Савелий Дудаков - Этюды любви и ненависти Страница 8

* Непристойность (фр.).

Многочисленное окружение великого писателя оставило о нем немало воспоминаний.

Их условно можно поделить на две категории: мемуаристы-"сублиматоры" Толстого и люди естественной профанации. К последним относится Софья Андреевна78.

К сублимации причислены писания Тенеромо (Файнермана). Как сказано в комментариях к 63-му тому Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, к воспоминаниям Тенеромо следует относиться с осторожностью (с. 413), ибо он зачастую приписывает писателю свои взгляды. К сожалению, источник этого предостережения не сам Лев Николаевич, а юдофоб Душан Петрович Маковицкий, который сделал к нему такую приписку: «Лев Николаевич добавил еще: "Все вранье".

Этого я Стукману не написал»79.

Толстой переписывался с Элеонорой Романовной Стамо, помещицей Бессарабской губернии, женой председателя Хотинской земской управы – "ненавистницей евреев".

Она присылала Толстому книги, в частности изданную в 1899 г. в Мюнхене книгу Х.С.

Чемберлена "Die Grьndlagen des 19-ten Jahrhunderts" ("основные черты 19-го века"), которую Толстой считал превосходной. Антинаучность расистских теорий Чемберлена была доказана еще в конце XIX в., что, впрочем, не смутило Гитлера, взявшего их на вооружение. Толстому особенно импонировало утверждение Чемберлена, что "Христос не был по расе евреем", якобы "совершенно справедливое и неопровержимо им доказанное…"80. Это написано Толстым в 1907 г., когда он был окружен довольно многочисленной группой евреев.

В письме той же Стампо ("черной даме", как называли ее в доме писателя) Лев Николаевич на прямо поставленный вопрос об отношении к еврейству ответил так: "Чем более они нам кажутся неприятны, тем большее усилие должны мы делать для того, чтобы не только победить это недоброжелательство, но и вызвать в душе своей любовь к ним". На вопрос Стампо о достоверности его слов, приведенных в книге Файнермана о евреях, Толстой ответил весьма уклончиво. Вообще сам тон этого письма оставляет неприятный осадок – великий писатель "стесняется" любить евреев:

"Хотя вы и очень ядовито подсмеялись надо мной о моем в 80 лет старании любить евреев, я остаюсь при моем мнении о том, что надо всеми силами воздерживаться от всякого недоброжелательства к людям, а в особенности от недоброжелательства сословного, народного, от к[оторых] так много зол"81. Позже он, по словам Маковицкого, "с усмевом" (с улыбкой – по-словацки) рассказывал об ответе Стампо:

"Ведь вы мой учитель, вам восемьдесят лет, и я буду стараться". По свидетельству Маковицкого, Толстой собирался ответить Стампо приблизительно так: "…ненависть к евреям как к народу – нехорошее чувство… это народная гордость (национальное высокомерие). Как можно исключать целый народ и приписывать всем его членам известные дурные, исключительные свойства?"82 Похоже, письма Толстого "черной даме" несколько отличались от того, что он говорил своим яснополянским слушателям в приватных беседах.

Видимо, вдохновившись перепиской и встречей с писателем, неутомимая Э.Р. Стампо издала брошюрку "Лев Николаевич Толстой и евреи", в которой среди прочего процитировала следующее признание писателя: "Когда я говорю с человеком, я себя хорошо чувствую; когда я узнаю, что он Еврей, я хуже чувствую себя, но стараюсь побороть это"83. Насколько достоверны эти слова, сказать наверняка невозможно…

Душан Петрович Маковицкий, "чьи взгляды и чья личная жизнь могли бы служить завидным примером", был заурядным антисемитом. "Если бы не этот недостаток, то Душан был бы святой", – говорил о нем Лев Николаевич84. Таким образом, Толстой в своем окружении имел не скрывавшего своих взглядов юдофоба, которого считал почти святым. Он, конечно, журил Душана за откровенное "жидоморие". Так, после убийства черносотенцами в июле 1906 г. одного из лидеров кадетской партии в Государственной думе, М.Я. Герценштейна, он сказал: "Это хороший урок для всех, кто на словах осуждает евреев. Душану Петровичу надо всеми силами воздерживаться.

Убийца Плеве, убийца Герценштейна – одинаково жалки"85.

