Алексей Воротников - О правдистах – искренне… Страница 7

А вы до сих пор еще пользуетесь иероглифами?

Сопровождающие высокого гостя китайцы натянуто улыбнулись, не понимая, шутит он или нет. Домогацких сразу понял, что Климент Ефремович, конечно, не шутит, и тут же стал ему объяснять, что иероглифы – древняя китайская письменность и никто, естественно, не собирается от нее отказываться. Ворошилов недовольно хмыкнул:

А я думал, что они уже давно перешли на нашу азбуку. Мы же вместе социализм строим: на одном языке легче разговаривать.

После этих слов Домогацких стало не по себе за дремучее невежество Ворошилова.

…За второй эпизод тоже пришлось покраснеть, испытать неловкость. В один из дней советская делегация выехала в сельские районы Китая. Проезжали мимо рисовых плантаций. Местные крестьяне вместе с солдатами убирали урожай. Гид пояснил:

Наша доблестная армия помогает сельским труженикам.

Ворошилов пробурчал:

Знаем, какая у вас доблестная армия, если бы не мы, японцы бы вас задавили.

Гид все понял и быстро отвернулся к окошку машины. Домогацких стал лихорадочно подсчитывать в уме, сколько дней осталось до отъезда Ворошилова из Китая, уж быстрей бы заканчивался этот злополучный визит…

Многих читателей «Правды» интересовало, почему мы так щедро помогаем странам третьего мира, а у самих проблем невпроворот.

Думаю, что это не совсем правильная политика, – откровенно признавался Михаил Георгиевич. – Агитировать за наш строй и наши идеи надо хорошей жизнью своих людей.

А что с Китаем, с Вьетнамом, Лаосом? Что там интересного, ценного для вас?

Домогацких отвечал обстоятельно, приводя множество примеров, фактов, различных эпизодов из своих поездок по этим странам.

– Пока там царит еще бедность. Причина – в постоянных войнах, межэтнических конфликтах, в нестабильности режимов, – подвел итог Михаил Георгиевич. – Но пройдут годы и, я уверен, обстановка в этих регионах изменится к лучшему. Порукой тому – трудолюбивый, работящий народ. Особенно, конечно, большой потенциал у Китая. В недалеком будущем он обязательно заявит о себе как о великой державе. Нам, видимо, придется у него многому учиться. (Домогацких оказался реальным провидцем: не прошло несколько десятилетий и Китай стал второй мировой державой, а по некоторым показателям и первой. Вот, что значит, когда у власти и народа единая цель, тогда все проблемы они, как правило, успешно решают. – А.В.)

Были и шуточные вопросы. Один из присутствующих неожиданно спросил у Домогацких:

Михаил Георгиевич, по долгу своей работы я часто бываю в командировках, иногда прихожу поздно домой, жена, естественно, недовольна, ругается, дело доходит до брани. Как мне ей по-китайски ответить, чтобы она не артачилась?

Матерно, что ли?

Конечно.

Китайцы, с кем мне приходилось встречаться, чаще ругаются по-русски. Наш мат в этом плане интернационален.

Женщина из первого ряда поинтересовалась:

Если китаец изменит своей жене, она бежит жаловаться в местный партком?

– Не припомню таких случаев, – улыбнулся Домогацких.

Трудно ли было учиться в Пекинском университете?

Да, – откровенно признался Михаил Георгиевич.

А сколько вы языков знаете?

Семь.

Такие общения видного журналиста с простыми людьми, конечно, приносили дополнительный авторитет «Правде», расширяли круг ее читателей, а мне было вдвойне приятно и за своего знаменитого земляка, и за свою ставшую уже родной газету.

Михаил Георгиевич был не только одаренным журналистом, но и вдумчивым, серьезным писателем. Переезжая из страны в страну, опытный глаз литератора замечал многое, что потом ложилось в основу очерков, рассказов, повестей и романов. Его книги публиковались в разных издательствах. Тематика их была самая разная. Так, очерки и путевые заметки о Китае и его людях стали основой сборника «Народ раздвигает горы».

Долгие годы не давали покоя воспоминания о Великой Отечественной войне. Отдавая должное ее участникам, братьям по оружию, Домогацких напишет «Повесть о десантниках» и «Особое задание».

Пять лет своей жизни Михаил Георгиевич отдал Африке. Где он только не бывал: в Египте и Эфиопии, в Кении и Конго, в Уганде и Танзании. И как результат этих поездок из под его пера вышли книги: «Джамбо, Африка», «Далекое созвездие», «Пылающее копье».

Очень длинной была командировка в Юго-Восточную Азию. Он посещал Индонезию и Малайзию, Вьетнам и Бирму, Сингапур и Камбоджу. Вскоре увидели свет его «Ожерелье экватора», романы «Южнее реки Бенхай», «Гроза на экваторе», «Пропавший в джунглях».

