Елена Коротаева - Израиль. Земля обетованная Страница 7

Расслабуха на воде

Так в вольном переводе называется дельфинарий в Эйлате, потому что он представляет собой уходящий в море деревянный настил с накиданными на него матрасами, где можно сидеть и лежать, наблюдая за дельфинами, которые плавают, прыгают и играют вокруг. А их тренеры все время объясняют, что они наблюдают дельфинов и просят их в порядке развлечения выполнить какие-нибудь трюки, если тем угодно, и ни в коем случае не дрессируют, потому что они вообще совершенно запутались, кто здесь кого наблюдает и тренирует… Дельфины занимаются лечением больных детей и взрослых, которых сюда специально для этого привозят, и выступают с номерами для всех желающих посмотреть, опять же, если им угодно. «Сами мы не местные, нас сюда из Черного моря привезли поработать по контракту более сорока лет тому назад, вот прижились», – как будто бы говорят дельфины.

Мы почувствовали, что перегрелись, и встали с матрасов. Уходя, прикупили жемчуга в магазинчике, находившемся тут же, на территории дельфинария.

Все на «ты» со всеми

Мне в силу характера всегда легче спросить у людей, как куда-то добраться, чем изучать карту или забивать в навигатор буквы. Так было и в Эйлате: я останавливала людей и вежливо спрашивала, грамотно выстраивая фразы на слегка подзабытом иврите. Мне объясняли без затей. Все свои, все по-домашнему. Но на второй день отдыха в Эйлате я стала замечать странную вещь: я задавала вопросы на иврите, а отвечали мне по-английски. Может, оттого, что это город туристов? Из раза в раз повторялась одна и та же ситуация. Ну ладно бы по-русски отвечали: и внешность у меня со стертым национальным признаком, и вообще я крупная белая женщина, при виде которой грузины и марокканцы сразу понимают, что я из России. Что теперь-то случилось?! Я недоумевала; не люблю, когда не могу что-то понять. Я говорю в магазине кассирше на прекрасном иврите: «Дай мне, пожалуйста, пластиковый пакет…» – она меня по-английски спрашивает: «Do you need a plastic bag?» Что случилось за эти десять лет, проведенные мной в Канаде? Кленовый лист, что ли, у меня отпечатался на лбу? А ларчик просто открывался: все выяснилось через несколько дней, когда, стоя у кассы в магазине города Кирьят-Шмона, я замешкалась, разыскивая в большой сумке кошелек.

– Ну так ты будешь платить или нет?! – заорала ивритоговорящая кассирша.

– А ты что, не видишь, что я делаю?! Кошелек ищу! Найти не могу, нервничаю!

– Я понимаю! Давай ищи быстрее! – примирительно проворчала на иврите кассирша. Вы поняли, что фразу про поиск кошелька я тоже прокричала на иврите. Тогда меня и осенило, почему в Эйлате меня принимали за англоговорящую: я слишком тихо и вежливо говорила, со всеми этими идиотскими западными любезностями типа «извините-простите-спасибо» через слово. А так говорить на иврите не-до-пус-ти-мо!!!

3. Медицина

Система больничных касс

Больничные кассы («купат холим») – это в нашем понимании почти поликлиники или просто клиники. Здесь находится кабинет участкового или семейного врача-терапевта, который в курсе вашего состояния здоровья и держит всю информацию о том, чем и когда вы болели, какие лекарства принимаете или принимали 10 или 30 лет назад. Все в компьютере, картонных карточек я здесь никогда не видела. Тут же есть данные обо всех анализах, тестах и госпитализациях. Захочешь скрыть – не скроешь.

Оплата медицинской страховки вычитается автоматически, она небольшая, если сравнить с американской – просто крошечная. Все граждане Израиля имеют медицинскую страховку. А вот какую больничную кассу выбрать – это личное дело каждого. Моя семья все годы была в «Макаби». Почему? Не знаю, просто она мне подвернулась в первый год жизни в стране, и еще она совсем рядом с домом была. Проблем не возникало никаких, в очереди я никогда больше десяти минут не сидела, да и не было очередей. В регистратуре за компьютерами работают девушки, которые записывают к разным специалистам. Терапевты на работе ежедневно, хирурги, гинекологи – почти каждый день, раза четыре в неделю, дерматолог принимает в нашей клинике три раза в неделю. Чем более экзотический специалист, тем реже он приезжает и принимает пациентов.

Однажды мне пришлось записать старшую дочь к пластическому хирургу, чтобы он убрал родинку на ее спине. Дело в том, что дочь прошла перед армией, в 17 лет, комиссию, и ее направили разобраться с родинкой, поскольку во время службы пришлось бы много находиться на солнце, а это опасно. Закончив процедуру на спине юной натуральной блондинки, молодой «пластикаи» (пластический хирург), сняв резиновые перчатки, грустно сказал, томно вздохнув: «Твоя дочь такая красивая…» Ну что же – израильтяне ценители женской красоты, а уж когда речь идет о блондинках, тут каждая первая для них красавица.

