Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик Страница 7

— Я не берусь утверждать, что мы росли в идеальной семье, однако никто из моих братьев и сестер не может вспомнить ничего такого, что подтверждало бы его рассказ. Мы вовсе не были изгоями и не жили в отрыве от мира. Мы много общались с людьми, путешествовали, навещали родственников на Рождество и в семейные праздники.

Однако в отношении преступлений, в которых признался Томас Квик, Стен-Оке не питал никаких сомнений.

— Когда я услышал о том, что какой-то мужчина сознался в убийстве Юхана Асплунда, я сразу интуитивно почувствовал, что это мой брат. И я был уверен, что в процессе следствия выявятся другие случаи.

В январе 1996 года начался судебный процесс в суде первой инстанции города Йелливаре по делу об убийстве у озера Аккаяуре. В Питео Томас Квик настоял на том, чтобы его допросы в суде проходили при закрытых дверях, но в Йелливаре он держался на суде с большой уверенностью. Представ перед публикой, он убедительно описал убийство голландской четы. Он рассказал, что хотел найти мальчика-подростка, и поэтому приехал на поезде в Йоккмокк, где повстречал группу немецкой молодежи и наметил одного из парней себе в жертву.

На украденном дамском велосипеде Квик подъехал к магазину «Домус» и там встретился с Йонни Фаребринком — «жутким типом, сумасшедшим, постоянно пребывающим в глубокой депрессии». После попойки они оба направились к Аккаяуре, где стояла палатка супругов Стегехюз. По словам Квика, у Фаребринка был какой-то «зуб» на голландцев, в то время как сам он обдумывал изнасилование немецкого подростка, увиденного им в Йоккмокке. При столкновении с голландской парой у Квика возникло впечатление, что тот парень — их сын.

— Когда женщина отреклась от своего сына в ответ на мой прямой вопрос, я вышел из себя, — рассказал Квик в зале суда.

Убийство пары, ранее казавшееся совершенно непостижимым, теперь, после выяснения подробностей, подчинялось некоей логике — хотя и больной логике.

— Я пытался притянуть ее к себе, чтобы она оказалась со мной лицом к лицу, — хотел видеть ее страх перед смертью, — говорил Квик. — Но на это у меня не хватило сил — я просто наносил удар за ударом.

Адвокат Клаэс Боргстрём спросил, что вызвало у него такую ненависть к этой женщине.

— Своим отрицанием она полностью идентифицировалась с «М», на которую она к тому же была похожа чисто внешне, — ответил Квик.

«М» — так называл Квик свою мать. Таким образом, убийство Янни Стегехюз являлось убийством матери Квика.

Родственник четы Стегехюз, у которого супруги проживали в первые дни своего отпуска, приехал в Йелливаре, чтобы попытаться понять, зачем кто-то лишил жизни Янни и Маринуса. Услышав рассказ Квика о двойном убийстве, родственник так прокомментировал это газете «Экспрессен»:

— Квик — подонок, он недостоин того, чтобы жить дальше.

Результаты процесса по делу об убийстве возле Аккаяуре невозможно было предсказать заранее. Некоторые фрагменты в рассказе Квика вызвали вопросы — в первую очередь данные о сообщнике. Следователи не обнаружили никого и ничего, что подтверждало бы данные Квика о Йонни Фаребринке: никто не видел их вместе, а факт пьянки, в которой они якобы участвовали, отрицался другими «собутыльниками». Поэтому Йонни Фаребринк не привлекался к ответственности по этому делу.

Местная художница, учившаяся в 70-е в той же народной школе, что и Квик, утверждала, что с большой вероятностью видела его на железнодорожной станции в Йелливаре в момент убийства рядом с Аккаяуре.

Кроме того, суд счел доказанным, что накануне убийства Квик находился в Йоккмоке, — за счет свидетельских показаний хозяйки украденного велосипеда. Она подтвердила, что передачи на велосипеде не работали — в точном соответствии с описанием Квика.

Следователь Сеппо Пенттинен, проводивший все допросы Квика, показал в суде, почему Квик изменил свой рассказ в процессе следствия. Он объяснил это тем, что «Квик вынужден защищать свой внутренний мир, придумывая нечто находящееся близко к правде». Однако, по словам Пенттинена, в главном воспоминания Квика отчетливы и ясны.

