личные причины НП. Это ни в коей мере не было желание поправить благополучие. Зарплата НП всегда была много больше зарплаты Каштеляна. Нельзя сказать, что в их доме были горы дефицита. Мой отец был сильным ученым, энциклопедически образованным, душой компании, но жить с ним было очень трудно. Для меня было удивительно не то, что НП с ним развелась, а то, что она с ним так, долго прожила. Но у нее была идея, что у меня должен быть отец.

По-моему, и хорошо, что НП не продлили срок депутатства. По большому счету, от него было больше плохого, чем хорошего. Да, удалось многое сделать для Института, помочь многим людям. Но ведь и силы человеческие тоже не беспредельны. А для нее главное было – в науке. Всегда. У нее еще будет другое трагическое депутатство, которое прекратится с развалом страны. Но об этом позже.

Вернемся к науке. НП делает ряд кадровых решений, открывших новую страницу в науке о мозге. Она всегда работала вместе с инженерами. Но сначала их роль сводилась практически к роли техника: наладить, починить. С приходом стереотаксиса появилось независимое поле деятельности. А с появлением комплексного метода и, что более важно, с ориентацией не только на медицинские аспекты, но и на изучение мозга человека, появилось уже настоящее поле деятельности для немедиков.

Надо было понять, как свести воедино весь тот огромный массив данных, полученный с помощью комплексного метода. При изучении все более тонких коррелят деятельности мозга ученые все дальше уходили от четкой воспроизводимости. В соответствии с ее концепцией о жестких и гибких звеньях воспроизводимости и ожидать было нельзя. Нужны были люди, профессионально занимающиеся обработкой данных. Для исследования принципов организации мозговых систем понадобились специалисты в области физики – как это может происходить, кибернетики – как это организовано и т. п. И с начала семидесятых к НП приходят специалисты в области физики и математики.

К моменту окончания университета (1972) физика уже во многом потеряла тот флер привлекательности, который был во время поступления. А с другой стороны, стараниями НП и других выдающихся представителей физиологической науки появились впечатляющие и завораживающие перспективы именно в этой области, в физиологии. И познание мозга – одна из таких перспектив. Вот почему, когда был наш выпуск, меня не удивило, что к НП потянулись мои однокурсники. В основном с теоретических кафедр. НП брала далеко не всех, но два приобретения были значимыми. Это Юрий Дмитриевич Кропотов и Юрий Львович Гоголицын, впоследствии доктора наук и руководители лабораторий. Меня НП не взяла, сказав, что я должен быть физиком. Надо сказать, такое ее решение имело как положительные, так и отрицательные моменты. С одной стороны, я «потерял» темп, а с другой – восемь лет работы в Ленинградском физтехе дало мне огромный опыт, знания и методологию, которые позже очень пригодились.

Приход физиков и математиков не был организованным набором. Просто случилось так, что пошла информация о том, что делается у НП, и молодые ребята увидели задачи для себя. И здесь огромная заслуга НП в том, что она смогла эти задачи не только поставить, но и обрисовать так, что их поняли представители другой науки. Одной из них был поиск отражения мыслительной деятельности в импульсной активности нейронов. Это было фантастикой! Импульсная активность нейронов регистрировалась в эксперименте на животных. И только в трех лабораториях в мире – у людей.

Техническое оснащение этих исследований было с сегодняшней точки зрения удручающим. Больного просили выполнять некоторую деятельность, регистрировали «нейрон» на самописце и обрабатывали вручную. Тяжелая работа, но цель! В данном случае она оправдывала средства – монотонный ручной анализ. Ведь другого, не ручного, просто не было. И что удалось НП, так это получить результаты. Я не хочу здесь их описывать, но довольно быстро ребята стали «защищаться». Люди, работавшие в теме около года, получали возможность выступать на международных симпозиумах. Поездки за границу были все-таки прерогативой старших, и не по желанию НП, а по директивам органов. Но к нам-то люди приезжали. Это было время разрядки. НП организовала семинары, мозговые штурмы проблем, обсуждение различных методик. Обсуждения страстные. До драки, правда, не доходило, но некоторые некорректные выражения и послесеминарская ругань были. Общее дело сплачивает. Был дружный коллектив. Совместные застолья, капустники. Но главное – начала складываться школа НП.

К ней всегда приходило много молодых и не очень молодых людей. Очень талантливых и не очень. Ярких и незаметных. Далеко не все оставались, «приживались». Когда НП рассказывала о своих исследованиях мозга человека, это завораживало. От нее летели искры и воспламеняли слушателей. Но большинство недооценивали, каким трудом все эти результаты добываются. И, что еще очень важно, не все могли оценить полученные результаты так, как их интерпретировала НП. Многие не видели леса за деревьями.

НП всегда, еще со школы, пыталась донести до меня не столько конкретные факты – что мне, ФИЗИКУ, до физиологии, – сколько логику явления. Это действительно во многом было связано, с тем, что я физик. Например, когда я читал и даже помогал в подготовке рукописи книги «Здоровый и больной мозг человека», еще первого издания, я, конечно, не знал, что такое таламус или гиппокамп. Но старался понять основные излагаемые принципы и логику повествования. Как учила меня НП, старался увидеть лес, хотя бы и не отличая сосну от елки.

Однако это удавалось не всем. Кто-то даже не мог проникнуться разъяснениями НП. Для таких людей работа не была безумно интересна, и они отсеивались. Оставались избранные. Именно они и составили школу. Именно они и сформировали Институт мозга человека, теперь имени Н. П. Бехтеревой. Другие уходили по-разному. Одни переходили в другие институты или отделы, и марка сотрудника НП была как знак качества. Других НП «повышала» или давала самостоятельность. Например, человек сотрудничает с НП и довольно быстро начинает считать, что он уже достаточно великий. Внимание журналистов, престижные доклады на конференциях и т. п. Прекрасно, НП организует ему независимую лабораторию или отдел и пускает в свободное плавание. И вдруг о нем вроде забывают. Оказывается, он светил отраженным светом. Иногда они из-за этого становились врагами НП.

Приведу случай, произошедший на одном из семинаров НП в самом начале восьмидесятых. В программе было заявлено обсуждение одного из достаточно сложных вопросов, посвященного, если мне не изменяет память, принципам кодировки мозгом высших видов деятельности. Вопрос, решения которого нет до сих пор. НП открывает семинар. Тут же одна из молодых девушек тянет руку. НП демократично дает ей первое слово. Девушка встает и наизусть зачитывает объяснение из учебника. Собственно, несколько абзацев, в которых (надо же как-то объяснить студентам) что-то на тему семинара. После победно оглядела аудиторию и села, ожидая похвал. Аудитория тягостно вздохнула, и началось реальное обсуждение. При очередном сокращении девушку сократили. К ее же благу.

Действительно, работать на таком высочайшем уровне, который задавала НП, могли немногие. Но те, кто мог, получали наслаждение от работы. Идеи НП, воплощаемые в реальность такой работой, привели к росту веса научной школы. НП последовательно становится членом-корреспондентом АН СССР (в сорок восемь лет, женщина!), академиком АМН и в 1980 году академиком АН СССР. Многие просто не верили, что она – член Академии. Доходило до курьезов. Она собирается войти в зал заседаний общего собрания, а охранники ее не пускают: «Вам не сюда, вам на места для прессы».