Михаил Георгиевич – заслуженный работник культуры РСФСР, лауреат премии журналов «Огонек», «Новое время», «Знамя». Один из старейших сотрудников «Правды»: 38 лет проработал в этой легендарной газете, причем 29 из них был зарубежным собкором.

Его коллега из «Комсомольской правды», гордость нашей журналистики Василий Михайлович Песков так вспоминал о нем:

«Михаил Георгиевич Домогацких был замечательным человеком – умным, добрым, талантливым. Прожил жизнь долгую и интересную. Много в ней успел сделать… Мы, выросшие на воронежских и липецких черноземах, можем гордиться таким земляком».

Губарев Владимир Степанович

Шел 1986-й год. Как-то мне позвонил из Москвы сотрудник отдела корреспондентской сети и радостно сообщил:

Старик, для тебя приятная новость: за хорошую работу редколлегия наградила тебя поездкой в Швейцарию.

Шутишь? – удивился я.

Вполне серьезно. Поедешь вместе с Губаревым. Так что, до встречи.

Я знал, что каждый год редколлегия отмечает лучших собкоров заграничными командировками. Вася Покровов из Волгограда, например, побывал в Италии, Марлен Крюков из Ростова – во Франции. И вот, оказывается, теперь моя очередь. Делегации правдистов, как правило, состоящие из двух человек, ездили в основном на праздники братских прогрессивных газет «Унита», «Юманите» и других. В Москве, оформляя визу, узнал, что мы с Губаревым отправляемся на традиционный праздник газеты «ВО реалите» (Швейцарская Партия труда) и нам еще предстоит встреча с ее Генеральным секретарем А. Маньеном.

До этого я никогда не был за границей, и поэтому поездка за пределы страны, тем более в такую интересную, загадочную для меня Швейцарию, была, конечно, значимой, любопытной. К тому же приятно было осознавать, что вместе со мной будет довольно известный в научных кругах журналист и писатель Владимир Степанович Губарев, который долгие годы освещал проблемы космонавтики, дружил со многими космонавтами, рассказывал об их полетах. Он уже был автором нескольких книг по этой тематике. И еще один важный поворот случился в его судьбе: Губарев был в Чернобыле сразу же после аварии на атомной станции. Оттуда, из радиационного пекла, настоящего атомного котла Владимир Степанович давал материалы в «Правду». Я их, как думаю и миллионы людей, читал взахлеб, поражаясь мужеству этого журналиста. Теперь, будучи с ним бок о бок две недели, я мог подробно его обо всем расспросить. Владимир Степанович оказался на редкость душевным, добрым человеком, удивительным рассказчиком.

Пока летели из Москвы в Женеву, я наседал на Губарева с расспросами о Чернобыле. Это был ноябрь 1986 года, а катастрофа на АЭС случилась в апреле того же года. Рана была свежая, поэтому хотелось из первых уст узнать многие детали. Владимир Степанович с горечью поведал, что чернобыльская трагедия выявила, с одной стороны, лживость власти, когда о радиации сначала пытались замолчать, считая, что ничего страшного не произошло, и даже провели в Киеве первомайскую демонстрацию, а из зараженной зоны не торопились вывозить жителей. С другой стороны, показала решимость, настоящие героизм простых людей, готовых, не считаясь с опасностью, ликвидировать эту аварию.

Понимаешь, поражался трусливости многих чиновников из Москвы, Киева. Каждый из них пытался отмахнуться, спихнуть решение многих проблем на других лиц.

В материалах Владимира Степановича, опубликованных в «Правде», была боль за случившееся, крик души о том, как на разных уровнях управления атомной станцией допускались просчеты, халатность, а то и просто преступное равнодушие. Беседы с рабочими и специалистами АЭС, с учеными, партийными и хозяйственными руководителями показали всю масштабность трагедии. Все эти впечатления невозможно было втиснуть в рамки острых статей, корреспонденций, репортажей. И Губарев, не откладывая дело в долгий ящик, начал писать пьесу. Назвал ее «Саркофаг», акт за актом, действие за действием из под пера талантливого журналиста, тонкого и умного наблюдателя, вышло полноценное художественное произведение, в основе которого лежали конкретные события, только что происшедшие на Чернобыльской АЭС. Пьесу быстро напечатали, ее ждал ошеломляющий успех. Она была переведена на многие иностранные языки. За ее постановку взялись одновременно 56 театров в разных странах. В считанные месяцы Губарев стал знаменитым драматургом. В Великобритании пьеса была отмечена театральной премией имени Лоуренса Оливье…