Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 18 2015) Страница 7

Будущая поэтесса (1910–1975) родилась в Петербурге в семье уважаемого врача. Молоденькой девушкой она пришла в литобъединение «Смена», чтобы показать свои стихи. Там же Оля познакомилась с талантливым поэтом Борисом Корниловым, ставшим вскоре её мужем. Они вместе посещали Высшие курсы при Институте истории искусств. В двадцатилетнем возрасте Ольга окончила филфак Ленинградского университета, работала корреспондентом казахской газеты «Советская степь», редактором многотиражки ленинградского завода «Электросила». Сергей Наровчатов, хорошо знавший Ольгу в юности, позже писал: «Её ранние строки не выделялись независимо и резко на фоне молодой поэзии тридцатых годов. Час её как поэтессы ещё не пришёл». Конечно, поэт был прав. Но Сергей не догадывался тогда, не знал, как она, мучаясь, спрашивала саму себя:

Не знаю, не знаю, живу – и не знаю,

когда же успею, когда запою

в средине лазурную, чёрную с края

заветную, лучшую песню свою.

Это было в марте 1941-го. Но уже через два месяца она напишет жаркие, пророческие строки:

***

Я так боюсь, что всех, кого люблю,

утрачу вновь[?]

Я так теперь лелею и коплю

людей любовь.

И если кто смеётся – не боюсь:

настанут дни,

когда тревогу вещую мою

поймут они.

Всё переменилось ранним утром 22 июня 1941 года… Война и производные её – муки и страдания – обострили личное восприятие трагедии её народа. Находясь вместе с родным городом в огненном кольце фашистской блокады, Ольга находит силы не только бороться с голодом и смертью близких, но и стать надеждой Ленинграда на светлое будущее. Она «своим неукрашенным словом» ведала ежедневно «правдиво и прямо» о происходящем в родном городе, в Советском Союзе и в мире. Она рассказывала о мужественных воинах, защищающих родную землю, о павших героях «отдавших душу за других», о великих тружениках, кующих победу в заводских цехах, о простых ленинградцах своим повседневным трудом приближающих день освобождения от фашистской блокады.

Для непосвящённого в трудную работу поэтического сердца превращение измученной драматической реальностью женщины, чуть ли не в мгновение ока, в народного поэта, стало великой неожиданностью. Ленинградка Ольга Ткачук признаётся ей в письме: «Я с детьми была в «кольце» 9 месяцев. Вы – 30? Все 30 месяцев безвыездно?!. Перед глазами стоит Ваша золотая головка, и я думаю: неужели такая маленькая (казалось) слабенькая хрупкая девочка написала такую крепкую, за сердце хватающую статью, и ещё напишет такое же, и ещё сильней?!»

Вот краткий список жестоких ударов судьбы, перенесённый жизнелюбивым сердцем Ольги: в 1938 г. расстрелян Борис Корнилов; в тюрьме, где Ольга сидела более полугода по мерзкому доносу «за связь с врагами народа», от побоев погибает в утробе матери ребёнок; «страшно умирают» (О. Берггольц) от болезней её дочери Ириша и Майя; в январе 1942-го скончался от дистрофии её второй муж Николай Молчанов...

Да и сама она заболела этой болезнью. Друзьям удалось отправить её в Москву, где остановили течение болезни. В Москве она испытала шок от того, что здесь мало знали о трагедии Ленинграда. Она писала в письме мужу: «Трубя о нашем мужестве, они скрывают от народа правду о нас…» Ольга Фёдоровна сделала всё, чтобы вернуться в родной город.

Именно в эти трагические годы она создаёт свои выдающиеся фронтовые произведения, посвящённые бессмертию жизни: «Февральский дневник» (январь-февраль 1942), «Ленинградская поэма» (1942), «Памяти защитников» (1944), работает над письмами слушателей, радиоочерками, поэтическими репортажами и беседами с ленинградцами. Большая часть этих материалов войдёт в книгу «Говорит Ленинград» (1946).

Не могу не процитировать ещё одно письмо от действующей фронтовички Елены Чижовой: «…Ваша «Ленинградская поэма» потрясла меня. Ненависть, клокотавшая в моём сердце и душе к проклятым, мерзким оккупантам, ненависть и месть за безвинно страдавших и мучившихся в голодных судорогах ребятишек ещё сильнее захватила меня. Я потеряла сына, убитого на фронте, куда мы ушли вместе. Я горда тем, что сын погиб, спасая жизнь друга, сражаясь за родину. Простите, дорогая, за смелость писать Вам. 24.07.42. Ленфронт».

Читая сегодня эти взволнованные строки женщины-воина, отдавшей сына на алтарь победы над жестоким врагом, я невольно вспоминаю этот второй год трагической войны и расстрел фашистскими карателями материнской деревни Тыновки на многострадальной Смоленщине. И маму свою, которая спасла меня тогда от гибели…

После окончания войны Ольга Фёдоровна станет лауреатом Сталинской премии третьей степени за написание поэмы «Первороссийск» (1950), создаст ещё немало произведений, из которых можно особо выделить поэму «Памяти защитников» (1944), талантливую книгу «Дневные звёзды» (1959), сборники стихотворений «Узел» (1965), «Стихо­творения» (1966, Ленинград)…

К 100-летию со дня рождения поэта издательство «Азбука» выпустило книгу «Ольга. Запретный дневник», в которую вошли дневники 1939–1949 годов, письма, отрывки из второй, так и недописанной части романа «Дневные звёзды», избранные стихотворения и поэмы, а также материалы из следственного дела О. Берггольц (1938–1939). А на следующий год Вадим Рахманов, издатель и составитель, издал солидный том поэта «Голос совести». Хорошо, что книги Ольги Фёдоровны Берггольц выходят, хотя и не массовым тиражом. А надо бы, чтобы творчество её знало молодое поколение. Жизнь и поступки её достойны того, чтобы им внимали и учились на её примере.

Однажды Ольга сказала своему другу суровую правду о себе: «…я шла всегда, иду и буду идти по самой кромке бытия, на его гибельном срезе, – там, где жизнь встречается со смертью. И всегда – навстречу жизни». Так она и жила – на разрыв, честно и благородно. Такой она была и в творчестве своём. Об этом же говорит публикуемое ниже стихотворение поэта «Обещание», написанное за четверть века до своего ухода:

Я недругов смертью своей не утешу,

чтоб в лживых слезах захлебнуться могли.

Не вбит ещё крюк, на котором повешусь.

Не скован. Не вырыт рудой из земли.

Я встану над жизнью бездонной своею

над страхом её, над железной тоскою…

Я знаю о многом. Я помню. Я смею.

Я тоже чего-нибудь страшного стою…

Теги: Великая Отечественная война , Ольга Берггольц

Творчество наших читателей

Ефим ВЕНГЕР, журналист, поэт, прозаик. Родился в 1932 году в Ленинграде. Перенёс блокаду. Один из старейших русскоязычных литераторов Израиля, автор четырёх поэтических сборников и шести книг прозы. В Израиле работал литературным редактором журнала "Родина", главным редактором газеты «Иерусалимский еженедельник». С 1991 года - спецкор, а затем постоянный корреспондент газеты «Новости недели». В творчестве Ефима Венгера тесно переплетаются судьбы народов Израиля и России. Живёт в Иерусалиме.

Ефим ВЕНГЕР

НЕМЦЫ НА НЕВСКОМ

Колонны шли, не отбивая шаг,

Брели нестройно, словно не по суше.

Ещё вчера свирепствовавший враг

Сегодня стал покорным и послушным.

Вы видели в прицелы Ленинград:

Орудья круглосуточно при деле.

И вот он – ваш «торжественный парад»,

Что ж вы парадной формы не надели?

Конвой спокоен: вам не убежать.

И не штыки – мы этому порукой:

Старик, мальчишка, воин однорукий

И та, по сыну плачущая мать.

На Невском необычный вернисаж:

Тупые лица гениев злодейства.

Горит на солнце шпиль Адмиралтейства,

И плечи расправляет Эрмитаж.

В БОМБОУБЕЖИЩЕ

Полвека прошло, но забыть не могу

Беспомощный грохот орудий зенитных.

О, как же легко ему было, врагу,

Бомбить и бомбить нас, почти беззащитных!

Подпоркам в убежище не устоять,

Ведь пол, словно палуба, ходит под нами.

И рвутся фугаски опять и опять,

И небо с землёй поменялись местами.

И всё же, не веря, что это конец,

Что это последние в жизни разрывы,

Кричу я, охрипший от крика малец:

«Мы, бабушка, живы! Мы, бабушка, живы!

БЛОКАДНЫЙ ПАЁК

Сто двадцать пять всего лишь грамм, притом

Дуранды вперемешку с отрубями.

Я, как в молитве, шевелю губами,

Не зная, съесть сейчас или потом.

Ведь всё равно мне голод не унять,

Я только раздразню его, пожалуй.

Но нет, никто моих не слышит жалоб:

Блокада взрослым сделала меня.