Алексей Кузнецов - Славянские «полицаи» Страница 7

Немцы ушли, а Посевина с собой не взяли. Он затесался среди населения и в 1946 году «оборотился» как демобилизованный сержант в одном из колхозов Драгобычской области. Женился, появился сын, потом пенсия, почёт ветерана. Работал успешно и ему, как хорошо работающему фронтовику, предложили вступить в партию в 1951 году. Бывший палач дорос до депутата сельского совета!!! Вторая половина жизни была очень успешная — уважение и почёт, празднования дня Победы, встречи со школьниками, получение юбилейных медалей. Но Посевин зарвался — стал требовать Орден Отечественной войны, который ему не вручили (в 1985 году все оставшиеся в живых ветераны ВОВ вне зависимости от ранее полученных наград получили такой орден, было вручено 9 млн. человек). Но в архивах военкомата он числился как без вести пропавший. Стали его трясти, в дело подключилось КГБ. В конце концов, предатель был разоблачён и расстрелян.

Служил в местной полиции и бывший панфиловец, участник знаменитого боя у разъезда Дубосеково, Иван Добробабин (Добробаба). Он попал в плен и ради освобождения, поступил в полицию в своём родном селе Перекоп под Харковом. Дослужился до должности начальника участка. После войны отсидел срок и вернулся в своё село.

Известную деревню Хатынь в Белоруссии сожгли, как оказалось не немцы, а украинские «полицаи», о чём говорить в СССР было запрещено — чтобы не «разжигать национальную рознь» советских людей. Дело было так — 22 марта 1943 года в 40 км от Минска партизаны обстреляли легковую машину, в которой ехал командир полицейского батальона гауптман Ганс Вельке. Он был чемпионом по толканию ядра Олимпиады 1936 года, первым чемпионом немцем, любимцем фюрера. Его смерть, а также ещё двух немцев, всполошила оккупационные власти. Неподалёку находился 118-й украинский полицейский батальон, шефом одной и рот которого и был убитый Вельке. «Полицаи» сами, без ведома немцев, принялись ретиво исполнять свои обязанности. Считается, что главным зачинщиком сожжения Хатыни был украинец Григорий Васюра, начальник штаба 118-го полицейского батальона, хауптштурмфюрер СС (капитан). Дело в том, что батальон имел двойное командование: немецкое и «аборигенское», причём немецкий голос был решающим. «Аборигенским» командиром был поляк Смовский, а немецким командиром был пожилой и больной майор Эрих Кернер, который полностью доверял Васюре, как человеку беспредельно жестокому. Таким образом, Васюра имел всю полноту власти… «Полицаи» быстро собрались на акцию и расстреляли без разбору 27 жителей деревни Козыри. По следам партизан они вышли к деревни Хатынь, согнали ее жителей в огромный сарай и, обложив его соломой, подожгли. Главное для них было не найти виновных, а «задобрить» немцев, мол, виноватые понесли суровое наказание. Когда, под напором обезумевших людей, дверь сарая рухнула, они принялись расстреливать выбегавших. Сам Васюра вооружённый пистолетом и пистолет-пулемётом принял посильное участие в расстреле. Васюра был участником многих карательных операций, которые унесли сотни жизней ни в чем не повинных людей. Его батальон до этого участвовал в расстрелах в Бабьем яру.

Васюра попал в лапы компетентных органов, но прикинулся «мелкой рыбёшкой», отсидел небольшой срок (3 года) и стал проживать в Киеве, время был даже заместителем директора совхоза, и почетным курсантом Киевского высшего военно-инженерного училища. Когда Васюру арестовали вновь (он всплыл в связи с арестом другого немецкого пособника из того же батальона некоего Мелешко, подчинённого Васюры, командира роты), он обратился с прошением о помиловании, где в частности писал: «Прошу дать возможность мне, больному старику, дожить жизнь со своей семьей на свободе». В конце 1986 года он был расстрелян.

