Bill Gates - Марк Солонин Страница 7

В действительности все было сделано точно наоборот. Главные ударные соединения «сбились в кучу» на остриях Белостокского и Львовского выступов. У оснований выступов, в районе Гродно, Бреста и Черновцов, были расположены несравнимо более слабые силы. Описание всей группировки займет у нас слишком много времени и места, поэтому ограничимся рассмотрением дислокации «пяти богатырей», пяти мехкорпусов, на вооружении когорых обнаруживается от 700 до 1000 танков, в том числе ()олсе 100 новейших танков Т-34 и КВ, сотни тракторов (тягачей), тысячи автомобилей. Это (перечисляя с севера на юг) 3-й МК, 6-й МК, 15-й МК, 4-й МК и 8-й МК.

Даже среди этих, лучших из лучших, заметны 6-й (которому предстояло войти в состав КМ Г Болдина) и 4-й мсхкорпус (о боевых действиях которого речь пойдет в части 2 данной книги). На их вооружении к началу войны было соответственно 452 и 414 новейших танков — больше, чем во всех остальных мехкорпусах Красной Армии, вместе взятых. В 6-м МК к началу боевых действий числился 1131 танк (т.е. даже больше штатной нормы), 294 трактора, а по числу автомашин и мотоциклов (4779 и 1042 соответственно) он превосходил любой другой мсхкорпус Красной Армии.

Где же стояли эти «богатыри»? 4-й МК развертывался мм самом острие выступа, в районе Львова. Рядом с ним, немного южнее, дислоцировался 8-й МК (859 танков, в Юм числе 171 новейший Т-34 и КВ, 359 тракторов и тягачей, 3237 автомобилей). Чуть восточнее Львова, в районе Золочев — Кременец, находился 15-й МК (716 танков, в юм числе 136 Т-34 и КВ, 165 тракторов и тягачей, 2035 автомашин). Еще не сделав ни одного выстрела, ударная I руппировка в составе трех мехкорпусов уже нависала над флангом и тылом немецких войск Группы армий «Юг», сжатых в междуречье Вислы и Буга (см. Карта № 3).

Еще более показательным был выбор места дислокации 6-й МК, который спрятали в чаще дремучих лесов у Белостока. Можно догадаться, как мехкорпус с его огромным «хозяйством» попал в Белосток — к этому городу «и Гродно, сквозь вековые леса и бездонные болота, подходит нитка железной дороги. Выехать же своим ходом из Белостока корпус мог только в одну сторону — на запад, по шоссе на Варшаву, до которой от границы оставалось всего 80 км. К востоку от Белостока простирается огромный непроходимый лесной массив (Супрасельская пуща). Магистральной автомобильной дороги от Белостока в глубь советской территории (а следовательно, и причин ожидать здесь наступление главных сил противника) как не было тогда, так нет и по сей день.

Весьма примечательно и место дислокации 3-го МК (672 танка, в том числе 128 Т-34 и KB, 162 пушечных бронеавтомобиля БА-10 (1-е место среди всех мехкорпу-сов), 308 тракторов и тягачей, 3897 автомобилей). Этот корпус был подчинен 11-й армии, развернутой на юге Литвы, на стыке Северо-Западного и Западного фронтов. Линия границы в районе этого стыка имела вид длинного и узкого «языка», который от польского города Сувалки вдавался в глубь советской территории в районе Гродно. Фактически на территории этого Сувалкского выступа развертывалась 3-я танковая группа вермахта (четыре танковые и три моторизованные дивизии) и четыре пехотных корпуса. На всем протяжении советско-германского фронта не было другого района со столь высокой концентрацией немецких войск. Советское командование могло и не знать об этом, но само очертание границы у Гродно внушало большие опасения. Тем не менее 3-й МК оказался значительно севернее Гродно, в районе Каунаса (см. Карта № 1). Странное решение для отражения весьма вероятного удара противника от Сувалки на Гродно, зато очень понятное и рациональное для наступления на запад, на Тильзит и далее к Балтийскому побережью.

А вот непосредственно у Гродно находился слабо укомплектованный 11-й МК (331 танк, в том числе три десятка Т-34 и KB, 55 тракторов и тягачей, 920 автомашин). Немногим лучше (518 легких Т-26, ни одного среднего и тяжелого танка) был вооружен и 14-й МК, на который у южного основания Белостокского выступа, в районе Брест — Кобрин, обрушился в первые дни войны удар самой мощной во всем вермахте 2-й Танковой группы Гудериана.

Несколько отвлекаясь от «танковой темы», стоит отметить, что аналогичным образом (главные силы — на обращенном к противнику острие выступа) были дислоцированы и полки тяжелой артиллерии (корпусные и ITK). Так, в составе 3-й армии, прикрывавшей гродненское направление, было всего два корпусных артполка (152-й и 444-й) и ни одного артполка РГК, а в составе 10-й мрмии (острие Белостокского выступа) — четыре корпусных (30, 156, 262, 315-й) и три артполка РГК (311, 124, 175-й).

