Альберт Савин - Иное понятие о вечном. Дайджест авторских работ Страница 8

Нет спору, что и великие художники подвизались на обнажёнке. Но классики предлагали идеалы закономерностей гармоничного перехода пропорций от обыденных к прекрасным – раз и навсегда запечатлённые в статическом (каноническом) образе. Кто же знал, что найдутся последователи, которым потребуется разрушать идеалы красоты – далеко не идеальной интерпретацией подвижными позами с подробнейшими нюансами?

Классические пропорции давно сведены в порции, удобные для секса хоть прямо на ходу. Уже нет никакой необходимости в «мини» на сцене, бикини на подиумах и леджинсах в обтяжку.

Укройся хоть шубой – голь перекатная насквозь видна, достаточно одной походки, а то и жеста одного, от детства, уже запросто заходящего на скотский порносайт в непослушных семьях. И в послушных тоже – правовой свободой детей от родителей, а школяров от педагогов. С тем же самым немым вопросом – а ты-то, училка, из другого теста, что ли?

И с улыбкой плотоядной добавляя – а может убедимся на досуге?

======

Одним словом, разделили проблему наслаждения – соитием для потомства и добычей блаженства без потомства. И в пылу страстей по Фрейду – не так уж важным стало то, что если проблема с зачатием для потомства – ещё не актуальна, не ставится, локализована предохранением, то этим фактически и открывается путь к наслаждениям, свободным и не зависимым от степени родства и в самых любимых и ласковых парах – дочерей с отцами, сыновей с матерями, сестёр с братьями и далее по убывающей степени родства.

А не лишне напомнить о великом разнообразии источников сексуальных наслаждений, не обременённых зачатием – через целую индустрию искусственных стимуляторов наслаждений, самообслуживанием, различными способами нетрадиционного секса и, конечно же, однополыми сочетаниями пар.

Но возможно мы просто не видим масштабов насладительного инцеста, а он уже, что завтрак по утрам?

Только как определять его масштабы, если тайна частной жизни и личности ревниво стережётся юридическими правовыми нормами и принципами – во имя свободного бытия в свободном обществе? Никак.

Но не для нового смака эта проблема. Она опять же в том – как относится к новорождённому карапузу.

Как к чуду, ниспосланному свыше, или как к нему же, естественно исходящему из нанауровневых родительских начал.

В какой мере готовы именно те самые начала к совершению чуда, и для чего у неразумных животных вполне определённые перерывы в контактах? Как влияет на созревание начал – систематическое избавление от них с задачей большей добычи наслаждений? А также – частые случайные или родственные контакты.

Возможно ещё там, в глубинах – скрыты причины всяческих отклонений, как трудно излечимых, так и не излечимых по сей день, что избавило бы от ненужных споров об абортах с избавлением от уже сформировавшегося плода и сняло бы напряжение от огромной психической травмы, с ними связанной.

– Один миг от любви до прелюбодеяний

А как, наверное, балдели от кайфа первобытные предки наши в одних узеньких набедренных повязочках, а то и вовсе без них! Причём, абсолютно свободно – в трудах и на досуге, на охоте и возле ночных костров, на переходах и привалах и с теми из соплеменников, кто ближе всех подвернулся к моменту, когда начинал настырно подпирать основной инстинкт по Фрейду из-под бедренных повязок. А ближе всех были, как правило – шаловливые дети свои, да ближайшие родственники.

Любовь и прелюбодеяния – понятия от одного корня слова «любо». Значит, если следовать морали,

призывающей ко всеобщей любви и добру – и прелюбодеяние можно было рассматривать как любовь и добро, оказываемое всем, кто изнывал от одиночества и нуждался в сексуальной любви и добре.

И тогда становится более понятным – откуда корни древнейшей и непотопляемой любовной профессии – как бескорыстной, так и продажно-покупной с выгодой, при свободно-рыночном индивидуализме.

Но, наверное, ошибочно полагать, что мировой Разум был сам абсолютным и призывал следовть абсолютно нравственным истинам – если верить тому, что когда-то и с его стороны имело место покровительство вакханалиям с бахусовыми возлияниями, пресыщением и прелюбодеяниями.

Быть может наверху и удалось остепениться, но как теперь быть мирянам, у которых оное, за неизвестно сколь долгое время – наверняка укрепилось в генетической цепочке в качестве благодеяний, с непременной передачей по наследству?