Свен-Оке Кристианссон разъяснил, почему Квик испытывал трудности при рассказе о своих убийствах. Он назвал два противоположных механизма психологической защиты, связанных с функцией памяти. Помнить то, что травмирует нас, с одной стороны — стратегия выживания, с другой — «мы не можем без конца помнить все плохое, что с нами случилось в жизни». Кристианссон пояснил, что для человека важно уметь забывать.

Функции памяти Томаса Квика были обследованы Кристианссоном и признаны нормальными. Мнемоэксперт заявил также, что в данном случае ничто не указывает на ложный характер признаний подозреваемого.

Судмедэксперт и технический эксперт убежденно свидетельствовали в суде, что Квик описал на допросах все значительные травмы, нанесенные паре Стегехюз, и что его рассказ подтверждается результатами судмедэкспертизы и обследования места происшествия.

Суд учел также свидетельские показания Сеппо Пенттинена о том, что Квик уже на первом допросе подробно описал место убийства, и указал в своем решении: «На основании приведенных доказательств суд считает неоспоримым, что Томас Квик совершил вышеназванные преступные деяния. Обстоятельства совершения преступления таковы, что его можно классифицировать как убийство».

Тем самым Томаса Квика осудили в общей сложности за три убийства. Однако это было еще только начало.

Йенон Леви

Общепризнанное определение серийного убийцы взято из материалов ФБР и предполагает, что некто совершил три убийства или более в разные моменты времени. Между тем человека, совершившего несколько убийств подряд, без периода «остывания», ФБР относит к категории «неистовых убийц».

Пока что Томас Квик был осужден «всего лишь» за три убийства, совершенных в два захода, и тем самым по формальным критериям не тянул на серийного убийцу. Однако в процессе следствия по делу об убийстве возле Аккаяуре список его признаний сильно расширился, и у него появились все шансы стать полноценным серийным убийцей.

Признания не всегда делались в полиции. Репортер «Экспрессен» Пелле Тагессон в августе 1995 года рассказал, что в интервью Квик признался, что «совершил убийство в Сконе» и намеками взял на себя ответственность за садистское убийство на сексуальной почве Хелены Нильссон в Хёрбю в 1989 году. В том же интервью Квик признался в убийстве двух мальчиков в Норвегии, а также двух мужчин в центральной Швеции.

Кристер ван дер Кваст был очень недоволен тем фактом, что Квик сделал признание в СМИ, обойдя тем самым и своих психотерапевтов, и следователей.

— Остается лишь надеяться, что он и мне тоже признается, — прокомментировал ситуацию прокурор.

Подбрасывая ниточки и обмолвки об убийствах то следователям, то психотерапевтам, то журналистам, Квик вел игру в кошки-мышки, которая раздражала не только ван дер Кваста.

Роль СМИ и газетчиков в расследовании была велика и не до конца понятна, однако Томас Квик имел право свободно встречаться с представителями любых изданий и всегда читал, что о нем пишут. Ван дер Квасту пришлось смириться с тем, что он узнал из газет о «новом» убийстве Квика, произошедшем в Даларне. Этот факт, кстати, сразу же навел следователей на мысль о скандальном убийстве Йенона Леви, гражданина Израиля, на окраине Рёрсхюттана 11 июня 1988 года.

Йенон Леви, двадцатичетырехлетний турист, был найден убитым возле лесной дороги в Даларну. Масштабное расследование привело к тому, что появился и подозреваемый, однако доказательств оказалось недостаточно для передачи дела в суд.

Убийство в Рёрсхюттане так и просилось в следствие по делу Квика. Примерно через месяц после возвращения с реконструкции на берегу Аккаяуре Томас Квик позвонил домой следователю Сеппо Пенттинену, который написал по поводу этого разговора меморандум:

«В среду 19 августа в 19.45 нижеподписавшемуся позвонил Квик. Он заявил, что очень плохо себя чувствует в психическом плане и хочет рассказать о том, что его гнетет. Касательно убийства израильтянина в Даларне Квик утверждает, что у него был сообщник».

Квик сообщил, что они встретили Йенона Леви на маленькой улочке в Упсале. Сообщник, говоривший по-английски, побеседовал с Леви, тот поехал с ними в машине Квика в Даларну, и там сообщники в полном единодушии убили израильтянина.

«Квик держал его, пока второй бил его кулаками, а также „тяжелым предметом из багажника“. Тело оставили на месте избиения, никаких попыток его скрыть не предпринималось. Тело лежало скорее на спине, чем на боку, и точно не на животе.

Квик упоминает, что он отслеживал информацию об убийстве в прессе, но не мог смотреть на фотографии и читать то, что было написано в газетах».