Возвращаясь к вечеру 22 июня 1941 г., мы можем констатировать, что в состав конно-механизированной группы Болдина были включены четыре танковые и две моторизованные дивизии, имевшие на вооружении более 1500 танков и 200 пушечных бронеавтомобилей, порядка 5,7 тыс. автомобилей и 350 тракторов. Кроме того, 23 июня в КМГ Болдина для артиллерийской поддержки наступления был включен 124-й гаубичный полк резерва Главного командования в составе 48 тяжелых орудий (по несу совокупного артиллерийского залпа один такой полк н полтора раза превосходил пехотную дивизию вермахта). Из общего числа 1,5 тыс. танков третья часть (более 470 единиц) были новейшими средними и тяжелыми танками с дизельными моторами, мощным вооружением (длинноствольная 76-мм пушка пробивала лобовую броню любых немецких танков на дистанции в 800—1000 м) и надежной бронезащитой.

Весьма показательно сравнение состава КМГ Болдина с численностью советских танковых армий завершающе-ю периода Великой Отечественной войны. Так, перед началом Берлинской операции в составе четырех танко-ных армий (1, 2, 3, 4-я Гвардейские танковые) числилось соответственно 709, 672, 572 и 395 танков. Львовско-Сан-домирскую наступательную операцию (июль — август 1944 г.) три танковые армии (1,3, 4-я) начали, имея соот-нетственно 419, 490 и 464 танка. Накануне крупнейшей Иисло-Одерской операции, в январе 1945 г., в 4-й танко-ной армии Лелюшенко числилось всего 680 танков и самоходных орудий, в 5-й Гвардейской танковой армии перед началом Восточно-Прусской операции (январь 1945 г.) было всего 590 танков и самоходных орудий (167). Другими словами, ни одна из советских танковых армий, победоносно завершивших в 1945 г. войну, не имела и половины того количества бронетехники, которое было предоставлено в распоряжение генерала Болдина!

В июне 1941 г. вся эта гигантская стальная армада должна была обрушиться на пять пехотных дивизий вермахта: 162-я пд и 256-я пд из состава 20-го армейского корпуса и 8, 28 и 161-я пд из состава 8-го армейского корпуса. Причем реально к утру 24 июня в районе запланированного контрудара КМ Г Болдина находились только две пехотные дивизии 20-го АК, а три дивизии 8-го АК уже форсировали реку Неман и наступали в полосе от Гродно до Друскининкай в общем направлении на г. Лида, продвигаясь на восток тремя почти параллельными маршрутами (61, 78). Таким образом, КМГ при своем наступлении на север от Гродно на Меркине имела уникальную возможность уничтожать противника по частям рядом последовательных ударов во фланг и тыл.

Таким образом, в первые дни войны сложится ситуация, в точности соответствующая (хотя советские историки всегда уверяли нас в обратном) предвоенным расчетам командования Красной Армии. Приведем еще одну выдержку из упомянутого выше доклада «Использование механизированных соединений в современной наступательной операции», с которым Павлов выступал на декабрьском (1940 г.) Совещании высшего командного состава:

«...По своим возможностям — по вооружению, живой силе, ударной мощи — танковый корпус соответствует пяти пехотным немецким дивизиям. А раз так, то мы вправе и обязаны возлагать на танковый корпус задачи по уничтожению 1—2 танковых дивизий или 4—5 пехотных дивизий. Я почему говорю 4—5 с такой уверенностью? Только потому, что танковый корпус в своем размахе никогда не будет драться одновременно с этими пятью развернувшимися и направившими против него огневые средства дивизиями. По-видимому, он эти 5 дивизий будет уничтожать рядом ударов одну за другой...» (14).

Что могла в июне 1941 г. противопоставить этому немецкая пехота? Ничего или почти ничего. Основным вооружением противотанкового дивизиона пехотной дивизии вермахта была 37-мм пушка, способная пробить броню в 30—35 мм на дистанции в 500 метров. Для борьбы с легкими советскими танками БТ или Т-26 этого было вполне достаточно. Но после первых же встреч с нашими новыми танками немецкие солдаты дали своей противотанковой пушке прозвище «дверная колотушка» (смысл этого черного юмора в том, что она могла только постучать по броне советской «тридцатьчетверки»). Наклонный 45-мм броневой лист нашего Т-34 немецкая 37-мм пушка не пробивала даже при стрельбе с предельно малой дистанции в 200 метров. Ну, а про возможность борьбы с тяжелым танком KB (лобовая броня 90 мм, бортовая — 75 мм) не приходится и говорить. Это 48-тонное стальное чудовище могло утюжить боевые порядки немецкого противотанкового дивизиона практически беспрепятственно, как на учебном полигоне. Отнюдь не случайно к 1 ноября 1941 г. вермахт потерял на Восточном фронте 2479 противотанковых 37-мм пушек, что в 1,42 раза больше, чем потери всех артсистем дивизионного и корпусного звена (калибром от 75 до 150 мм включительно), вместе взятых (171, стр. 381).