Елена Прудникова - 1953. Роковой год советской истории Страница 8

У кремлевских ворот меня действительно ждала машина с друзьями. Они уговаривали меня не ехать домой, объясняя, что дорога туда уже перекрыта, а вокруг слышна стрельба…

С полдороги я вернулся к Ванникову. Он одобрил мое решение не скрываться и сразу же позвонил Маленкову. У Маленкова телефон не отвечал. Тогда он позвонил Хрущеву. Трубку сняли. "Никита Сергеевич, - начал Ванников, -рядом со мной находится сын Берия. Я и мои товарищи… знаем, что произошло. Поэтому просим вас позаботиться о безопасности молодого Берия". Хрущев ему что-то отвечал. (Потом Ванников пересказал мне смысл его ответа: мол, ничего нигде ни с кем не произошло, что вы там выдумываете?) Видно, Хрущев еще не был осведомлен, чем все закончилось.

Борис Львович (Ванников. - Е. П.), чтобы меня одного не схватили, поехал вместе со мной на городскую квартиру, расположенную на Садовом кольце. Район в самом деле был оцеплен военными, и нас долго не пропускали во двор, пока Ванников снова не позвонил Хрущеву. Наконец, после его разрешения, нас пропустили, что и подтверждало его причастность к происходящему. Стена со стороны комнаты моего отца была выщерблена пулями крупнокалиберных пулеметов, окна разбиты, двери выбиты.

Пока я все это отчаянно рассматривал, ко мне подбежал один из охранников и говорит: "Серго, только что из помещения вынесли кого-то на носилках, накрытых брезентом".

Охранника срочно позвали, и я не успел спросить у него, находился ли отец дома во время обстрела».

В книге Серго писал, что примерно в это время отец уехал на городскую квартиру обедать. Это очень похоже на правду - Берия, когда была возможность, обедал дома. И вполне естественно, что, уезжая из Кремля, он мог позвонить сыну и спросить, не поедет ли тот вместе с ним.

До недавнего времени рассказ Серго (а сын Берии, к сожалению, наделен богатой фантазией - или же у него были плохие соавторы) являлся единственным свидетельством штурма особняка Берии 26 июня 1953 года, что позволяло большинству исследователей попросту его отметать - поскольку он абсолютно не сходится с официальной версией. Хотя, если вдуматься - ну зачем Серго Лаврентьевичу было это придумывать? Какая разница - убит его отец на месте, замучен в тюрьме или расстрелян по сфабрикованному делу?

Но совсем недавно появилось еще одно свидетельство. Бывший санитарный врач СССР Петр Николаевич Бургасов выпустил книгу воспоминаний, где тоже приводит этот эпизод. О том же самом он рассказывал в своем интервью московскому тележурналисту Роману Газенко, который любезно предоставил в мое распоряжение этот текст.

Цитата 2.2. «Наступает 26 июня. Я поднимаюсь из буфета, с первого этажа к себе на второй этаж, и мимо меня по лестнице проносятся Ванников и Серго Берия, чуть меня не сбили. Это было на Ванникова совершенно не похоже - настолько был корректный человек. Я поднимаюсь к себе в кабинет и говорю Морозову: "Слушай, меня сейчас чуть с ног не сбили Ванников и Берия… Серго. Они пулей спускались вниз. Что случилось?" Он отвечает: "Наверное что-то произошло. Так не бывает ". Это было примерно, в час-полвторого дня. Обеденный перерыв у нас начинался в пять, а кончался в семь часов. Я захожу к Ванникову (по-видимому, в начале перерыва, то есть около пяти часов дня. - Е. П.), мы с ним сидели в соседних комнатах, через стенку. Он сидит, облокотившись на стол, голова у него опущена к столу. Я спрашиваю: "Борис Львович, что случилось ?" Он поднял глаза, посмотрел на меня и говорит: "Доктор, произошла трагедия. Я только сейчас вернулся из особняка, где жил Лаврентий Павлович Берия. Когда мы с Серго туда подъехали, там во дворе стояли две автомашины с автоматчиками. Нас вначале не хотели пропускать, а потом узнали, кто я такой, и пропустили. В кабинете Лаврентия Павловича все стекла разбиты. Когда мы были во дворе, к нам подошел капитан и говорит: «Минут пятнадцать назад на носилках, покрытых плащ-палаткой вынесли труп и увезли". Чей это был труп, ясно, потому что кабинет сам за себя говорил, это мне рассказал Борис Львович Ванников, который был свидетелем этих событий».

