Валерий Салов - Sine Qua Non (О происхождении и значении термина «антисемитизм». Филологическое исследование) Страница 7

Некоторые авторы (Pio Baroja, «Las promesas de oriente») приписывают его изобретение немецкому востоковеду 18-го века Эйхгорну. В книге «Священная загадка» (М. Байджент, Р. Лей, Г. Линкольн; СПБ 1995) указано другое имя и даже точная дата изобретения «СЕМИТИЗМА» — Шлецер, 1781 г.[7]

Как бы там ни было, слово прижилось, несмотря на то, что в последнее время в политизированных научных кругах приняты уже совсем другие филологические и френологические теории.

Таким образом, и с СЕМИТАМИ («БОКРЯТАМИ») дело обстоит далеко не лучшим образом. Термин СЕМИТЫ также принадлежит к числу изобретений новейшего времени, его расовое содержание никак нельзя признать научно-обоснованным. Смысл и этого термина представляется весьма туманным, если не прямо манипуляционным.

И тут дело даже не в том, что с помощью такого лингвистического новшества «евреи» и арабы были свалены в общую этнографическую кучу, в результате чего оказались замаскированы все содержательные между ними различия. Здесь ощущается махинация куда более грандиозного масштаба.

При буквальном прочтении Библии и непосредственном каждодневном наблюдении психических, нравственных и интеллектуальных качеств статистически преобладающей массы современных «евреев» невозможно не прийти к убеждению, что в русле библейской ортодоксии они могут являться только потомками ХАМА, но никак не ШЕМА. Здесь наблюдается столь очевидное логическое противоречие, что снова трудно не заподозрить чей-то злой умысел, направленный на подавление чистого, но хрупкого разума гоев.

На существование некой таинственной манипуляции и подмены понятий намекал и Святой Иоанн Богослов в строках 3-й главы Откровения, повествующих о «сатанинском сборище, из тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут».

Все эти соображения кому-то могут показаться чрезмерно утомительными и даже излишними, но мне хотелось во всех подробностях продемонстрировать ошибочность чисто формального подхода, бесперспективность попыток составить себе представление о подлинном значении того или иного обществоведческого термина исключительно как на основании «официальной трактовки», так его морфологической структуры.

Тем более, когда речь заходит о терминах столь острой идеологической направленности.

Еще раз подчеркну — о смысле понятия АНТИСЕМИТИЗМ мы можем судить, только исходя из сложившейся практики его употребления. А все составляющие его морфемы суть инструменты манипуляции сознанием современного обывателя.

Антилопитизм

В продолжение темы, мне хотелось бы привести ещё два примера, наглядно демонстрирующие обманчивость морфологической структуры слов, её частое несоответствие реальному содержанию описываемых понятий.

Первый пример — АНТИГОНА, героиня известной одноименной трагедии Софокла. Современными читателями, воспитанными не на классическом культурном наследии, а на шаблонах политической пропаганды, разбор её имени может восприниматься как нарицательное в смысле конформизма (греч. «АНТИГОНА» = «противница углов»), как нечто гладкое, округлое, обтекаемое, мягкое.

В контексте же трагедии Софокла Антигона демонстрирует прямо противоположные черты характера: необыкновенную твердость, последовательный нонконформизм, следование зову совести и чести вопреки всяким соображениям политической конъюнктуры и даже требованиям собственной безопасности.[8]

То есть, если имя «АНТИГОНА» и является нарицательным, то прямо в противоположном смысле тому, что можно было бы заключить из его морфологической структуры.

Второй пример — слово АНТИЛОПА (antelope). Очень легко вывести его этимологию из комбинации латинского и греческого — ANTI(e) + LUPI — то есть, «ненавистница волков». Такая этимология кажется тем более правдоподобной, что антилоп едва ли можно заподозрить в добром отношении к волкам, и, к тому же, эти грациозные животные наделены довольно грозным против них оружием — полуметровыми заостренными рогами. Но эта этимология совершенно неверна и может только ввести в заблуждение относительно подлинного смысла понятия и скрываемого за ним образа.

Конечно, если бы ВОЛКИ могли навязать нам свое миропонимание, то, на основании морфологии слова «АНТИЛОПА», они могли бы представить антилоп патологическими ненавистницами волков и их безжалостными истребителями, завоевав тем самым наши симпатии и сочувствие.

А отсюда один только шаг до легализации вырезания и пожирания всей популяции антилоп. Дополнительное эмоциональное манипулирующее воздействие может дать образование и использование термина АНТИ-ЛОПИТИЗМ, то есть, умышленное вовлечение в «мифологию противостояния и ненависти» детёнышей — ВОЛЧАТ.

Надеюсь, с этимологией термина АНТИСЕМИТИЗМ мы, таким образом, разобрались и можем теперь перейти к анализу его подлинного содержания.

Потомки Хама

Наверное, для начала стоит ещё раз подчеркнуть, что современные термины «Семит» и «Семитский» являются исключительно филологическими понятиями, а не антропологическими или этнографическими. Об этом мною уже было сказано выше, но повторить эту мысль никогда не вредно, поскольку в массовом сознании уже крепко утвердился взгляд на «Семитов» как на расу, всецело доминировавшую в древности на Ближнем Востоке и сохранившуюся в своей первозданной чистоте до сих пор.

Объясняется это тем, что филология как наука начала активно развиваться раньше археологии и антропологии, и её данные, принятые поначалу слишком расширительно, были опровергнуты не сразу — для этого потребовалось около ста лет, весь 19-й век. А кому-то было выгодно, чтобы это заблуждение оказалось прочно внедрено в умы обывателей.

На самом же деле, в расовом отношении все эти «Семиты» — чистая научная абстракция, подлинный смысл которой едва ли понятен и профессиональным этнографам.

С очень большими натяжками «Семитами» можно считать только чистопородных бедуинов Аравийского полуострова. «Чистопородными» также весьма относительно, так как сама древняя «Семитская раса» со времен графа де Гобино считается смесью белой и черной расы.

Такого же мнения на семитов как мулатов придерживались и более поздние немецкие историки и антропологи Леопольд фон Ранке и Фридрих Ратцель.

Итак, ещё раз повторю — определение упоминавшихся мной ранее древних народов как «Семитских» верно лишь с филологической точки зрения.

Уже Робертсон Смит в своей книге «Религия семитов» (1894) отмечал, что ни Древний Вавилон, ни Ассирия, ни даже Финикия не были в расовом отношении чисто «семитскими» государствами. (Финикия была более семитской, чем остальные, и с этим, возможно, связаны ее весьма специфические религиозные особенности.) Разумеется, нельзя считать чистыми «Семитами» и современных нам арабов, хотя по сути только они и могли бы претендовать на это звание.

По так называемым «евреям» мне удалось найти этнографические данные, опубликованные в конце XIX-го века. Впрочем, полагаю, что они более достоверны, чем любые современные исследования. Сейчас принято либо скрывать соответствующую статистику, либо её преднамеренно искажать.

Так вот — эти данные полностью подтверждают то первое впечатление, которое может сложиться даже при самом поверхностном наблюдении. Даже не принимая во внимание «Хазарской теории» Артура Кестлера и Дугласа Рида о происхождении восточноевропейских «евреев», с полной научной достоверностью можно утверждать, что «ЕВРЕИ» НЕ ЯВЛЯЮТСЯ СЕМИТАМИ (бедуинами) и вообще не представляют собой однородной расовой группы, а являются смесью, по крайней мере, трех или четырех расовых типов: преобладающего сирийского (хеттского), индоевропейского, семитского и, возможно, незначительной доли туранского (Шумеро-аккадского).

Конкретные данные таковы (речь, опять-таки, идёт лишь о преобладании характеристик того или иного расового типа, а не о чистых его представителях):

1) 50 % — homo syriacus, сирийский, хеттский тип.

2) 10 % — индоевропейский тип.

3) 5 % — семитический бедуинский тип.

4) 35 % — смешанный тип, сочетание различных этнических характеристик по принципу «наложения фото» (Ломброзо).

Эти статистические данные получены Ф. фон Лушаном в конце 19-го века в результате тщательных антропологических измерений и изучения около 60.000 образцов, как современных, так и древних — со времён отделения Иудеи от Израиля. За последние 2,5–3 тысячи лет (до конца 19-го века) такое статистическое распределение оказалось весьма устойчивым.