А Старцев - Трилогия Уильяма Фолкнера Страница 7

Для характеристики персонажей, которые мало участвуют в действии трилогии, но играют тем не менее в нем важную организующую роль, избранная Фолкнером манера повествования имеет особое значение. Так, женская притягательность Юлы и ее женская отвага - которые являются, по замыслу автора, вызовом не только Сноупсам в собственном смысле, но и моральной "сноупсовщине" в целом, - знакомы читателю почти исключительно по рассказам о ней. Читатель должен верить, что она вторая Елена Троянская, что, благодаря ее присутствию, Йокнапатофский округ является, собственно говоря, "Иокнапатофско-Аргивским округом", как острит Рэтлиф. Однако когда образ Юлы-Елены дается сперва в восприятии Гэвина Стивенса, вся жизнь которого подчинена безнадежной и самоотверженной любви к Юле, затем Рэтлифа, также захваченного чарами Юлы в той мере, в какой может поддаться увлечению его сдержанная натура, и, наконец, Чарльза Маллисона, мальчика-подростка, для которого вся история Юлы - легенда, связанная с жизнью старших друзей, мнения и чувства которых он привык ценить и уважать, образ этой женщины, словно схваченный на скрещении трех прожекторов, приобретает необыкновенную убедительность. И хотя красота ее ни разу не была описана автором, уже не вызывает сомнения, что она была такова, что "заставляла каждого юношу никогда до самой старости не терять надежду и веру, что, может быть, перед смертью он наконец удостоится ради нее испытать все несчастья, все горести, а может быть, и пойти на гибель".

При всем том несомненно, что, многократно повторяя уже рассказанное, с новыми вариациями или привнося в рассказ новую точку зрения, автор не всегда исходит из одной лишь сюжетной необходимости или логики повествования. Видно, что изображать один и тот же предмет несколько раз, меняя освещение и ракурс в поисках живописного эффекта, доставляет ему, как художнику, немалую радость; подчас это увлекает его как самостоятельная задача. Как бы пи оценивать подобную манеру Фолкнера, несомненно, что он не стремится к "головоломке" и не проявляет по отношению к читателю никакого намеренного "коварства". Наоборот, он стремится в трилогии донести до читателя как можно полнее мысли и чувства, рождаемые в нем жизнью родной страны, свою тревогу, свое раздумье.

Трилогия Уильяма Фолкнера, ставшая его идейно-творческим завещанием, не только дает широкую и содержательную картину американской действительности, но также по основным своим тенденциям тяготеет к литературе современного критического реализма.