Значение данного рассказа переоценить невозможно. Версия, которую называли «экстремальной», с его появлением становится основной, ибо официальная не выдерживает никакой критики, прочие основаны на смутных догадках, а здесь - целых два свидетельства. Он объясняет и многое другое - например, чрезвычайно странное, не поддающееся логическому осмыслению поведение соратников Берии по Спецкомитету на Пленуме ЦК. Поскольку то, что знал Ванников, знала и вся верхушка Спецкомитета, действия Малышева и Завенягина получают совсем иное освещение. Забегая вперед, скажем: события могли развернуться так, как они разворачивались, только в одном случае -если Берию убили сразу, еще 26 июня, и все действующие лица (или те, кто должны были стать таковыми, но не стали) прекрасно об этом знали.

Интересно - а откуда узнал сообщивший обо всем Серго Амет-Хан? Об этом можно только гадать. Жил рядом, проходил по улице или же ему позвонил кто-нибудь с просьбой предупредить Серго. Скорее всего, последнее. Первыми о случившемся должны были узнать чекисты - ведь кроме официальной охраны у Берии наверняка существовала и негласная. Ну, а у летчиков, связанных с испытаниями военной техники, с чекистами давние прочные связи, ибо все это одна тусовка. Скорее всего, кто-нибудь из тех парней, что сидели в окрестных домах, и позвонил Амет-Хану, попросив найти Серго и сообщить ему о происходящем.

Итак, восстановим события. Я не зря привела именно фрагмент интервью - в беседах с Чилачава Серго приводит множество мелких деталей, которые выпали из написанной позднее книги. В данном случае это - след пулеметной очереди на стене. В сочетании с разбитыми окнами он позволяет восстановить картину событий.

Около полудня (скорее всего, в промежутке между двенадцатью и часом дня) во двор особняка Берии въехали два бронетранспортера (или две машины) с солдатами. Дом Берии - не крепость, БТР мог просто протаранить ворота (ох, как прав был Сталин, еще в 1938 году предложивший Лаврентию Павловичу жить в Кремле!). Из дома выскочили охранники, начали разбираться с солдатами. Что делает Берия? Да проще простого: подходит к окну посмотреть, что случилось. И тогда по окну резанули из пулемета.

Когда это произошло, можно установить достаточно точно. Для начала - слово Юрию Мухину. Он анализирует воспоминания участников «ареста», которым, перед тем, как арестовать Берию, якобы пришлось некоторое время просидеть в маленькой комнатке возле кабинета Маленкова.

Цитата 2.3. «В котором часу был арестован Берия?

Как вы понимаете, по легенде военные долго ждали сигнала и поэтому не могли не поглядывать на часы,

Москаленко: "Примерно через час, то есть в 13.00,26 июня 1953 г…" Жуков: "Немного погодя (было это в первом часу дня) раздался звонок, второй. Я поднимаюсь первым…" Суханов: "Заседание началось в 14.00 26 июня 1953 г. Военные ждали условного сигнала… Ждали больше часа. И вот раздалось два звонка"». (Конец цитаты.)

Генерал Москаленко либо был непосредственным участником операции в особняке, либо знал о ней. Маршал Жуков вряд ли участвовал, но узнал о случившемся практически сразу. Оба они бессознательно оперируют промежутком времени, привязанным к 12 часам дня. То же самое вспоминает Серго - «около полудня». Тот же промежуток времени - около часу дня - называет и Бургасов. (В последнем случае надо учитывать, что с момента штурма до встречи на лестнице должно было пройти какое-то время - пока обо всем случившемся узнал Амет-Хан, пока он нашел Серго, пока тот выходил к воротам, возвращался обратно, пока Ванников звонил Маленкову и Хрущеву… Думаю, как раз около часа и прошло.)

А вот помощник Маленкова Суханов, не посвященный в подробности операции, называет совсем другое время - 14 часов. Почему? Причина опять же проста: именно на это время было назначено то самое заседание, на котором якобы арестовали Берию (если не было ареста, это не значит, что не было и заседания). Да и Серго упоминает: мол, «заседание отменено». Вот Суханов и сопоставляет время ареста со сроком его начала. А где был Берия до двенадцати часов дня?

Историк Юрий Жуков, человек, умеющий по-настоящему работать с архивами, сделал то, чего не удосужились сделать другие, - он добрался до журналов, которые вели секретари членов Президиума ЦК и куда они подробно заносили все действия своих шефов. И выяснил, что в тот день было еще одно заседание. В 10 часов утра члены Совета Министров (в полном составе) собрались послушать доклад Берии о поездке в Германию, откуда он вернулся накануне.

Вот теперь все связывается. Берия ночевал на даче только в выходные, но, прилетев 25 июня из Германии, он поехал не домой, а на дачу, к семье. Утром оттуда отправился на заседание Совмина, которое, поскольку человеком он был к лишней болтовне не склонным, должно длиться полтора-два часа, не больше. Дальнейший график был плотным: в два часа - то самое заседание непонятно какого органа, где его якобы арестовали, затем, в четыре, совещание в Спецкомитете. Так что неудивительно, что, хотя было еще рановато для обеда, он отправился домой - потом времени не оставалось. Тогда-то все и произошло.