Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6336 ( № 32 2011) Страница 7

Под этническим терроризмом Новохатский подразумевает преступления представителей национальных меньшинств (зачастую – мигрантов) по отношению к государствообразующим народам. В книге приводятся многочисленные примеры такого рода: начиная от истребления русского населения Чеченской Республики в 90-е годы и заканчивая «подсаживанием на иглу» целых городов наркомафией.

Корень зла Новохатский видит в идеологии либерализма. По его мнению, приняв её от духовно «надломленных» европейцев, Россия оказалась в очень уязвимом положении. «Практика мировой жизни подсказывает, что следует однозначно отказаться от либеральных догм. Поэтому следует отвергнуть идеологию мирового либерализма как идеологию, порождающую этнотерроризм национальных меньшинств», утверждает автор.

Общество, в котором эгоистические интересы отдельной личности поставлены превыше всего, обречено на разобщённость и деградацию. И поэтому единственный для России путь противостояния вызовам времени – «собственная самоорганизация, сохранение и укрепление христианской цивилизации». Таков вывод автора. Читателю есть над чем задуматься, есть что оспорить.

Алексей ПОЛУБОТА

Статья опубликована :

№35 (6336) (2011-09-07) 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,3 Проголосовало: 6 чел. 12345

Комментарии:

Слово, напильник и Сеть

Новейшая история

Слово, напильник и Сеть

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Р.В. Багдасаров. Творцы Священной истории . – М.: Вече, 2010. – 464 с. – (Сакральная история). – 3000 экз .

Вот все говорят: «В начале было Слово». А спроси, какое, так вряд ли кто бойко ответит. Между тем ведь вопрос вопросов! Растолкуй его, всё станет по местам.

Или так: осознай каждый его принципиальную неразрешимость, склонись в смирении перед величием Замысла, учти свою ограниченность, уже будет легче. Но нет, не смиряется гордый человек, дерзает. И творит попутно Историю. Как Священную, так и обычную, суетную.

Можно допустить, что Слово всё ещё произносится. Нужно предполагать, что вселенная существует, пока волнуется то, что превышает наш мир, что есть океан для Божественных звуков. Которые суть колебания. Воздуха ли, отвергнутого эфира или той неизвестной субстанции, которая окружает физическое пространство. Кто мы? Топология, форма волны Безначального Слова. Рябь на поверхности Неизвестного. Звучит глагол – галактики рождаются и умирают. Затихнет для нас – всё, готовь новое небо и новую землю.

Раньше Адама в Слове возник мотив математики. Вместе со всеми своими дисциплинами. Вероятностью и статистическими методами, геометрией на поверхности сферы радиуса мнимой единицы. Среди этого великолепия – человечество и прочая дрянь. Как помехи на несущей волне полезного сигнала. Шумы, возникающие в электрических цепях, хакеры, проникающие во Всемирную паутину, – вот что такое вид homo sapiens в целом со всей своей культурой-и-цивилизацией. Так и живём, предусмотренные Божественной Математикой, подчиняемся, хотим того или нет, Её законам.

Элам Адам Кадмон – вот, видимо, жилище алгебры и её подруг.

Юдоль печали – наш скромный удел.

Мы стремимся скромными силами избавить Историю от помех. Напильником или молитвами, крестом и/или мечом. Не каждый, но избранный.

О них, собственно, и написана книга Романа Багдасарова. Известных почти всем, но почти всеми не понятых. Нельзя сказать, что автор «Творцов Священной истории» вводит в научный оборот какие-то новые факты, нет, но он делает нечто большее: предлагает посмотреть на святых начиная с Прародителей из пропасти нынешнего когнитивизма. И вот уже История, Слово и вся людская накипь в котле Божественного Разума приобретают вкупе вид Глобальной сети.

Происходит следующее: Роман Багдасаров, пользуясь терминологией IT, даёт нам понять, что есть нечто общее между нашими измышлениями, придумавшими Интернет, и Божьим Словом, в Котором сам наш рассудок со всеми его вывертами – не больше суммы помех и сигналов.

Да, Бог не играет в кости, но правила для этой игры всё равно придумал Он! Как случайность и математическое ожидание.

