Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6373 ( № 21 2012) Страница 7

Этот жанровый юмор - знакомство русской деревни с планетой - на каждом шагу зорко оттеняется картинами эпохи, в которой умные люди уже усматривали проблемы посерьёзнее подбитого глаза. Ибо именно к середине XIX века, когда была предпринята экспедиция адмирала Е.В. Путятина (в которую специально взяли одного из лучших русских писателей), европейская цивилизация вышла на новый уровень развития - глобальный. Сегодня ты ещё гордишься белокрылой красавицей "Палладой", но завтра и "Паллада", и "Диана", и прочие парусники окажутся вдруг оружием вчерашнего дня. Сегодня Япония ещё шлёпает по твоей палубе в деревянных сандалиях, но эту страну уже взламывает американская эскадра Д. Перри, и завтра над бамбуковыми домиками с бумажными стенками сверкнёт самурайская сталь. И вся перепуганная деревня Азия от Сингапура до Шанхая вдруг вырастет над двумя океанами проснувшимся жёлтым гигантом. Как говорится, есть над чем подумать. Накануне Крымской войны плывёте, ребята! По маршруту, которым спустя 50 лет проследуют к цусимской могиле броненосцы З.П. Рожественского!..

Понимал ли Иван Александрович историчность момента, в который он, принципиальный лежебока, вдруг очутился лицом к лицу с глобальной цивилизацией?

Ещё как! Ведь едва ли не он и есть автор теории о "большой деревне" (Азии) и "большом городе" (Европе). Очень зоркий культуролог. Как пристально вглядывается он, например, в Кейптаун, Сингапур, Гонконг - зародыши нового мира, островки новой планеты, которая уже всплывает из будущего! Да и в Японию. И в Китай. И в русских на фоне англосаксов[?]

А кто не понимал?

Говорят, что Николай Палкин. Тупой крепостник. Домаршировался до сдачи Севастополя!..

Это неправда. Точнее, клевета (других великих русских писателей). Царь Николай Павлович хорошо понимал вызов цивилизации - сам специализировался в инженерном деле. И паровозы уже вводил, и пароходные фрегаты. Железные дороги, системы водного сообщения, городские центры и прочие сооружения Первониколаевской эпохи по сей день остаются образцами (как, кстати, и литература: почти весь наш золотой век - оттуда). Более того: именно он ввёл у нас само понятие прогресса!

В общем, все всё понимали. Так что же случилось?

СЛУЧИЛОСЬ ТО ЖЕ, ЧТО И С НАМИ: после Великой Победы в Отечественной войне и сорока лет мира, а также долгого общеевропейского краснобайства о святости мира и нерушимости границ Запад вдруг ловко хлопнул Русь "фейсом об тэйбл". Или, если воспользоваться выражением Герострата Сергеевича Меченого, показал "кто есть ху". После чего, естественно, началась другая эпоха.

После крымской катастрофы, как известно, русское общество пришло к выводу, что мы отстаём от Запада не как-нибудь, а принципиально - на целую фазу развития. В силу чего у нас тогда впервые прозвучало словцо "перестройка" (и тоже с немалыми последствиями).

Тогда же И.А. Гончаров предъявил нам и одно из тяжелейших национальных обвинений - в обломовщине (знаменитый роман "Обломов" увидел свет в 1859 году - сразу после "Фрегата").

Суть того обвинения общеизвестна: каждый знаком с ней на собственной шкуре. Скажу больше: ради здоровья души никогда не надо забывать, что наш первый враг - лень, нежелание (а то и боязнь) шевелить мозгами и прочими мускулами. "Мы ленивы и нелюбопытны" - это сказано про нас.

Тем не менее и тут дело не так просто, как кажется. Существует, например, мнение, что мы тогда опростоволосились не в силу национального характера (в 1854 году наши "обломы", затопив бесполезные корабли, насмерть дрались от Камчатки до Дуная - враг так и не рискнул двинуться дальше Крыма), а имел место международный заговор в лице трёх империй - Австро-Венгрии, Франции и Британии. За что наш великий канцлер А.М. Горчаков и пообещал им большие неприятности. Что они и получили: первой - в 1870 году - погорела Французская империя, а к столетию высадки десанта в Крыму не стало и Британской (попутно товарищ Сталин выплатил сдачу и за Цусиму).

Да и что такое вообще эти "национальные характеры", если сколько людей, столько и характеров, причём что ни день, то разных?

Возьмём, к примеру, тех же японцев, к которым плавал наш классик. В их национальном характере созерцательность занимает ведь ничуть не меньшее место, чем у русских. И они, как и мы, казались Гончарову "большой деревней". И обломовский вопрос: "Зачем мне ваша цивилизация?" - они задавали ещё в XVI веке, когда сбрасывали в море иезуитов.

В 1854 году, когда американский флот нагло вошёл в их воды, они испытали не меньшее унижение и отчаяние, чем Россия. И тоже провозгласили нечто вроде "перестройки" - "эпоху Мэйдзи". Однако ни императора своего не убили, ни государство не разрушили. Даже над предками своими покойными не потешались. В 1945 году им снова набили морду, ещё страшнее. Атомным огнём жгли. Но они - ничего. Не слыхать, чтобы какой-нибудь японец спился. Или чтоб японки разменивали честь на доллары. Никакого разложения. Только злее вкалывают.

Чего, как говорится, и нам желаем.

Библиотекарь Георгий, Виленский православный монастырь Святого Духа, ЛИТВА

Курочка по зёрнышку

Курочка по зёрнышку

ЗОЛОТАЯ СОТНЯ

Свою "Золотую сотню" представил писатель, автор более тридцати книг романов и повестей, член СП России Юрий Красавин из Тверской области, г. Конаково.

Понятно, что писатель - это не литературовед, придерживающийся определённых канонов в выборе книг. Поэтому, с одной стороны, в данной сотне оказались произведения, к которым Красавин неравнодушен лично, как писатель, с другой стороны, здесь есть попытка более широкого охвата литературы по определённым периодам и направлениям, в результате чего почти в каждом из пунктов перечислено по нескольку авторов.

Отдана дань нашим литературным истокам. Первые два пункта обозначены как "Памятники древней русской литературы", куда входят: "Повесть временных лет", "Хождение игумена Даниила", "Поучение Владимира Мономаха", "Слово о полку Игореве", "Слово о законе и Благодати" митрополита Илариона, послания протопопа Аввакума. Кончается этот список многоточием, то есть предполагается, что возможно включение и иных произведений. Пункт 3 - период: "Русская литература XVIII века: Ломоносов, Фонвизин, Державин[?]" Пункт 4 - "Русская литература начала XIX века: Жуковский, Крылов, Рылеев, Баратынский, Грибоедов[?]". Пункты 5, 6 - "История государства Российского" Н. Карамзина. Несомненно, если рассматривать литературу по периодам, то гораздо большее число авторов можно включить в список, и, возможно, именно таким образом есть шанс выйти за жёсткие рамки сотни.

Отрадно, что в списке появились такие имена, как Аксаков ("Детские годы Багрова-внука"), Белинский (хотя, может быть, два пункта для критика всё же многовато, тем более что по два пункта отдано Толстому и Достоевскому. Несколько неожиданно появление в сотне Помяловского, Григоровича и Писемского, писателей, конечно, не плохих, но явно не первого ряда.

Любопытна подборка "Писатели о Гражданской войне" (пункты 41, 42): А. Фадеев "Разгром", А. Весёлый "Россия, кровью умытая", А. Серафимович "Железный поток", И. Бабель "Конармия". Или вот, например, "Лейтенантская проза" о Великой Отечественной" (пункты 53, 54): В. Некрасов, К. Воробьёв, Ю. Бондарев, Г. Бакланов, В. Кондратьев.

Не забыл автор включить и себя аж в три пункта из всего списка: в "Деревенскую прозу" (пункты 58, 59) вместе с Беловым, Распутиным, Шукшиным и Абрамовым, в пункт 69 - "Новая русская фантастика": "Русские снега" и пункт 70 - роман "Письмена".

Несколько странной смотрится "Литература соцреализма", где с Н. Островским ("Как закалялась сталь") и Л. Леоновым ("Русский лес") соседствуют С. Бабаевский с произведением "Кавалер Золотой Звезды", В. Кочетов - "Журбины" и Ф. Гладков "Цемент".

Вошла и Библия: Бытие, Новый Завет.

Зарубежной литературе в отличие от предыдущего списка уделена одна треть из ста пунктов. Начинается с "Мифов Древней Греции", Гомера и Плутарха.

Прекрасно, что в этой части не забыты такие писатели, как Гюго, Бальзак, Мериме. Однако жаль, что не нашлось места для Мопассана, Т. Манна и Фицджеральда, хотя, скажем, Стендалю отданы сразу два пункта, кстати, и Джеку Лондону тоже. Снова, как и в предыдущем списке, появился Конан Дойл ("Рассказы о Шерлоке Холмсе").

Совершенно обойдена вниманием зарубежная поэзия (кроме Гомера, Шекспира и Гёте), что представляется уж совсем странным. Но скорее всего просто-напросто не хватило места.

В список попали и книги для детей и подростков: сказки бр. Гримм и Андерсена, Жюль Верн "20 тысяч лье под водой", Дефо "Робинзон Крузо", Дюма "Три мушкетёра", Марк Твен "Приключения Тома Сойера" и "Приключения Гекльберри Финна". Как было замечено в предыдущем обзоре "ЛГ" № 23-24, для детской и юношеской литературы необходимо составлять отдельную сотню.