Владимир Овчинский - Кибервойны ХХI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден Страница 8

В 2013 году «Лаборатория Касперского» провела анализ платформы Flame, разработанной ориентировочно в конце 2010 г. и используемой как одна из базисных платформ для создания кибервооружений. Согласно мнению ведущего эксперта «Лаборатории Касперского» Александра Гостева: «Flame — это троянская программа, бэкдор, имеющая также черты, свойственные червям и позволяющие ей распространяться по локальной сети и через съемные носители при получении соответствующего приказа от ее хозяина. По размеру Flame почти в 20 раз больше Stuxnet и включает в себя много различных функций для проведения атак и кибершпионажа. У Flame нет большого сходства с Stuxnet/Duqu.

Flame — это большой набор инструментов, состоящий более чем из 20 модулей. Назначение большинства связано с тестированием уязвимостей, обеспечением проникновения и его маскировкой, поддержанием долговременного доступа в закрытую сеть через уязвимости, снятием разнообразных типов информации и кражей файлов из сети или аппаратного средства, и, наконец, с разрушением и/или перехватом управления физическими объектами и сетями.

По наблюдениям экспертов в сфере кибербезопасности, хозяева Flame искусственно поддерживают количество зараженных систем на некоем постоянном уровне. Это можно сравнить с последовательной обработкой полей: они заражают несколько десятков, затем проводят анализ данных, взятых на компьютерах жертв, деин-сталируют Flame из систем, которые им неинтересны, и оставляют в наиболее важных, после чего начинают новую серию заражений».

Благодаря опубликованному в газете Washington Post от 30.08.2013 г. очередному материалу, основывающемуся на разоблачениях Э. Сноудена, стало известно о наличии обширной программы под кодовым названием GENIE. В рамках этой программы американские компьютерные специалисты осуществляют проникновение в зарубежные сети с тем, чтобы поставить их под негласный контроль США. В бюджетных документах указано, что 652 млн. долларов было потрачено на разработку и использование «секретных имплантатов» (сложных многофункциональных вредоносных программ), при помощи которых ежегодно инфицируются десятки тысяч компьютеров, серверов, маршрутизаторов и т. п. по всему миру.

К концу 2013 года в рамках программы GENIE по всему миру было заражено как минимум 85 тыс. стратегических серверов. Это практически четырехкратное увеличение по сравнению с соответствующим показателем в 2008 г.

Единственным ограничением для АНБ в количестве взятых под контроль аппаратных средств является необходимость использования на сегодняшний день людей-операторов для извлечения информации и осуществления удаленного контроля над взломанными машинами. Даже со штатом 1870 человек GENIE максимально использует только 8448 из 68975 машин с внедренными имплантатами по состоянию на 2011 г. Сейчас АНБ внедряет автоматизированную систему под кодовым названием TURBINE, которая должна позволить в автоматизированном режиме управлять миллионами имплантатов для сбора разведывательной информации и осуществления активных атак, вплоть до разрушения и/или перехвата управления над материальными объектами и сетями по всему миру. На расчетную мощность система TURBINE выйдет с началом полноценной эксплуатации сданного в 2013 г. нового огромного датацентра АНБ в штате Юта.

Согласно опубликованным в составе досье Сноудена документам, программное обеспечение для наступательных операций нацелено, прежде всего, не на отдельные компьютеры, а на сети. Оно решает задачу проникновения в сети противника, используя известные и обнаруживаемые самим Агентством уязвимости, которые содержатся не только в программах и технических средствах, разработанных противником, но и в харде и софте, используемых по всему миру известных брендов, большинство из которых производится в США. В настоящее время по разным оценкам от 65 до 75 % коммерчески реализуемого на мировых рынках программного обеспечения, производится компаниями под американской юрисдикцией. На корпорации из Соединенных Штатов и их ближайших союзников приходится более 85 % производства своего рода «сердца компьютеров» — от планшетников до серверов — процессоров. Как стало известно, подавляющее большинство этих компаний в рамках сотрудничества с американским разведывательным сообществом намерено оставляют в своей продукции те или иные уязвимости, облегчающие несанкционированное проникновение и закладку логических бомб, выводящих в нужный момент компьютеры из строя.