Моего отца, который до переезда в Израиль перенес два инфаркта, много лет наблюдал прекрасный кардиолог. Я думаю, что сама страна подарила отцу десять лет жизни: считается, что климат севера Израиля очень хорош для сердечников. Плюс – медицина: специалисты и оборудование прекрасные. Я знаю, что меня начнут критиковать те, у кого есть какой-то негативный опыт, но мой опыт именно таков, поэтому пишу о том, что испытала на себе. А испытала я, например, вот что: было время, когда ходила какая-то вирусная инфекция, проявляющаяся как простуда или грипп, но иногда дающая осложнение на легкие. Так случилось и у меня – после какого-то небольшого насморка с кашлем вдруг началось воспаление легких. Всё это было бы полнейшей ерундой, если бы не то обстоятельство, что я была на шестом месяце беременности. Принимать лекарства нежелательно или вовсе нельзя, антибиотики… говорят, в экстренных случаях можно, но я бы и под дулом пистолета их в таком положении употреблять не стала. Что делать? Меня за три сеанса массажа легких банками вылечил пульмонолог доктор Роман, который, кстати, и поставил диагноз «воспаление легких», а доктор Марк сделал еще несколько каких-то мудреных физиотерапевтических прогреваний. И через две недели я была совершенно здорова и плавала в бассейне. Не было в моем окружении таких врачей в Москве, хотя, безусловно, они там есть, мне просто не везло. А здесь что ни врач, то изобретатель каких-то своих методов лечения и лекарств.

Клиники и больницы Израиля пользуются популярностью у иностранцев, которые приезжают сюда с разных концов планеты, из России в том числе. Недавно отец моей московской знакомой серьезно заболел после пожаров 2010 года. Дети отправили его лечиться в Израиль. Страшная болезнь отступила, и их восьмидесятилетний отец снова вернулся к своему любимому занятию – велосипедным прогулкам по Москве.

Первая в мире пересадка сердца была сделана здесь, в Израиле. Вообще кардиология в этой стране вышла на высочайший уровень и вызывает интерес врачей и ученых разных стран.

Именно в Израиле на радость женщинам была придумана и создана первая противозачаточная таблетка. Хотя о побочных эффектах таких препаратов много спорят, факт остается фактом. Успешно борется страна и с бесплодием. Женщины приезжают с разных концов света, чтобы сохранить беременность, выносить детей в условиях местных клиник. Есть и еще один эксперимент, который прошел успешно, хотя женщины пошли на это с горя. Несколько случаев стали широко известны: матери солдат, погибших во время военных столкновений, в возрасте под шестьдесят лет с помощью новых медицинских методов смогли забеременеть, выносить и родить детей. Об этом сняли интереснейший фильм. Дай бог этим женщинам здоровья и сил вырастить своих поздних деток.

Антибиотики

Кто плавает в Красном море в марте месяце? Точно не израильтяне, они мерзнут до первых весенних хамсинов. Объясняю для тех, кто не в курсе: «хамсин» в переводе с арабского – «пятьдесят». Это ветер с пустыни, который дует пятьдесят дней в году. Его легко узнать: примерно дня на три над Обетованной нависает мутное жаркое марево из мелкой пыли, ветра особо сильного нет, но жара стоит несусветная. Это прелестное природное явление заканчивается так же неожиданно, как и начинается, и все про него забывают до следующего хамсина. Обычно это случается весной и осенью. Мне запомнились самые мощные хамсины в сентябре-октябре, особенно те, что выдавались на мой день рождения. Хотя вообще всё это дело привычки. Я всю жизнь больше страдаю от холода, который меня буквально парализует и вгоняет в тоску. Жара повеселее; хотя, конечно, многие со мной не согласятся.

Вот я и сделала несколько заплывов в прозрачной воде Красного моря, и у меня заболело горло. Ясно было, что начиналась ангина, а значит, нужны были антибиотики, которые иначе как по рецепту не продают. Мой давнишний друг доктор Давид примчался с букетом каких-то пушистых шикарных белых цветов из Герцлии и с рецептом на антибиотик, который радостно выписал на свое имя. «Да, да, у меня теперь ангина!» – весело сказал он. Под бутылку водки пошли воспоминания одно другого ярче: первые годы жизни в этой стране, поддержка друг друга, семейные драмы, любовь и ненависть, отчаяние, жара, экзамен на врача, который он сдавал 13 лет и сдал наконец, аутотренинг с группами (по российскому образованию Давид психиатр, в Израиле же он терапевт и геронтолог), бомбежки… хотя нет, это я что-то путаю. Какой житель славного города Кирьят-Шмона, где все без исключения жители – фаталисты, станет, встретив старого друга, вспоминать такую фигню, как бомбежки? Мы и в бомбоубежище-то никогда не спускались, иногда для порядка отправляли туда детей с собакой, они там рисовали и смотрели телевизор, пока взрослые логично объясняли друг другу, что траектория «катюши» такова, что она на наш дом упасть не может, поскольку он стоит под горой, хотя вопреки логике падали «катюши» в самых неожиданных местах. Мы с Давидом жили в одном доме. Поговорили о медицине в Израиле, вспомнился единственный случай, когда и я оказалась в больнице, вернее, в родильном отделении, в сентябре 1997 года. В 1995 году я вышла замуж во второй раз.