Франсуа Ларошфуко - Максимы Страница 8

Достоинствам не всегда присуща величавость, но величавости всегда присущи хоть какие-нибудь достоинства.

Величавость так же к лицу добродетели, как драгоценный убор к лицу красивой женщине.

В волокитстве есть все что угодно, кроме любви.

Чтобы возвысить нас, судьба порой пользуется нашими недостатками; так, например, иные беспокойные люди были вознаграждены по заслугам только потому, что все старались любой ценой отделаться от них.

По-видимому, природа скрывает в глубинах нашей души способности и дарования, о которых мы и сами не подозреваем; только страсти пробуждают их к жизни и порою сообщают нам такую проницательность и твердость, каких при обычных условиях мы никогда не могли бы достичь.

Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.

Кокетки притворяются, будто ревнуют своих любовников, желая скрыть, что они просто завидуют другим женщинам.

Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.

В особенно смешное положение ставят себя те старые женщины, которые помнят, что когда-то были привлекательны, но забыли, что давно уже утратили былое очарование.

Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.

Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.

Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.

Каким бы тяжелым позором мы себя ни покрыли, у нас почти всегда остается возможность восстановить свое доброе имя.

Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад.

Дуракам и безумцам весь мир представляется в свете их сумасбродства.

Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смело делать глупости.

Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с глупостью.

Тот, кто излечивается от любви первым, – всегда излечивается полнее.

Молодым женщинам, не желающим прослыть кокетками, и пожилым мужчинам, не желающим казаться смешными, следует говорить о любви так, словно они к ней не причастны.

Мы можем казаться значительными, занимая положение, которое ниже наших достоинств, но мы нередко кажемся ничтожными, занимая положение, слишком для нас высокое.

Нам часто представляется, что мы стойки в несчастий, хотя на самом деле мы только угнетены; мы переносим его, не смея на него взглянуть, как трусы, которым так страшно защищаться, что они готовы дать себя убить.

Больше всего оживляет беседу не ум, а взаимное доверие.

Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.

Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!

Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые присущи нам на самом деле: слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.

Проницательность придает нам такой всезнающий вид, что она льстит нашему тщеславию больше, чем все прочие качества ума.

Прелесть новизны и долгая привычка, при всей их противоположности, одинаково мешают нам видеть недостатки наших друзей.

Большинство друзей внушает отвращение к дружбе, а большинство людей благочестивых – к благочестию.

Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.

Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.

На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбей, но уже не живут для наслаждений.

Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.

Чистосердечно хвалить добрые дела – значит до некоторой степени принимать в них участие.

Вернейший признак высоких добродетелей – от самого рождения не знать зависти.

Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях.

Миром правят судьба и прихоть.

Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.

О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется.

Наша благодарность иногда бывает так велика, что, расплачиваясь с друзьями за сделанное нам добро, мы еще оставляем их у себя в долгу.

У нас нашлось бы очень мало страстных желаний, если бы мы точно знали, чего мы хотим.

Женщины в большинстве своем оттого так равнодушны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.

В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.

Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.

Даже самые бурные страсти порою дают нам передышку, и только тщеславие терзает нас неотступно.

Старые безумцы еще безумнее молодых.

Слабохарактерность еще дальше от добродетели, чем порок.

Стыд и ревность потому причиняют нам такие муки, что тут бессильно помочь даже тщеславие.

Приличие – это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый.

Здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими.

Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держать себя в новом положении.

Наша гордость часто возрастает за счет недостатков, которые нам удалось преодолеть.

Нет глупцов более несносных, чем те, которые не совсем лишены ума.

Нет на свете человека, который не ценил бы любое свое качество куда выше, чем подобное же качество у другого, даже самого уважаемого им человека.

В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.

Никто не прогадал бы, согласившись на то, чтобы о нем перестали говорить хорошо, при условии, что не станут говорить Дурно.

Как ни склонны люди к неправильным суждениям, все же несправедливость к подлинным достоинствам они проявляют реже, чем благосклонность к мнимым.

Глупые люди могут иной раз проявить ум, но к здравому суждению они не способны.

Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем.

Суждения наших врагов о нас ближе к истине, чем наши собственные.

Существуют разные лекарства от любви, но нет ни одного надежного.

Мы и не представляем себе, на что могут нас толкнуть наши страсти.

Старость – это тиран, который под страхом смерти запрещает нам все наслаждения юности.

Гордость, заставляющая нас порицать недостатки, которых, как нам кажется, у нас нет, велит нам также презирать и отсутствующие у нас достоинства.

Сочувствие врагам, попавшим в беду, чаще всего бывает вызвано не столько добротой, сколько гордостью: мы соболезнуем им для того, чтобы они поняли наше превосходство над ними.

Существует такая степень счастья и горя, которая выходит за пределы нашей способности чувствовать.

Насколько преступление легче находит себе покровителей, нежели невинность!

Все бурные страсти не к лицу женщинам, но менее других им не к лицу любовь.

Тщеславие чаще заставляет нас идти против наших склонностей, чем разум.

Порою из дурных качеств складываются великие таланты.

Мы никогда не стремимся страстно к тому, к чему стремимся только разумом.

Все наши качества, дурные, равно как и хорошие, неопределенны и сомнительны, и почти всегда они зависят от милости случая.

Когда женщина влюбляется впервые, она любит своего любовника; в дальнейшем она любит уже только любовь.

У гордости, как и у других страстей, есть свои причуды: люди стараются скрыть, что они ревнуют сейчас, но хвалятся тем, что ревновали когда-то и способны ревновать и впредь.