В бюджетных материалах, обнародованных Эдвардом Сноуденом, говорится о 231 наступательной кибероперации. Однако из сопроводительных документов к бюджету становится ясным, что это лишь верхушка айсберга. Из анализа опубликованных документов становится понятным, что это активные операции Киберкомандования, санкционированные в соответствии с законодательством высшим руководством Соединенных Штатов. В то же время, в соответствии с законодательством для собственно разведывательных операций в большинстве случаев таких санкций не требуется. Между тем, как видно из анализа компьютерных вооружений, одна и та же программная платформа может использоваться как для кибершпионажа, так и для разрушительных киберопераций. В отличие от материального мира, чтобы перейти грань между шпионажем и войной в киберпространстве, достаточно только активировать один дополнительный модуль программы, а именно боевую программу на уничтожение или перехват управления материальными объектами и сетями.

Подлинным откровением опубликованных в рамках бюджетного доклада документов из досье Э. Сноудена стала активная вовлеченность ЦРУ в наступательные кибероперации. В чем чрезвычайная важность именно этого факта? Она состоит в том, что в отличие от АНБ, ЦРУ имеет право вербовать агентов, а также использовать в качестве агентов сторонние, никак не связанные контрактными отношениями с правительством США, компании и организации. В сочетании с информацией о том, что АНБ в 2013 г. потратило более чем 25 млн. долларов на «дополнительные тайные покупки программ обнаружения уязвимостей в программном обеспечении» у частных производителей хакерского софта на так называемом «сером» рынке, это означает возможность для американского разведывательного сообщества вести частные, формально не связанные с правительством США, кибервойны против любой страны мира.

Эти войны могут вестись тайными компаниями-агентами ЦРУ с использованием финансируемого правительством США, но формально никак с ним не связанного, боевого софта. Т. е. фактически кибервойны сколь угодно высокой степени интенсивности против любого противника могут вестись частными кибервоенными компаниями вне всякой формальной привязки к США, но при финансировании и всех видах поддержки со стороны Пентагона и американского разведывательного сообщества. Это означает полную бесконтрольность кибервойн. Особая же опасность состоит в том, что эти квазичастные киберармии могут использовать для своих боевых действий уязвимости, обнаруженные государственным разведывательным софтом в рамках вполне законной деятельности.

Совокупность фактов и сведений позволяет с уверенностью утверждать, что кибервойна США против остального мира, и в первую очередь Китая, России и Ирана уже началась. Пока она находится на первой стадии эскалации, а именно в фазе тотального шпионажа, обнаружения множественных уязвимостей и внедрения в них программ-имплантатов многоцелевого применения. Причем, в любой момент начальная фаза неопознанной войны может по сигналу оператора быть переведена в фазу разрушительных в прямом физическом смысле этого слова военных действий.

Нельзя не отметить, что в первую фазу эскалации кибервойн вступили не одни Соединенные Штаты. Другим крупнейшим актором кибершпионажа, а соответственно и разработки многоцелевых вредоносных разведывательных и боевых программ, является Китай.

По оценкам экспертов в сфере информационной безопасности и кибервойн на сегодняшний день лучшие в мире кибервойска имеются в составе Народноосвободительной армии Китая (НОАК). Китайская армия, технически проигрывая американцам в обычном и ядерном вооружениях, уже долгие годы целенаправленно вкладывает деньги именно в информационные технологии. В итоге ей удалось создать на сегодняшний день наиболее эшелонированную и мощную кибероборону страны, одновременно развивая наступательные кибервооружения. Китай сделал ключевым элементом своей военной стратегии «ассиметричное сдерживание» за счет создания киберподразделений.

Развитие китайских кибервойск осуществляется в соответствии с пятнадцатилетней стратегией (2006–2020 гг.) информатизации Китая, включающей вопросы использования киберсредств в целях национальной безопасности. Согласно специальному докладу ASRI (Австралийского института стратегической политики, связанного с австралийским разведывательным сообществом) «Enter the Cyber Dragon», опубликованном в июне 2013 г., структура кибервойск Китая выглядит следующим образом.