======

Конечно же, в те далёкие времена – ещё не ведали о свободах, правах, этике и иных ценностях современных обществ с развитой цивилизацией. Но и сегодня, почему бы не покрасоваться перед друзьями, знакомыми и коллегами – удачно сложенной фигурой, которая так досадно иногда скрывается всякими одеждами?

Или не возгордиться её изяществом при творческом самовыражении своих талантов – со сцен и подиумов, на кастингах и конкурсах. На дружеских вечеринках и встречах тет-а-тет, да и просто перед прохожими – в качестве достигнутых идеалов красоты своего тела.

И казалось бы, по современным меркам, нет в том совершенно ничего предосудительного – ни перед солидными жюри, ни перед публикой, требующей как можно больше острых зрелищ, ни, тем более, перед огромной телевизионной аудиторией на расстоянии, ни перед властью, расположившейся на самых почётных зрительских местах. И вот вам в подтверждение и в благодарность – бурные аплодисменты. Всё – добропорядочно и с общего со всеми согласия. Одна только небольшая незадачка.

Хотел бы кто этого или не хотел и не одобряет, но все нюансы с обнажением тела или частей его, да к тому же с демонстрацией двусмысленных жестов, телодвижений и поз – в точности повторяют нюансы откровенных сексуальных сеансов.

Но тогда откуда знать стороннему окружению, что же имеют в виду красавцы и красавицы – свой творческий талант, иначе ими и не мыслимый, молчаливый призыв к сексу, или провокацию на доступный секс, как бескорыстный, так и продажно-покупной с выгодой при свободном рынке услуг?

И как ещё не додумались усадить симфонические оркестры с виртуозными музыкантшами в чём мать родила – перед дирижёром с иной дирижёрской палочкой на высоком постаменте!

Ведь это уже не в клубах со строго ограниченным допуском, а фактически на весь благообразный мир – в пику уже остепенившемуся было мировому Разуму и властям, пообещавшим конституционно ограничивать свободу, если она не отвечает нравственности.

Сколько судебных копий уже поломано и продолжают ломаться с определениями – где и когда имело место доброволие и взаимное согласие, а где – насилие и надругательства над несогласными жертвами!

Так ведь никакого громкого согласия на секс и не требуется. Оно подспудно начинается с совершенно невинных дружеских прикосновений, рукопожатий, объятий и поцелуйчиков – в точности по чисто фииологическому инстинкту, многократно поощряемому случайно или заведомо обнажёнными деталями тела.

Прозрение, конечно же, приходит. Но приходит после уже содеянного факта, со всеми

возможными последствиями, когда нечаянная страсть стихает на смену разуму, с твердым решением скрыть ошибку своего неожиданного увлечения соитием – от родных и знакомых, а тем более от публичных судебных разбирательств.

И трудно даже представить, сколько насилия и надругательств над невинными жертвами со спонтанным, дружески натянутым согласием – остаются в мрачной тени от родных, знакомых и вне судебно-правовой объективности. Но тет-а-тет с собственными мыслями про то, что возможно партнёр действительно влюблён – ещё до данной встречи и надолго.

И с продолжением верить в лучшее – лишь бы не уставали получать наслаждения от дружеских показов обнажённых деталей тела со сцен и подиумов, при подписании контрактов и в эскорт-сервисах, на кастингах и конкурсах, корпоративных вечеринках и просто тет-а-тет!

======

А неправ был Фрейд, однако! По той простой причине, что куда важнее сексуального – инстинкт самосохранения с его задачами охраны здорового тела от опасностей, в том числе известных и от секса, начинающегося от невинного любования красотой, будь то в живописи, фотографии, а тем более на шоу-сцене и кинематографе с живой динамикой двусмысленных телодвижений и поз.

Но самое существенное, без чего не понять стремление к публичному обнажению тела, это задуматься над вопросом – зачем же человеческая цивилизация шла от неприкрытых гениталий в племенах к их бережному укрытию нижней и верхней одеждами? И может тогда прояснится, что так называемое сексуальное раскрепощение от одежд есть не что иное, как закрепощение личности подчинением всех своих дарований и достоинств – «основному» (по Фрейду) примитивному инстинкту.