Алексей Орлов - Украинская «Матрица». Перезагрузка. Страница 8

Фонетическое правописание, чуждое русскому языку, было насильственно введено в 1892 году в школах Буковины несмотря на то, что при проведении среди всех учителей анкетирования по этому вопросу только два учителя во всей Буковине высказались за фонетическое правописание, в то время как все остальные категорически и обоснованно против этого возражали.

Любопытный документ, характеризующий методы внедрения этих желательных Австрии настроений попал в руки русских властей, когда в 1914 году Буковина была занята русскими войсками. В австрийских архивах была найдена собственноручная подпискаобязательство «профессора» (преподавателя) «русского» языка СмальСтоцкого, в которой он обязывается, если ему будет предоставлено место, преподавать «русский» язык и историю в духе их отдельности и полной отчужденности от общерусской истории, культуры и языка. СмальСтоцкий не был исключением. Все учителя в Буковине, начиная с конца 19 века, если хотели удержаться на службе или получить таковую, должны были быть и активными пропагандистами политики Австрии, направленной на отчуждение земель Западной Руси от общерусской культуры и от России.

С 1991 г. «мова» начала развиваться уже совершенно «самостийно и нэзалэжно» под высочайшим патронажем столь же «самостийной и нэзалежной дэржавы». Вот что пишет А. Железный в своей брошюре «Происхождение русскоукраинского двуязычия в Украине» (Киев, 1998 г.): «Буквально ежедневно украинские средства массовой информации вместо привычных, укоренившихся слов преподносят нам новые, якобы исконно украинские: «спортовець» вместо спортсмен, «полициянт» вместо полiцейский, «агенцiя» вместо агентство, «наклад» вместо тираж, «уболiвати» вместо спортивного болiти, «розвой» вместо розвиток — всего и не перечислить! Разумеется, все эти «украинские» слова взяты непосредственно из польского языка: sportowjec, policiant, agencia, naklad, uboliwac, rozwoj… Есть, правда, отдельные случаи, когда и хочется убрать какоенибудь уж больно «помоскальски» звучащее слово, но и соответствующее польское не подходит. Вот два характерных примера. Для замены дерусификаторами «неправильного» слова аэропорт польское слово явно не походит, т. к. звучит точно так же: aeroport. Пришлось выдумывать совершенно новое, небывалое слово «лэтовыще». Или вот для украинской эстрады ранее общепринятое обозначение вокальноинструментального ансамбля словом «группа» (поукраински «группа») для дерусификаторов оказалось неприемлемым. Но и польское аналогичное слово звучит слишком уж «помоскальски» — grupa. И вновь пришлось обходиться собственными ресурсами: применить скотоводческий термин «гурт» (стадо). Пусть, мол, новый термин и ассоциируется со стадом баранов, лишь бы он не был похож на русский!»

При этом с чисто холопским зазнайством утверждается, что сегодня украинский язык — «один из наиболее богатых и наиболее развитых языков мира». «Тогда почему же уже в наши дни затеяна колоссальная работа по формированию «украинской» научной, технической, медицинской и прочей терминологии? В чем же тогда «богатство» и «развитость» нашего украинского языка?» — спрашивает А. Железный и приводит пример, раскрывающий истинную подоплеку всей этой пустопорожней болтовни о богатстве и развитости «мовы».

«Вот передо мной лежит статья некоего Вячеслава Панфилова «Украинская терминология должна иметь собственное лицо» («Киевский вестник» за 03.04.93). Автору этой статьи почемуто не нравится, что многие украинские электротехнические термины совпадают с русскими: виток, гайка, генератор, катушка, коммутатор, реостат, статор, штепсель… Вместо этих «москальских» терминов он требует принять такие истинно украинские: звiй, мутра, витворець, цiвка, перелучник, опiрниця, стояк, притичка… Что это за слова, откуда они взялись? Все очень просто: открываем польский словарь и читаем: zwoj, mutra, wytwornica, cewka, przelucznick, opornik, stojan, wtyczka. Вот вам и совершенствование технической терминологии: ее «собственное лицо» имеет давно знакомые польские черты!»

Профессор Киевского университета св. Владимира, автор капитального исследования «Лекции по славянскому языкознанию» Т. Д. Флоринский писал: «Малорусский язык есть не более как одно из наречий русского языка… составляет одно целое с другими русскими наречиями… Факт целости и единства русских наречий в смысле принадлежности их к одной диалектической группе считается в современной науке истиной, не требующей доказательств». Отсюда закономерный вывод: жители Малороссии «в этнографическом отношении представляют не самостоятельную славянскую особь (в противоположность, например, чехам, полякам, болгарам или сербохорватам), а лишь разновидность той обширной славянской особи, которая именуется русским народом. В состав ее входят наряду с малороссами великороссы и белорусы. В частных сторонах и явлениях своей жизни, в языке, быте, народном характере и исторической судьбе малороссы представляют немало своеобразных особенностей, но при всем этом они всегда были и остаются частью одного целого — русского народа».

А вот что пишет профессор Ляпунов Б. М.: «В настоящее время русский живой язык делится на наречия: великорусское, белорусское и малорусское. Причем названия эти простому русскому народу неизвестны и употребляются только образованными людьми».

Работы процитированных выше авторов относятся к рубежу 19–20 века и однозначно говорят о том, что никакого «украинского языка» на территории южной России не существовало.

Украинская филология, утверждающая, что «украинский» язык имеет древние корни, не является наукой, а всего лишь наукообразной пропагандой дешевых и примитивных мифов, фантастичность которых столь беспредельна, что нередко смахивает на шизофренический бред. Чтобы убедиться в этом, достаточно только перечислить ее последние «открытия»:

«Украинский язык — один из древнейших языков мира… Есть все основания полагать, что уже в начале нашего летоисчисления он был межплеменным языком» (Украинский язык для начинающих. Киев, 1993 г.). «У нас есть основания считать, что Овидий (!) писал стихи на древнем украинском языке» (Гнаткевич Э. От Геродота до Фотия. «Вечерний Киев», 26 января 1993 г.). «Украинский язык — допотопный, язык Ноя (!), самый древний язык в мире, от которого произошли кавказскояфетические, прахамитские и прасемитские группы языков» (Чепурко Б. Украинцы. «Основа» № 3. Киев, 1993 г.). «Древний украинский язык — санскрит (!) — стал праматерью всех индоевропейских «языков» (Плачинда С. Словарь древнеукраинской мифологии. Киев,1993 г.). «В основе санскрита лежит какойто загадочный язык «сансар», занесенный на нашу планету с Венеры (!). Не об украинском ли языке речь?» (КраткоКутынский А. Феномен Украины. «Вечерний Киев»,1993 г.).

Все эти высказывания отнюдь не из собрания первоапрельских шуток. Они принадлежат солидным академическим мужам, кандидатам и докторам филологических наук. Украинских, конечно, наук.

Навязывание Малороссии в качестве «родного языка» укрмовы продиктовано политикой, ибо она («мова») — явление не культуры, а антикультуры, плод усилий различных антирусских сил, видевших в ней эффективное средство денационализации Русского населения югозападной Руси. Реалии сегодняшней «самостийной Украины» со всей очевидностью демонстрируют эту ее русофобскую функцию.

Сегодняшний Киев, как и века назад, попрежнему сохраняет облик обычного русского города: на улицах, в метро, магазинных очередях, праздничных шествиях и многолюдных митингах все так же доминирует живая русская речь. Редкие вкрапления в нее «мовы» режут ухо, резко диссонируя с общим языковым фоном города, и воспринимаются как нечто чужеродное, занесенное сюда Бог весть из каких дальних краев.

Картина, однако, разительно меняется, стоит только переступить порог любого официального учреждения: здесь полностью царит украинский новояз. Если вы обратитесь к чиновнику порусски, он с вами даже разговаривать не станет, прикинувшись глухим или по горло занятым. Причина этой игры «в молчанку» банально проста: вы сталкиваетесь лицом к лицу с фасадом новой власти. Украинской власти. Ведь сегодня Киев — столица «самостийной и нэзалэжной Украины», и его нынешние хозяева с маниакальной настойчивостью стараются подчеркнуть этот судьбоносный для их существования факт. Поэтому все уличные надписи, тексты реклам, объявлений, вывески магазинов и названия остановок в Киеве, как и в других городах Малороссии, выполнены исключительно на «мове». А в качестве поясняющего перевода к ней дублируются… на английском языке! Любая официальная документация дается также исключительно на укрмове. Только на ней ведутся дискуссии в Верховной Раде, хотя вне ее стен подавляющее большинство депутатов привычно переходит на родной, русский язык. Лишь поукраински, с плохо скрытым акцентом, общаются с народом президент, члены правительства, главы официальных ведомств, представители средств массовой информации.