Вот ещё интересная судьба, судя по всему, «идейного» противника Советской власти, белорусского националиста. Из советских документов: «Юрковский Василий Яковлевич, 1920 года рождения, беспартийный, без определенных занятий, репатриант из Бельгии. Арестован 15 ноября 1949 года. Обвиняется в измене родине. Проживая на оккупированной немцами территории Пинской области БССР, в 1941 году добровольно поступил на службу в полицию, принимал активное участие в карательных акциях против партизан, а также учинял насилие и грабеж над местным населением. Неоднократно участвовал вместе с немцами в зверском и массовом уничтожении советских граждан. С января 1944 года, бежав в Германию, состоял на службе в центральной группе пропаганды «СС» и принимал активное участие в распространении на фронте фашистских листовок. В 1946 году, находясь в Бельгии, участвовал в создании антисоветской националистической организации «Союз белорусов в Бельгии» и затем являлся председателем «комитета» этой организации, которая вела вражескую работу против СССР».

Скрывшимся бывшим «полицаям» сложновато жить и ныне, после развала СССР. Дело в том, что «полицаев», даже если их тянуть за уши, сложно выдать за «пламенных борцов с тоталитаризмом», как, например, тех же «власовцев» или партизан УПА. Слишком много на «полицаях» крови. Очень редко, но всплывают разоблачения бывших «полицаев», даже сейчас, когда они уже дряхлые старики. Так в 2003 году начался судебный процесс над бывшим «полицаем» — украинцем Осипом Фирищаком, который приехал в Соединенные Штаты в 1949 году и поселился в Чикаго. В 2005 году Фирищак был лишён гражданства, а в 2008 году федеральный иммиграционный суд США отдал распоряжение депортировать его на Украину. Фирищаку к тому времени стукнуло 87-лет. Благодаря многочисленным документам, которые были обнаружены в украинских архивах, сотрудникам отдела удалось установить, что с 1941-го по 1944 год Фирищак жил во Львове и был «полицаем», помогал нацистам, которые арестовывали евреев и отправляли их в лагеря принудительного труда и смерти. Впрочем, обвиняемый всё отрицает. Надо заметить, что правдоискателями, ищущими бывших палачей по всему миру, являются еврейские организации. Они нанимают частных сыщиков и хорошо платят.

Мой рассказ был бы неполным без упоминания о некой «Тоньке-пулемётчицы». Это была женщина Антонина Макарова Макаровна, москвичка, служившая в 1942–1943 гг. у Каминского в его «Локотском округе» в качестве палача в ходе массовых расстрелов из пулемёта. Судьба её была удивительна — в возрасте 19 лет, ещё девчушкой, медсестрой попала в окружение и после 3 месяцев скитаний с другим «окруженцем», вышла в посёлке Локоть, где орудовала банда «полицаев» Каминского. Тоня тронулась умом, т. к. удовлетворяла похоть любого «полицая», и, в конце концов, её совершенно пьяную вывели и усадили за пулемёт. Напротив были обречённые на расстрел, а её попросили их расстрелять, что она и сделала. Так она стала работать палачом в полиции Каминского.

«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…» — рассказывала она потом на допросах. «Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился». Ей было, когда она работала палачом, 20–22 года!!! Часто ей приходилось расстреливать людей целыми семьями, включая детей.

По вечерам Тоня наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, подрабатывавшие у немцев проститутками, с ней не дружили. Тоня часто напивалась до чёртиков и спала со всеми подряд, меняла партнёров как перчатки. Утром начиналась работа. «Если мне вещи у приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать. Один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю — пришлось ее в могиле оставить. Жалко…».

В 1943 году Тоня и ещё несколько проституток заболели венерической болезнью, и их отправили в тыл. В ходе стремительного наступления наших войск Тоня затерялась в тылу и растворилась среди населения. После войны она успешно прожила в течение 33 лет, вышла замуж, стала ветераном труда, почётной гражданской своего городка Лепель в Белоруссии. Ее семья имела все положенные по статусу льготы: квартиру, знаки отличия к круглым датам и дефицитные товары. Муж у нее тоже был участник войны, с орденами и медалями. Две взрослые дочери гордились своей мамой. Её часто вызывали в школу рассказывать детям о своём героическом прошлом фронтовички-медсестры. Тем не менее, её искало советское правосудие, и лишь через много лет случайность позволила следователям напасть на её след. Она во всём призналась, как будто она давно ждала людей «в штатском», и её в 1978 году в возрасте 55 лет расстреляли.