Кто носитель полезной информации, как она возникает? В чьей голове формулируются вопросы, да и в голове ли вообще? Ответы на эти вопросы не будут даны никогда, и автор рассматриваемого труда не силится сделать это. Он замахивается на иное: на новую картину мироздания не в его физических константах, но на его актуализацию в интеллектуальных основах. Может ли мысль рождаться в Сети без нашего участия? А может ли тростник мыслить?

Паскаль сказал о тростнике: «Да».

Современный когнитивизм склонен к положительному утверждению по поводу первого вопроса.

Мы изготовляем куклы, и они для нас – то же, что мы для Бога. Мы изобретаем Интернет, и он для нас – то же, что мир для Абсолюта. А ещё мы помним, что Сеть – всегда сеть и в неё улавливаются рыбы и души. Рыбаками были некоторые из апостолов, Рыбой был Сам Христос. Если поймаем в компьютерную сеть Сына Божия, то создана она не зря. Роман Багдасаров делает такую попытку. И именно она – важнейшее в рассматриваемом труде.

Она – усилие приблизиться к Священному. Остальное – история.

Необычная, небесспорная, местами неровная книга, но крайне необходимая для «мыслящего тростника»!

Евгений МАЛИКОВ

Статья опубликована :

№35 (6336) (2011-09-07) 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 4 чел. 12345

Комментарии:

Прочесть Довлатова – и умереть

Литература

Прочесть Довлатова – и умереть

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Почитатели Сергея Довлатова наверняка вспомнят среди его персонажей Генриха Туронка. Он едва ли не единственный удостаивается оскорбительных реприз автора, в целом весьма снисходительного к людским слабостям и порокам. Сказать определённо, прототип мало походил на изображение. Ну и что, возразят, это же беллетристика – с правом писателя на особый взгляд, вымысел, на гиперболу. Трудно спорить с объявившейся в литературной среде гвардией «друзей Довлатова». А за Туронка заступиться некому… Довлатов творил «художественной резьбой по людям». Не все это выдерживали.

Третьего сентября Сергею Довлатову исполнилось бы семьдесят. Всего-то! Наш современник, а кажется едва ли не ровесником Чехову – так «забронзовел» и так далеко отошло его время. В дни юбилеев принято гадать, по какую сторону идейных баррикад находился бы имярек в современном мире, что и как бы он смог написать, на какую «злобу дня сего» направил бы луч своего таланта, кого восславил, а кого, наоборот, высмеял и прищучил и т.д. По-моему, пустое это занятие: меняются со временем не только ведь государственное устройство и исторические обстоятельства, но и сами люди, их настроения и взгляды, характер, наконец. Меня, например, больше занимает другая мысль: как бы встретился Довлатов, вернись он при жизни в Россию, с некоторыми из известных своих персонажей? С кем-то дело могло закончиться дружеской попойкой, а с иным, пожалуй, и не обошлось бы без большой драки.

Поминки по персонажу

Из довлатовских персонажей больше других у меня вызывает сочувствие Генрих Туронок, не прикрытый псевдонимом редактор газеты «Советская Эстония». Работая корреспондентом одного из союзных изданий по республикам Прибалтики, я в те баснословные времена регулярно наезжал в Таллин. И едва ли не всякий раз заходил к Генриху Францевичу – покофейничать, узнать эстонские новости. Потом связи прервались, как говорится, по не зависящим от нас обстоятельствам – Советский Союз затрещал по швам, Прибалтика поплыла на Запад, а я предпочёл «реэмигрировать» в Воронеж. Позднее узнаю, что и Туронок покинул независимую Эстонию, перебрался в Москву, работает, нашёл место в «Лесной газете».

Однажды, будучи в Москве, попытался я его разыскать.

– Да нет уже у нас Генриха Францевича, умер он, – ответили мне в редакции.

И стали рассказывать, как кто-то принёс с собой на работу только что вышедшие тогда в России три чёрных томика Сергея Довлатова. Тогда они ещё были в диковинку. Читали, смеялись. А в повестях «Компромисс» и «Ремесло» встретилась фамилия сослуживца. В газете ребята простые, погружённые с головой в лесопосадки и древопиление, а вот с надсадой корили себя:

– Не надо было давать ему эту книжку! Спрятать бы, а мы ещё и тыкали – вот здесь посмотрите и здесь, не про вас ли, мол, писано? Не ожидали, что он так серьёзно воспримет…