Владимир Бушин - Это они, Господи… Страница 73

Вот он звериный оскал социализма! Мог повесить, а не повесил.

А ещё заслуживает внимания книжечка Дементьева, скромно озаглавленная «Новые стихи». Здесь всего лишь 38 чудесных фоток автора, запечатлевших его с Владимиром Жириновским, Александром Розенбаумом, Станиславом Говорухиным («Так жить нельзя!»), с министром культуры Соколовым, Анатолием Алексиным (Израиль), опять же с Церетели, Кобзоном, Гусевым, с тёщей и с множеством других лиц, обреченных теперь на бессмертие. И почти на всех фотках маэстро — с неизменной лучезарной улыбкой, словно говорящей «Очень я люблю свою квартиру». Но самая характерная изо всех — фотка с этим самым Горбачёвым, явившимся с роскошным букетом на открытие какой-то звезды Дементьева на какой-то Площади звезд. Эту фотку надо бы вынести на обложку, она может быть эпиграфом не только к сей книге, но и ко всей жизни стихотворца.

Однако за всей этой праздничной фейерией Дементьев не забывает на всякий случай предусмотрительно заявить:

Я к этой жизни непричастен…

Андрюша, побойся Бога! Ты — живое воплощение, ярчайший образ и выразительнейший символ этой, прости за выражение, гнусной жизни…

Но он опять: вернувшись, мол, из Израиля,

Не нашел себе я места…

Более того,

Иду я по самому краюВ последнем своем вираже…

В последнем… Помните «Охоту на волков» Высоцкого? Вот вам ещё один из них:

Я одинокий волк… Я не хочу быть в стае…

Опомнись, милок, только в хищной стае мы тебя и видим.

В отчаянном броскеХочу я встретить смерть…

В броске за очередным гонораром? Не совсем ясно. Может, за премией. Вот недавно сцапал он в очередном броске премию Лермотнова. Боже милосердный — Лермонтов и Дементьев…

А кончается так:

В последний раз вкушу азарт погони…

Видимо, погони за бедным зайчишкой.

Пройду по краю на семи ветрах.Я старый волк. Но я пока в законе…

Что такое — волк в законе? Или в загоне? В одном загоне с зайчиком.

Финал:

И мой оскал ещё внушает страх.

Он пугает, а никому не страшно, ибо оскалом названы им бесконечные фестивальные улыбки да улыбочки, хохмы да ухмылочки. Ну, показал бы нам хоть одного зайчика, которому этот «оскал» внушает страх.

Тут нельзя не вспомнить всеми забытого Федю Бурлацкого, знатока Макиавелли и бывшего руководителя группы советников и консультантов ЦК (Арбатов, Бовин и др) и бывшего редактора «ЛГ». Песню «Охота на волков» он услышал как раз, когда возглавлял ту группу в ЦК. И он воскликнул: «Какие там волки! Это о нас, о нас!». О них — «матёрых хищниках», писавших доклады Хрущёву и Брежневу… Вот такой волк и Дементьев.

Как уже сказано, перед нами — непременный участник разного рода торжеств, юбилеев, фестивалей, инаугураций… «И всё ему нравится, проклятому», как заметил классик. Вот недавно явился на юбилей «Аргументов и фактов» и, как всегда, ликуя — рот до ушей! — прочитал стишок с призывом никогда ни в коем случае ни о чем в жизни не жалеть. Диво дивное! Ну, понятно, что не стоит убиваться о потере ста, а в иных случаях и тысячи рублей или о том, что не прочитал очередную книгу Дементьева и т. п. Но ведь в жизни случаются утраты, потери, поступки совсем иного рода. Да неужели автор сам до сих пор не жалеет хотя бы о своей подписи под тем гнусным письмом с призывом к власти «Раздавите гадину!». Как можно не жалеть о гибели на фронте отца, о смерти матери просто от старости или болезни? Это можно только единственным образом — если забыть о них, вычеркнуть из памяти. Будучи всю жизнь прилипалой и подпевалой власти, Дементьев и ныне занимается выгодным делом.

Нам твердят: Советская эпоха — черная дыра, ничего там не было, не жалейте о ней, ни о чем в ней не жалейте, забудьте! Таков лик времени. А поэт лишь зарифмовал это кое-как и с радостной, счастливой улыбкой огласил на всю страну. Живи только настоящим! Забудь все тени прошлого! «Живи на солнечной стороне!».

Но вот произошла контрреволюция, в стране всё переменилось, а он продолжает получать: орден «За заслуги перед Отечеством», премии «Лучшие перья России», даже Александра Невского, даже «России верные сыны», даже премию Лермонтова! Вы только вообразите: имена Лермонтова и Дементьева — рядом!.. И как это верному сыночку отечества удаётся? Думаю, что из всего сказанного это ясно вполне. Вот и дудолит ласковое теля двух маток — и советскую, и антисоветскую.

Вот примерно это и было напечатано в «Литературной России» 6 июня. А дальше в статье был текст, который редактор почему-то опустил. Вот что.

Видимо, «Литгазета» еще за то так любит Дементьева, что он — единственный у нас столь пламенный певец Израиля на её страницах. Ведь с каким чувством пишет:

Я в Израиле как дома…На подъём душа легка.Если мы в разлуке долго,Точит душу мне тоска…

Рифмочка «дома-долго», конечно, плоховата, но уж тоска по родной чужбине тут неподдельная. Ещё бы! Ведь любовь поэта к Израилю имеет и чисто медицинский, санаторнооздоровительный, даже спасительный аспект:

Иерусалим всегда поможет мне…Меня спасёт Земля СвятаяОт всех хвороб, от всех невзгод…Я живу по её заветам,Породнившись душою с ней…

Мало того!

Если есть на свете чудо,То его я отыскал.

Где? В Израиле, именуемом ещё и «раем»,

Где живу легко и просто,Как обрезанный еврей.

Прекрасно! Только почему «как», если своей любовью к Израилю ты «обязан генам», как пишешь? Невольно опять приходят на ум именно гены, когда читаешь и прекрасные стихи о жене поэта:

Когда она раздражена,Что-то ей не сделали в угоду,Всем пиз — ц. И мне тогда хана,И всему еврейскому народу.

То есть всему народу заодно с одним из его представителей. Так? А как иначе!

При этом вполне естественна

Одна безмерная печаль —Что поздно я пришел сюда,Что лишь на грани жизни долгойВзошла во мне твоя Звезда…

Твоя шестиконечная. И песня есть на слова Дементьева, в которой говорится:

В будущем году — в Иерусалиме —Мысленно желаю я себе.

Вот, мол, обрежусь и приеду. Но, к сожалению, в иной год и не удаётся побывать. И что тогда? Это описал Пушкин:

Поникнул ты главой и горько возрыдал,Как жид о Иерусалиме.

Пушкин, обращаясь к лицейским друзьям, говорил от их лица:

Куда бы нас ни бросила судьбина,И счастие куда б ни повело,Всё те же мы: нам целый мир — чужбина,Отечество нам — Царское село.

А Дементьев мог бы в подражание классику написать так:

Куда б меня ни бросила судьбина,И как бы я за то ни был хулим,Всё тот же я: мне целый мир чужбина,Отечество мне — Иерусалим.

Ну, коли Звезда взошла поздно, то надо наверстывать, торопиться. И поэт с помощью «Литгазеты» и издательства Эксмо уж так воспевает и прославляет свою вторую родину, что, постораниваются и дают дорогу другие народы и государства. Чего стоит один лишь большой цикл «Поклон тебе, святой Иерусалим». 20 стихотворений!

А помните нашу трогательную песню военных лет о том, как

На позицию девушкаПровожала бойца.Темной ночью прощалисяУ родного крыльца…

Вот и Дементьев сочинил стишок на эту тему — «Израильские новобранцы»:

Провожают девчонкиМальчишек в солдаты.В боевые заботы,В грядущие дата (?)…А какой будет служба,Знает только Всевышний…Лишь бы все возвратилисьПод родимые крыши…

И опять вспоминается давно слышанное, советское:

До свидания, мальчики! Мальчики,Постарайтесь вернуться назад…

Разумеется, никто не против любви евреев к Израилю, но всё-таки уж русским-то поэтам, несмотря на гены, надо бы воздержаться от воспевания израильской армии. Ведь это, чай, не наш, а американский военный союзник.

А туг ещё и «Парад в Иерусалиме». Здесь рассказывается о израильских ветеранах Великой Отечественной войны, которые Девятого мая надели ордена,

Чтоб сердцем почувствовать сноваВеликую нашу Победу,Добытую ими в боях.

Сильно! Только не ставишь ли ты, Андрюша, заслуженных стариков в неловкое положение, не получается ли у тебя так, будто они и никто больше добыли Победу? Вот и Евтушенко в своё время написал, что в Бабьем Яру лежат одни евреи, но ему сказали, что это неверно, и он разумно переделал соответствующие строки, получилось так: