Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 7 2015) Страница 8

ЗаМЯУкал котик: МЯУ!

Я похож на свою маму.

Ничего, что в слове «свою» ударение падает на первый слог? Нам-то не страшно, мы слушаем телеведущих, политиков, деятелей эстрады, так что привыкли[?] Но каково детям, которые по этим писаниям должны развиваться?

Так вот, возвращаясь во времена нашего детства... Можно, конечно, очень долго ругать советское книгоиздание, жаловаться на цензуру, но не будем забывать, что в те времена существовали худсоветы, отсеивавшие откровенный шлак. Поэтому, если халтура и попадала в печать, то редко, в виде исключения. Разумеется, публиковались малоталантливые авторы, но, как правило, без особого успеха и не самыми серьёзными тиражами. Теперь же каждый желающий, выйдя на пенсию и открыв в себе поэтический дар, рвётся издавать стишки для детей собственного сочинения. Результаты в большинстве случаев плачевны. Читаешь такие тексты и гадаешь – недоучки их писали или азиатские гастарбайтеры? Зайдите на любой литературный сайт в интернете – там вы обнаружите гигабайты подобной писанины. Почти все эти сочинители, якобы обожающие детей, – обыкновенные графоманы, оправдывающие убожество и примитивизм своих текстов тем, что пишут для самых юных читателей и слушателей. Не снискав популярности во «взрослой» литературе, они рванулись в «детскую», где с теми же ошибками и тем же напором кропают столь же беспомощные вирши.

Пару лет назад на Московской международной книжной выставке-ярмарке ко мне подошёл старец и заявил, что «ЛГ» несколько раз отказывала ему в публикации стихов, а он, между прочим, издал сейчас книжку для детей тиражом аж в десять тысяч! При этом дедушку просто распирала гордость – он-то думал, что утёр мне нос, показав, кто тут истинный профессионал. Ему и в голову не приходило, что его «детские» стихи могут быть столь же чудовищны, как и «взрослые». Он рассудил – если тексты изданы, то они автоматически получили некий знак качества. Что, конечно, не так. Детская литература – один из самых ходовых товаров на книжном рынке. Издательства давно уже не следят за качеством выпускаемых книг: любая чушь, написанная якобы для детей, приносит такую же прибыль, как и классические образцы литературы для маленьких. А раз так, то чего тратиться на редакторов?

Мы как-то и не заметили, что к нашим детям вплотную подобрались поэтические двоечники и второгодники. Озлобленные своими неудачами, они сполна отыгрываются на неокрепшем разуме малышей. Не просто забивают детские головки чепухой, но и, пожалуй, прививают отвращение к книге. Безвкусица, безграмотность, глупость – это и есть отличительные признаки подобной литературы, щедро рассыпанной по книжным прилавкам. И ведь понимаем, что не следует покупать детям всю эту белиберду, но как быть, если ребёнок сам тянется к яркой обложке? Ему ведь не объяснишь, что автор – никакой не писатель, искренне любящий детвору, а примитивный шарлатан, пытающийся любым способом реализовать свои творческие амбиции. Мечтается порой: «Отвязались бы они от наших детей». Так ведь не отвяжутся.

Теги: детская литература

Тенденция, однако!

Фото: Jonathan Wolstenholme

Очередная букеровская паралимпиада по большому счёту не таила в себе никакой интриги. Аксиома: российские литературные премии достаются отнюдь не писателям, но тенденциям. В. Топоров несколько лет назад писал, что букеровский премиальный список - не сборная страны, а средняя температура по больнице: тут представлены не самые лучшие, а самые типичные. Потому вовсе не важно, кому в итоге достались бы лавровый венец и полтора миллиона: Шарову или Скульской, Бенигсену или Ануфриевой, – любой из названных персонажей лишь выражал тенденцию[?]

ПОЛУФИНАЛИСТЫ

М. Ануфриева "Карниз" (журнал «Дружба народов», № 3, 2014). Первые два десятка страниц не содержат ровным счётом ничего любопытного: барышня обитает в съёмном клоповнике, слушает Земфиру и активно вздыхает о каком-то Папочке. Ещё через десять страниц выясняется, что Папочка женского пола. На этом сюрпризы бесповоротно кончаются.

М.А. писала про «Карниз» в своём микроблоге: «Дуракам и гомофобам, что, впрочем, одно и то же – видимо, вообще противопоказано». Сразу же договоримся: разного рода «филии» и «фобии» оставим кумушкам обоего пола. А равно и обвинения в аморальности. Ибо прав был Уайльд: нет книг нравственных и безнравственных, есть книги хорошо и плохо написанные. Наш литературный гей-парад откровенно плох – скучнее Петросяна (загляните хоть в Ильянена) и потому никого не совратит с пути истинного. «Карниз» – лишнее тому подтверждение.