В программном сочинении Л. Толстого "В чем моя вера" есть следующие строки: «Я недавно с еврейским раввином читал V главу Матфея. Почти при всяком изречении раввин говорил: "Это есть в Библии, это есть в Талмуде" и указывал мне в Библии и в Талмуде весьма близкие изречения к изречениям Нагорной проповеди. Но когда мы дошли до стиха о непротивлении злому, он не сказал: и это есть в Талмуде, а только спросил меня с усмешкой: "И христиане исполняют это? Подставляют другую щеку?" Мне нечего было ответить, тем более что я знал, что в это

самое время христиане не только не подставляли щеки, но били евреев по подставленной щеке. Но мне интересно было знать, есть ли что-нибудь подобное в Библии или в Талмуде, и я спросил его об этом. Он сказал: "Нет, этого нет, но вы скажите, исполняют ли христиане этот закон?" Вопросом этим он говорил мне, что присутствие такого правила в христианском законе, которое не только никем не исполняется, но которое сами христиане признают неисполнимым, есть признание неразумности и ненужности этого правила. И я не мог ничего отвечать ему…»86 Отрывок этот требует комментария. Ученый раввин – это, понятно, Соломон Минор; слова о битье евреев относятся к концу 1882 г., когда по югу России прокатилась волна погромов и правительство Александра III стало прибегать к юридической удавке, всецело противоречащей духу Нагорной проповеди. Это одна сторона медали, а другая – это то, что слова Толстого о положении евреев полностью входят в книжку Тенеромо, который, следовательно, никаких своих мыслей в данном случае Толстому не приписал.

Теперь о сути сказанного: ни в Библии, ни в Талмуде якобы, по утверждению "ученого раввина", нет ничего подобного непротивлению злу. "Вожди слепые" – скажу я евангельским языком о раввине и человеке, который это написал. Не будь они "слепыми", они знали бы, что в Библии и Мидрашах есть "что-нибудь подобное" искомому и даже нечто большее.

1. Пророк Исайя говорил о себе: "Господь Бог открыл мне ухо (т. е. внушил мне. – С. Д.), и я не противился, не обратился назад. Я подставил спину мою бьющим и щеки мои вырывающим волосы; лица моего я не закрывал от поношения и оплевывания.

Но Господь Бог помогает мне; поэтому я не стыжусь, поэтому я сделал лицо свое, как кремень, и знаю, что не буду посрамлен" (Ис. 50, 5-8). Я цитирую этот библейский текст в переводе Г.Л. Бендера, автора "Иудейской этики" и "Евангельского Иисуса и его Учения". Перевод несколько отличается от синодального, но смысл тот же. (Как известно, Библия и Евангелие снабжены симфонией, т. е. перечнем параллельных, созвучных по смыслу текстов. Глава 5 Евангелия от Матфея снабжена множеством ссылок на Ветхий завет, кроме стиха 39, где все ссылки отнесены к Новому завету: "А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую".

2. "Господь благ для надеющихся на Него, для души, ищущей Его. Он благ для того, кто терпеливо (или молча) ожидает спасения от Господа. Он благ для человека, который переносит страдания с юности своей. Такой пребывает одиноко и безмолвно, ибо он сам возложил на себя бремя. Такой положит уста свои в прах, думая: быть может, есть еще надежда. Он подставит щеку свою бьющему его и насытится поношением" (курсив мой. – С. Д.) (Плач. 3, 25-31). В Книге Плач Иеремии в синодальном тексте, так же, как в цитате из Книги Исайи, вместо щеки – ланиты, а кроме того, есть отсылка к главе 5 Евангелия от Матфея. Ограничимся этими двумя примерами. Всего же их, как из Библии, так из Талмуда, Гирш Бендер приводит девять – к ним я отсылаю читателя87. Со своей стороны отмечу, что воздаяние добром врагу есть железный закон иудаизма. В Исходе сказано: "Если найдешь вола врага твоего, или осла его заблудившегося, приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его; развьючь вместе с ним" (Исх. 23, 4-6).

Талмуд усугубляет это толкование: если одновременно надо развьючить осла врага (что тяжелее) и навьючить осла друга (что легче), ты обязан оказать в первую очередь услугу своему врагу (Баба Мециа, 32; то же – Тосефта, гл. 2).

Открыв Книгу Притчей Соломоновых, мы обнаружим "христианский и только христианский закон": "Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою" (Притч. 25, 21). Но Талмуд и это усугубляет: "Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой водою, даже в том случае, если он хотел убить тебя и пришел в твой дом голодным и чувствующим жажду, накорми и напои его" (курсив мой. – С. Д.) (Мидраш Мишлэ. Гл. 25). Это ли не торжество толстовского учения!

В свете приведенного мало вероятно, что "ученый раввин" не знал этих фактов, это – невозможно, ясно, что для Толстого – "забывчивость" его учителя лишь литературный прием, подчеркивающий основную идею его Credo. Вспоминая "Великих Учителей Жизни", прибегнем опять же к цитате: "Оставьте их: они – слепые вожди слепых; а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму" (Мф. 15, 14).