Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6478 ( № 36 2014) Страница 8

Так или иначе следующий день конгресса (а их, рабочих дней, было всего-то два) начался с того, что приглашённый журналист, редактор журнала «Россия в глобальной политике» Фёдор Лукьянов выступил перед аудиторией переводчиков, рассказывая им о мотивах поведения России в украинском конфликте. Лукьянов старался быть объективным, но и призывы вышедшей затем на трибуну немецкой переводчицы, и реплики с мест от российских участников придавали ситуации отчётливый оттенок фарса. С безусловной поддержкой России выступил один лишь поэт и переводчик Зоран Костич. Ему, сербу, про западную политику ничего не нужно было объяснять.

Теперь всё же не о политике. Мало кто из участников конгресса счёл его крайне полезным с профессиональной точки зрения: девять секций проходят одновременно, и услышать всё, что ты действительно хочешь услышать, – невозможно. В то же время все соглашаются, что конгресс действительно хорош для того, чтобы познакомиться с нужными людьми: многие здесь завязывают знакомства с издателями, литературными агентами, и иногда это переходит в плодотворное сотрудничество.

Встречи с писателями тоже по-настоящему интересовали переводчиков: проблема «кого переводить» имеется, и с помощью таких встреч отчасти решается. Но ведь и встречи также проходили одновременно – настоящего представления о писательском спектре современной России составить было невозможно. Скажем вскользь, что и здесь можно было услышать самые удивительные вещи: например, молодая Алиса Ганиева (она родилась и живёт в Москве, но на протяжении всего выступления подчёркивала свою связь с Дагестаном) заявила, что «за георгиевской ленточкой ничего не стоит». Спрашивается, зачем некоторые российские писатели делают заявления столь же ожидаемые, сколь и легковесные? Возможно, их убедили (и убедили, скорее, наши, чем иностранцы), что таким образом их книги будут охотнее переводить.

Это, в общем, не совсем правда. На секции литературных агентов и издателей участники единодушно говорили не только о том, что западная публика полюбила книги тех фигур, которые считает политическими (Белковского, Ходорковского), но и попросту ожидает лёгкого (но притом неглупого) чтива. А вот с этим в России большие проблемы. Нет в России интересующих западную публику лёгких и вместе с тем интеллектуальных жанровых авторов. И потому пишут «про лагеря» – это всё ещё интересно. Более того: за четверть века мы иной литературы за границей и не продвигали. Ещё интересна классика. В непоследней европейской стране Португалии современная русская литература вовсе не известна. В немаленькой латиноамериканской стране Аргентине она заканчивается на Довлатове. А что нужно для того, чтобы, невзирая на вкусы публики, всё же начать активно переводить современную русскую литературу?

Нужно всего-то ничего: грант Института перевода. Расскажем немного об этой замечательной организации.

Институт перевода имеет бюджет 2 млн. евро в год и договорённость о финансировании до 2018 года. Насыщается он деньгами государства. И действует так: переводчики или издательства направляют в Институт перевода заявку, что они хотят перевести такую-то книгу. И некая (говорят, сведущая, но неизвестная) экспертная комиссия решает, дать грант на перевод этой книги или не дать. Это, собственно, всё, что даёт (или не даёт) Институт перевода: грант. Инициатива, кого переводить, целиком принадлежит иностранцам: россияне не делают даже рекомендаций и не отслеживают ни качество переведённых книг, ни то, как они продаются. Нельзя не признать, что иностранцам такое положение дел очень нравится. Это удивительно, но книги Людмилы Улицкой, про которую все мы знаем, что её искренне любят западные читатели, регулярно выходят за счёт грантов Института перевода. А вот, чтобы вы понимали масштаб явления, в прошлом году институт поддержал 183 издания на 55 языках, а в этом году пришло уже 210 заявок. Стоит всё же отметить, что, по уверению Евгения Резниченко, Институт перевода оплачивает именно и только перевод, прочие расходы издатель должен взять на себя, чтобы осталась заинтересованность в продажах.

Кроме шуток: переводчики единодушны в том, что эта грантовая система очень для них полезна, что если до сих пор издатели готовы были публиковать только проверенную русскую классику – теперь есть шанс, что будет выходить современная русская литература. Раскупают её, впрочем, значительно менее охотно. А от мало-мальских попыток направлять и контролировать процесс российская сторона отказалась сама.

Есть, правда, ещё одна сторона деятельности Института перевода, которая и реализовалась на конгрессе: каждые два года он присуждает премию Read Russia («Читай Россию») – за лучший перевод произведений русской литературы на иностранные языки. В этом году премию в четырёх номинациях получили: Алехандро Гонсалес из Аргентины за «Двойника» Достоевского – подробно откомментированный, сопровождённый обширной вступительной статьёй перевод, погружающий читателя в реалии того времени.

Александр Ницберг из Австрии получил премию за «Мастера и Маргариту» Булгакова: прежний перевод устарел, был чрезмерно политизирован. Мариан Шварц из США была награждена за «Костюм Арлекина» Леонида Юзефовича, ну а китайский переводчик Лю Вэньфэй – за перевод лирики Пушкина.

Размер премии – 5000 евро переводчику и 3000 евро издателю в виде гранта на перевод другого произведения русской литературы. Переводчики уверяют, что это существенная поддержка и повышает престиж переводчика в глазах издателя. Выяснилось также, что Достоевский, даже (или тем более?) подробно откомментированный, хорошо продаётся и может подвигнуть издателя на новые подобные проекты.

Это последнее обстоятельство на самом деле понимают все. На конгрессе звучало даже мнение, что, возможно, неплохо бы год-два придержать гранты только для перевода современных произведений: авось они раскрутятся. К тому же выбор издателя в данном случае осложнён тем, что приходится покупать авторские права. Но насколько нужно России продвигать на свои деньги, практически вслепую, литературу, за которой стоит не так уж много российского и которая ещё не вошла в канон, даже предельно широко понятый (хотя, например, Дмитрий Бак высказался в том духе, что в канон попадает всякое произведение, получившее литературную премию)? Ведь, в сущности, нам не на что жаловаться. По словам критика и литературного агента Томаса Видлинга, в Германии переводы с русского занимают восьмое место среди всех переводов с иностранных языков, а в беллетристике – шестое. Да, нас опережают скандинавы, но они-то пишут детективы. Голландцы и французы – но они-то мастера лёгкого интеллектуального чтива. А какое литературное лицо должно быть у современной России – остаётся неясным. Хотя публика до сих пор охотно читает «про лагеря».

Комментарий «ЛГ»: Лучше всего деятельность Института перевода демонстрируют книги переведённых и изданных за рубежом в 2013–2014 годах авторов. Вот некоторые из свежепереведённых книг: Людмила Улицкая «Казус Кукоцкого» (Македония), «Зелёный шатёр» (Хельсинки), «Даниэль Штайн, переводчик» (Хорватия), Ольга Славникова «Лёгкая голова» (Италия), Евгений Водолазкин «Лавр» (Италия), Людмила Петрушевская «Рассказы о любви» (Румыния), Владимир Лорченков «Все там будем» (Франция).

Далее то же самое. Возникает вопрос: почему за государственный счет переводятся писатели только либерального пула «болотной ориентации»? Ведь в России много талантливых литераторов и других взглядов. Но за границей их не знают. И виноваты в этом Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям и курируемый им Институт перевода…

Теги: литературный процесс , художественный перевод

Русский Лель

Фото: Александр КАРЗАНОВ

Деревня Язвицы за Сергиевым Посадом упоминается в писцовых книгах с 1510 года. Сколько же поколений тружеников и песельников сменилось на этой северной подмосковной земле, чтобы в 1914 году, сразу после начала Первой мировой войны (вдумайтесь!), в золотую пору бабьего лета, появился на свет в большой семье самородок, будущий поэт от Бога и родной земли - Виктор Боков. Его дом, который ещё при жизни Виктора Фёдоровича стал домом-музеем, стоит на берегу речушки Гордынь. Но сын крестьянина без всякой гордыни, по-свойски заходил в любую избу:

Пойду на посиделки к девушкам,

Едва-едва открою дверь,

Никто не скажет: – Здравствуй, дедушка!

Все встанут, крикнут: – Здравствуй, Лель!

Для того чтобы по праву называться сказочным Лелем, надо обладать особым песенным даром, который фольклористы объясняют так: поющий поёт о себе, а слушающий – о себе же слушает. Но этой слиянности и душевной отзывчивости достигают редкие избранники... Но сейчас хочется рассказать о моих встречах с незабвенным Учителем и старшим другом.