Ирина Соловьёва - Приграничная полоса времени. Избранное из цикла «Мои современники» Страница 8

Начиная с 2010 года, в его поэзии все более и более угадываются черты импрессионизма, как основного, выбранного им, средства для передачи богатства повседневной действительности во всем великолепии ее красок, событий. Сам он поэтической строкой говорит: «Я левитановской строкой пишу стиха картину. Я цветом ляпаю слога, чтоб слова аромат вознесся к каждому из вас, прорвав дней стылых тину…». Известно, что импрессия – направление, зародившееся во Франции в конце XIX – начале XX веков. Импрессионизм как метод впервые появился в живописи, затем распространился на другие виды искусства. Сам термин возник, когда в 1874 году на выставке молодых художников в Париже, Клод Оскар Моне – французский художник (1840—1926) представил свою картину Впечатление. Восход солнца (1872). «Впечатление» (impression) дало название новому направлению, которое в основном проявилось в живописи, а позже импрессионизм начал выступать в определенном наборе методов и приемов в создании литературных и музыкальных произведений, в которых авторы стремились передать жизнь в чувственной, непосредственной форме, как отражение своих впечатлений. «Видеть, чувствовать, выражать – в этом все искусство», – так определили формулу импрессионизма братья Гонкур Эдмон Луи Антуан (1822—1896) и Жюль Альфред Юо (1830—1870), французские писатели, составившие творческий союз в истории литературы.

Импрессионизму свойственно отражение одной и той же действительности, но в разных состояниях души, она будет иметь новый образ, словно изменяется сама действительность. На самом деле действительность неизменна, меняется лишь наше внутреннее расположение. В зависимости от настроения, меняется и само восприятие осени у Мастера слова. Например, в одном из своих стихотворений поэт называет ноябрь «печальнейшим из всех миров», а в другом – читатель вместе с поэтом окунается в «ноябрьское лето». Причина этих поэтических метаморфоз становится понятной и очевидной – такое восприятие действительности зависит не от погоды и годового сезона, а от внутреннего ощущения и состояния автора. Бывает, что и погожий день, но с пасмурным настроением, воспринимается, как пасмурный. Очень часто можно заметить, что летом поэт пишет стихотворение о зиме, новом годе, а зимой, нет-нет, да и проглянет сквозь стихотворную строку тепло и свет летнего дня. Но стоит всего лишь отыскать «спасительный луч» в своей душе, который «откроет и впустит тебя и в тебя свой вселюбящий Свет», наречённый поэтом «светом души», тогда тот поведёт человека «сквозь непогоды, невзгоды и грусти… за собой на просвет» и всё вмиг преобразится вокруг.

Очень необычный, ёмкий образ осени, основанный на ярких, неожиданных и смелых ассоциациях, поражающий своей метафоричностью преподносит автор своему читателю, определяя осень как «обычную кончину года». Сам поэт воспринимает этот образ без излишнего пафоса и патетики и как-то буднично поясняет «сойдя на шепот, не нарушать вселенной ход – с её нехитрою работой – закончить, начатый здесь год». Сначала душа замирает от такого ошеломляющего образа, переживает самый настоящий шок от сравнения осени с похоронами, «кончиной года», а позже неожиданно для себя, вдруг открывает, что это естественный и закономерный процесс, который совершается из года в год, из века в век. При этом возникает принятие и понимание, что осенью «природа год хоронит» и что это всего лишь «нехитрая работа». И каждый последующий год, в ожидании зимы, когда «ноябрь на подходе» будет, всё опять повторится, и вполне окажется «к месту грай вороний и перекошенный погост», потому что «природа нынче год хоронит». Терентий воспринимает и показывает нам ноябрь, как пограничный месяц между осенью и зимой, между жизнью и смертью. «Ноябрь. С каждым новым днём всё ближе зимняя граница», перейдя которую природа умирает.