Расхожая истина гласит: женщина из ничего может сделать три вещи – салат, причёску и скандал. Добавлю: и прозу. Вялотекущее повествование в три авторских листа – типичное бабье чтиво с привычной для этого жанра фабулой: цепь испытаний на пути к замужеству. Правда, испытания, как на подбор, до оскомины тоскливы: тараканы, добросовестный ребяческий разврат с Папочкой & Co, офисные дрязги и скоротечный служебный роман. Потому чтение постоянно перемежается скуловоротной зевотой. Как хотите, но «маленькому человеку» необходимо иметь за душой что-то грандиозное. Хотя бы мечту о новой шинели. А без этого он в литературе не жилец. И даже нетрадиционная ориентация не спасает от безликости.

Единственной отрадой здесь служат разного рода несуразицы. Авторесса то перепутает композитора и пирожное ( «широкая кровать в форме бизе» ), то отправит Одиссея за золотым руном. Но такого рода развлечения, к несчастью, редки – унылое бытописание начинает и выигрывает. Весть о замужестве героини воспринимаешь с несказанным облегчением: слава тебе, Господи, наконец-то!

Состав букеровского ареопага постоянно обновляется. Неизменной остаётся задорная традиция детсадовской фронды: назло маме уши отморожу. Скажем, в 2005-м букероносцем стал Гуцко – исключительно в отместку тогдашнему председателю жюри Аксёнову: тот слишком активно протежировал Найману. Полагаю, что «Карниз» оказался в премиальном лонг-листе в силу той же самой логики. Уж коли есть у нас статья 6.21 КоАП РФ, надо явить миру благородную толерантность по отношению к меньшинствам.

Кто б ещё о читателе так забо­тился.

В. Бенигсен «Чакра Фролова» (М., «Эксмо», 2013). В руках легендарного царя Мидаса всё превращалось в золото. В руках Всеволода Бенигсена всё превращается в соц-арт. Практически любой сюжет у В.Б. выруливает к слегка беллетризованной публицистике перестроечных стандартов: про дебиловатого Ленина или совсем уж дегенеративного Сталина. Литературы такого рода в горбачёвскую эпоху было пруд пруди, а потом в одночасье не стало. Оно и понятно: Вой­нович верхом на «Чонкине» въехал в такую гомерическую пошлость, что всем стало ясно – дальше ехать некуда. Бенигсен шлагбаума не заметил. Или предпочёл не заметить.

Необходимый культурологический экскурс: соц-арт был отрыжкой интеллигенции, которую до оскомины перекормили социалистическим реализмом. Едва лишь соцреалистическое искусство перекочевало в разряд антиквариата, соц-арт немного поупрямился для приличия и также испустил дух. Однако стойкий Бенигсен и по сей день воюет с призраками советских идеологем.

Все свои новорождённые книги В.Б. находил в чужой капусте. «Пзхфчщ!» вырос из тыняновского «Киже», «ГенАцид» – из «Центрально-Ермолаевской войны» Пьецуха. «Чакру Фролова» В.Б. подобрал на грядках… впрочем, первоисточник без труда опознаете сами:

«Настойка была крепкой, вонючей и горькой. Никитин поморщился, но выпил.

– На чём это она? – прохрипел он, чувствуя, как жидкость благодатным теплом разливается по венам.

– На говне коровьем, – спокойно ответил Тимофей».

Классический перформанс: нарядился Бенигсен Войновичем… Фабула тоже почти чонкинская: киногруппа выезжает в Западную Белоруссию снимать агитку про образцово-показательный колхоз. И аккурат 21 июня 1941 года. Минуя спойлеры, скажу, что автор и на сей раз не вышел за рамки жанровых стереотипов. Шаг влево, шаг вправо – побег. Потому красные командиры отдают неизменно тупые приказы. Евреи-партизаны продают друг другу трофейные боеприпасы. Уголовники качают права и ботают по фене. Оккупанты держатся большей частью деликатно и предупредительно. Русские аборигены (в Пинских-то болотах? ну-ну…) флегматично взирают на происходящее и пьют до одури – немцам, чтоб повесить мужика за провинность, приходится два дня дожидаться, пока тот протрезвеет… Словом, полный комплект бородатых анекдотов. Смешно. До слёз.

С вашего разрешения – ещё один культурологический экскурс. Соц-арт, по определению теоретиков, отрицает любой диктат, в том числе диктат этических и эстетических конвенций. Видимо, по этой самой причине сочинителя то и дело заносит в black comedy самого скверного свойства: