Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения Страница 8

Тут можно читать бесплатно Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения. Жанр: Документальные книги / Публицистика, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения» бесплатно полную версию:
Выдающийся русский писатель второй половины ХХ века Фридрих Горенштейн (1932—2002) известен как автор романов «Псалом», «Место», повестей «Зима 53-го года», «Искупление», «Ступени», пьес «Споры о Достоевском», «Бердичев», сценариев к фильмам «Солярис» и «Раба любви», а также многих других произведений. «Дрезденские страсти» занимают особое место в его творчестве Эту книгу нельзя целиком отнести ни к художественной прозе, ни к публицистике: оба жанра сосуществуют в ней на равных. Занимательная фабула – иронический рассказ об участии делегатов из России в Первом международном антисемитическом конгрессе, состоявшемся в 1882 году в Дрездене, – служит поводом для глубокого психологического исследования первых шагов «научного» антисемитизма и обоснованного вывода о его неизбежной связи с социалистическим движением.

Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения читать онлайн бесплатно

Фридрих Горенштейн - Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения - читать книгу онлайн бесплатно, автор Фридрих Горенштейн

Присутствующий вместе с нами представитель местных саксонских антисемитов, а именно председатель антисемитского форейна саксонских портных Лацарус, давал пояснения, но в отличие от восторгов толпы лицо его было озабочено и даже печально. Я спросил его тихо, не стряслось ли что-либо. Может, под воздействием Бисмарка саксонское правительство хочет запретить конгресс?

– Нет, – ответил он, – с этим пока слава богу. В этом мы, саксонцы, пока еще суверенны. Но обратите внимание, сколько мундиров. Среди всех этих жандармов и полицейских, наехавших из Берлина, совсем затерялся наш саксонский король Альберт XII.

– И действительно, – признался я, – мы не заметили совершенно, что императора сопровождает саксонский король.

– Дело не только в этом, – продолжал Лацарус. – Обратите внимание, сколько приехало из Берлина прусских жандармов и полицейских. Дело в том, что в прошлом всякий раз, когда начинались маневры и военные гарнизоны покидали города, сразу же повсюду вспыхивали народные выступления против евреев. Вот теперь Бисмарк и старается заменить военные гарнизоны полицией и жандармами. А ведь жандармы Бисмарка хуже драгун, и, когда народ хочет отнять награбленное у него евреями имущество, они становятся на сторону евреев, не останавливаясь даже перед пролитием христианской крови… Проклятые пруссаки…

– Ну что ж это вы так против всех пруссаков, – улыбнулся я, – доктор Генрици ведь тоже пруссак.

– О, доктор Генрици, – сказал Лацарус, и улыбка озарила его печальное, сердитое лицо…

II

Вечером, накануне открытия конгресса, мы, четверо русских делегатов, собрались на товарищеский ужин в ресторане «Итальянская деревушка»(Italienisches Dörfchen), расположенном, кстати, недалеко от картинной галереи. Купец где-то отсутствовал по своим делам, но обещал завтра ровно к десяти утра прибыть на конгресс. Заняли мы место у окна, откуда хорошо видна Эльба. Ели, конечно, голубого угря и пили белый рейнвейн.

– В этом ресторане я познакомился с Достоевским, – сказал Павел Яковлевич, – какой великий русский человек… Всего каких-нибудь пять-шесть лет назад я сидел с ним здесь, за вот тем вот столиком… Всего год, как его не стало…

– Русская земля никогда не оскудевала людьми здравого смысла, – сказал Путешественник, – и горе наше не в том, что их нет, а в том, что их не слушают. Здравый смысл слишком уж прост и, главное, неподатлив ни на какие шарлатанства, и в этом причина его неуспеха среди современного общества. Общество охотно принимает пестроту за красоту, сложность и вычурность – за рекомендацию учености и успеха.

– Boт именно шарлатанство, – поддакнул Павел Яковлевич.

Замечу, что память у меня хорошая, к тому же я перед поездкой на конгресс прошел курсы стенографии и старался делать записи либо по ходу разговоров, как на конгрессе, либо, когда это было неудобно, например в данной, частной ситуации, я старался все записывать сразу же, оставшись наедине. За полную точность разговоров я, конечно, не ручаюсь, но могу сказать, что они достаточно близки к оригиналу. Поэтому, когда заговорил Путешественник и Павел Яковлевич поддержал его, я, зная серьезность воззрений обоих, настроился слушать так, чтоб запомнить поподробней, ибо сказанное было, конечно, лишь вступлением. Но на беду вмешалась Надежда Степановна с каким-то неоконченным спором, который они, очевидно, вели прежде с Павлом Яковлевичем.

– Павел Яковлевич, – сказала она, – вы можете называть мои идеи шарлатанством, но я по-прежнему считаю, что наш русский гимн не то чтобы плох, а как-то мелок.

– Да не вас я имел в виду, – с досадой сказал Павел Яковлевич, – когда говорил о шарлатанстве… И потом, отчего же «Боже, царя храни» мелок?

– Мелок, – сказала Надежда Степановна, – русский наш народный гимн должен быть «Спаси, Господи, люди твоя».

– Да не ваши это мысли, – совсем раздосадованно крикнул Павел Яковлевич. – Киреевского это мысли, Киреевского… Зачем вы берете на себя чужие глупости…

Тут пришел черед покраснеть от негодования Надежде Степановне.

– Пусть Киреевского, – сказала она, – пусть… Вы считаете, глупости, а я согласна с каждым словом… И в «Спаси, Господи…» есть царь. Но прежде всего есть там люди… Это самый великий христианский народный гимн… Когда в прошлом году мы с Марьей Васильевной, как и пятнадцать лет назад, ездили по местам антиеврейских народных выступлений, то как ни велико было возмущение православного населения против потомков тех, кто когда-то предал и распял Христа, а стоило нам запеть с Марьей Васильевной «Спаси, Господи…», как самые озлобленные лица тотчас смягчались и обращались к небу…

Слова Надежды Степановны были так искренни, так чисты, что Павел Яковлевич, как ни был рассержен, тотчас смягчился, взял ее за руку и сказал:

– Надежда Степановна, я тоже православный и потому тоже смягчаюсь…

Таким образом, неприятное это препирательство благополучно окончилось шуткою и даже позволило Путешественнику высказать весьма интересную мысль.

– Я, господа, в молодости своей увлекался либерализмом, – сказал он. – Да и теперь считаю, что наше антиеврейское русское дело не должно быть отдано золоторотцам на откуп. Я считаю, что мы должны добиться такого положения, при котором сами евреи поняли бы свою порочность и чуждость их нам. Чего ж они ждут, на что надеются? Евреи – паразиты в общечеловеческой семье, они ничего не внесли в общечеловеческий труд…

– На что надеются, – живо откликнулась Надежда Степановна, – на нас и надеются, на то, что в нашей православной семье появится побольше жидов… С русскими фамилиями, с русскими родителями, но жидов, – она сказала это с какой-то грозной скорбью, на которую способна только русская женщина, – надеются они, например, на пятерицу жидов с русскими фамилиями, цареубийц, всей силой и правдой русского закона осужденных в прошлом году на смерть…

– В молодости, – сказал Путешественник, – я работал на Александровском винокуренном заводе… Был там каторжник Гаврило Минаев, осужденный на двадцать лет в кандалы. Все подойдет, бывало, ко мне и так по-детски: «Барин, позвольте понюхать табак». Узнав, что он очень любит нюхать табак, но редко его имеет, я, не пуская его грязными руками в табакерку, высыпал на что-то ему все ее содержимое, отсыпал ему в руку, а случалось, в карман мелкие деньги. Раз я как-то спросил, за что именно он приговорен на двадцать лет в кандалы. Подумав и как бы стесняясь несколько, он отвечал: «Да за самые пустяки, барин, за то, что зарезал двух жидов». Сколько я ему ни старался втолковать, что это отнюдь не пустяки, что евреи такие же люди, как и все, и что зарезать еврея точно такой же грех, как и зарезать христианина, он остался при своем мнении, что совершенное им преступление – пустяки, добавляя к этому, что какие же они люди, если распяли Христа. Все убеждения мои оказались напрасны. Более того, не становясь на подобные крайние позиции, я в то же время подумал о силе народного антиеврейского чувства. Может быть, это и дало толчок моим будущим антиеврейским взглядам.

– А граф Толстой, – почти выкрикнула Надежда Степановна, так что сидящие за соседним столиком немцы обратили на нас внимание, – Толстой приводит меня в нравственный ужас… «Господи помилуй» так и вырывается из моего сердца, когда слушаешь его высказывания. Он обвиняет христиан в ненависти к врагам Христа, а не наоборот. Истинно, мудрость человеческая объюродившаяся… Вчера у меня была какая-то благодатная радость… Получила письмо от милой Марьи Васильевны о благополучном возвращении иконы новопрославившейся, что у графини Капнист исцелила ей калеку-дочь… Икона эта была похищена каким-то крестьянином, которого споил жид-корчмарь, и за стакан отвратительной жидовской водки заложена этому корчмарю… Я получила фотографический снимок этой иконы… Судя по оттиску ризы, икона очень древняя. Она как будто напоминает какую-то из мадонн Рафаэля. Матерь Божия держит ручку Подвечного младенца очень свободно, по-детски раскинувшегося у нее на коленях, а меж тем эта ручка как бы вместо игрушки держит простой равновеликий греческий крест. Лицо у Богоматери как бы глубоко и строго задумчиво, с совершенно опущенными глазами, устремленными к младенцу-Господу. Так смотрит душа, а не любопытные глаза… И всему этому угрожал отвратительный жидовский барышник… О, Господи, скорбь потоками заливает душу… Как написано у прекрасной поэтессы Жадовской: «Унеси ты, вихрь, тучу грозовую, сбереги нам, Боже, ниву золотую…»

Сказано это было от самой глубины чистого женского сердца, но на беду Павел Яковлевич опять вздумал противоречить:

– Надежда Степановна, – сказал он, – у поэтессы написано: «Туча градовая, нива трудовая…»

К счастью, Путешественник опять умно смягчил, сказав:

– Суть от этого не меняется… Действительно, евреям все вольготней живется на нашей Руси. Если раньше они старались подкупать, то теперь их подкупают. Ведь только слабые подкупают сильного, а значит, время, когда нужно было подкупать, прошло для жидов. Каков фактец… Boт об этом вам бы и написать, Надежда Степановна.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.