Не менее неожиданный и необычный образ осеннего дождя, поэт запечатлел в своём сердце и выразил в стихотворении «Осенние крестины». В завораживающей образной ткани стиха разворачивается, со всеми атрибутами широкомасштабное действо осенних крестин, в котором храмом становится сама природа:

Смотри, дождями небо креститВсё, что вместили ширь и даль.Идут осенние крестиныИ кистью спелою рябиныОктябрь-батюшка кропитПрироды скорбные картины —Идут осенние крестины!

Вот так и «живёшь со множеством примет зимы, и все их замечаешь», – бросает на ходу поэт.

Он уверяет, что осень – это не только время года, но и возраст человеческой жизни, а ещё это время сбора урожая, «собирания камней», которые человек бездумно разбрасывает с юности. Это и время получения плодов своего жития-бытия, посеянных дел и поступков, это и время зрелости души, когда появляются вопросы-ответы о цели и смысле жизни. Это ещё и время переосмысления прожитых дней, именно тогда загорается «лампадка сердца» и, разгораясь, этот духовный свет, пусть он «в полтона и в полсилы», но

Такой желанный этот свет,Когда жизнь достает картиныИз погребённых ею лет.

Осенью, «листая памяти страницы» происходит встреча с самим собой, со своей совестью. «У совести девятый вал не топит, но несёт – спасенье!», он возвращает «требуя прощенье» всего того, «что изгонял, что избегал» и приводит к искреннему покаянию души за всё то, что уже невозможно исправить. Здесь содержание зрительного словесного образа грозного «девятого вала», созданного метафоричностью слов поэта, заключает в себе также и слуховой образ, порождённый звуковыми ассоциациями. Вы слышите грохот «девятого вала»?

О свойствах и влиянии стихов Травника можно писать бесконечно. Одним из секретов является его умение передавать наши психологические состояния не только через описание, но и через само звучание стихотворения. По признанию самого мастера, с самых первых строк задается и ритм, и мелодия стиха, он изначально слышит именно мелодию еще не рожденного стихотворения и только потом появляется ритм, размер, тема. Мелодичность звучания восхищает, увлекает и мягко вливается в сердце своего читателя, преображая его изнутри. Автор создает «целые полотна, сотканные из запахов, звуков, зрительных и слуховых восприятий».

Со свойственной поэту манерой размышлять, наблюдать и чувствовать жизнь, сердце поэта каждый раз откликается на окружающую его действительность, отражая в новых стихотворениях черты эпохи, общественные и социальные отношения, при этом гармонично сочетая в каждом своём творении авторское начало с внешними условиями реальной жизни. Вот один из примеров: как-то он увидел по телевизору сюжет о разорвавшемся снаряде вблизи детского садика. Больше всего его поразило то, что над грудой искорёженных обломков и комьев земли, во время репортажа, за спиной ведущего взлетал обычный детский мячик – это дети играли, «войне прощая зло». Своё ощущение от этого сюжета поэт выразил в стихотворении «Детям Новороссии», назвав «детство – государством без границ», где «легко сбываются желанья, повсюду сказка, всюду чудеса». Торжество детства поэт завершил строками этого же стихотворения:

Какие детству не снести преграды,Когда оно войне прощает злоИ над разбомбленною садика оградойВзлетает мячиками всем смертям назло!

Много стихотворений посвятил поэт событиям, происходящих в наши дни на Украине, среди них «Сначала власти воспаленье…», «Nota pacific», «Забыты имена былых героев», «Сегодня в Советском Союзе война…», «Киевская Русь», «Летнее солнцестояние» и другие.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

автора более 70 поэтических сборников, стихотворных повестей и пьес, лауреата Сталинской премии первой степени (1950), а также лауреата Всемирных фестивалей молодежи и студентов.

2

Богдану Колесникову, автору статьи «Увлечение на всю жизнь», размещенной в газете «Люберецкая газета» по случаю 75-летнего юбилея Владимира Исаевича Шурбакова 27 сентября 2015 года.

3

Вступительная статья к книге «Перелистывая жизнь» (2012)