Какого цвета страх - Хинштейн Александр Евсеевич Страница 8

Они выезжают на «разборки» и «стрелки». Они «крышуют» коммерсантов и бандитов. Они «наезжают» за деньги или, наоборот, за деньги же «отъезжают». Они, в конце концов, делают свой собственный бизнес — от бензозаправок до свечных заводиков. И это — не только в Москве. Так — по всей стране.

Товарно-денежные отношения пронизали милицию целиком. Начальники отделений собирают дань со своих подчиненных — им надо покрывать расходы, в которые они влезли, покупая должность. Начальники управлений — с начальников отделений.

Опера платят экспертам, чтобы получить акт экспертизы. Следователям — чтобы возбудить уголовное дело. А уж простые граждане… Их не обдирает только ленивый.

Я могу продолжать этот перечень ещё долго, благо примеров масса, да и страна большая. Зачем? Вы знаете все это не хуже меня, ибо каждый хотя бы раз сталкивался с подобными вещами.

Но почему это стало возможным? Почему поборы и беспредел превратились в явление обыденное, норму жизни, которая воспринимается сегодня как нечто само собой разумеющееся?

Конечно, было бы глупо обвинять во всем этом одного только Орлова. К моменту его прихода в МВД система уже прогнила насквозь. Однако именно Орлов нанес на этот холст последний мазок. Придал законченность линиям. Начертал в углу свою подпись. Вставил картину в раму.

Это его работа…

Именно Орлов систематизировал все то, что носило до него хаотичный, суетливый характер. Превратил это броуновское движение в единый механизм, замкнул его на себя.

Именно Орлов убрал из МВД большинство честных, принципиальных работников — тех немногих, кто остался от старого мира, — заменив их своими кадрами: беспринципными, готовыми выполнить любую, даже самую беспредельную команду.

Именно Орлов окончательно убил в одних людях веру в добро и справедливость, в других — страх перед законом.

Во что, скажите, верить честному «менту», ради чего лезть под пули, ловить за руку бандитов и воров, если потом каждый из них может отправиться на поклон в МВД, прихватив чемодан пообъемистей, и его в лучшем случае понизят в должности? А в худшем — уволят?

Ради чего защищать закон, если твои непосредственные командиры — те, кто сверху отдают тебе приказания, присылают директивы и нормативы, разглагольствуют о чести и родине, — плевать на этот закон хотели? Если жулики, которых ты пытаешься сажать, во сто раз честнее и чище твоих генералов, увешанных орденами и звездами?

И наоборот: чего бояться, таиться, пока есть такие генералы? Когда все говорят вслух о суммах и цифрах. Ну поймали тебя за руку, подумаешь, беда: деньги решают все…

…Еще долго, очень долго семена, брошенные Орловым, будут давать урожай. Невозможно в одночасье изменить всю систему. Невозможно за полгода, за год поменять человеческую психологию. Вырастить новую смену.

Вот если бы генетика умела клонировать людей, как было бы просто: взял клон одного честного английского «бобби», растиражировал его в сотнях тысяч экземпляров, переодел в милицейскую форму — и готово.

Но нет, так далеко наука ещё не шагнула…

В человеке, вошедшем в кабинет, не было ничего особенного. Типичное семитское лицо: плоские губы, слегка вьющиеся волосы.

— Здравствуйте, Александр Васильевич. — Он протянул руку, и Коротков собрался было её уже пожать, как услышал: — Генерал-лейтенат Орлов. Помощник министра.

Его словно током ударило. Он отдернул руку, торопливо спрятал в карман.

— Извините, товарищ генерал-лейтенант, — голосом юродивого сказал Коротков нараспев, — руки грязные. Недостоин.

Орлов насупился. Закусил губу.

— Что ж вы, Александр Васильевич, так себя ведете? Недовольство проявляете? Просьбы министерства игнорируете?

Вместо ответа Коротков повернулся к хозяину кабинета, начальнику ГУБОПа Козлову:

— Володя, — они были знакомы давно, ещё с капитанов, — выйди на секунду.

Козлов понял все в момент. Один такой случай уже был: Коротков, замученный постоянными проверками и придирками, послал в нокаут помощника замминистра Петрова. Давно, ещё при Куликове.

— Саша, — он успокаивающе взял Короткова за плечи, — перестань.

— Перестать?! — отчеканил тот. На какое-то мгновение в комнате зависла тревожная тишина.

— Вот что. — Коротков подошел к Орлову, взял его за грудки. Плотно взял, всеми своими необъятными клешнями, отбитыми-перебитыми в драках. — Ты, сука, думаешь, что всех подмял, всех купил?! Думаешь, ты хозяин?!

Орлов не пытался даже вырваться, стоял не дыша. Козлов застыл в оцепенении.

— У тебя между ног болтается крыса. Знай: я её тебе вырву… — Он откинул побелевшего от страха генерала в сторону и направился к двери.

— А рапорт? — услышал Коротков за спиной.

— Рапорта не будет. Хотите — увольняйте…

И его уволили. Начальника областного РУБОПа полковника Короткова, одного из немногих действительно честных в этой системе людей. Боевика, прошедшего не единую «горячую точку». Человека, лично ездившего брать бандитов. Уволили лишь за то, что он отказывался выполнять команды Орлова и высылать своих бойцов на «зачистки» неугодных генералу объектов — терминалов, рынков.

Но не сразу. До этого РУБОП пережил семнадцать проверок. Нужно было показать развал работы. И когда это не удалось, в ход пошли иные методы…

…Было уже поздно. Коротков собирался ложиться, но вечернюю тишину разорвал телефонный звонок.

— Васильич, — донесся из трубки голос знакомого опера, — надо срочно увидеться.

Они встретились — где-то на пустырях, попетляв предварительно минут двадцать, уходя от возможной «наружки». И опер рассказал, что рано утром у начальника РУБОП будет проведен обыск. Дома. И найдут пистолет — такую задачу поставил Орлов.

Коротков был к этому готов. Только спросил:

— Основания обыска?

— Заставили какого-то урку в камере дать показания. Будто бы ты можешь знать, где находится партия похищенных стволов…

Еще не рассвело, когда Коротков приехал в Генпрокуратуру. Написал заявление, где изложил все обстоятельства. Попросил оградить его от провокаций. После этого подбрасывать пистолет ему не решились. Просто убрали.

А на его место посадили другого — личного ставленника Орлова. Бывшего начальника Свердловского УБОПа Василия Руденко.

О Руденко в газетах писали много. Он засветился как раз во время передела уральской промышленности. Говорили о его связях с бандитами. О том, что его СОБР, к примеру, захватывал Тавдинский гидролизный завод, действуя в интересах давнего руденковского друга Павла Федулева, крупнейшего местного авторитета.

После тавдинского скандала в ситуацию вмешался начальник областного ГУВД генерал Краев. Он добился отстранения Руденко, и этого ему не простили. Не простили и попытки вникнуть в возню вокруг Качканарского ГОКа — Краев пытался положить конец бандитскому переделу.

— Мне объяснили просто, — рассказывал он мне, — либо ты увольняешься и уезжаешь из города. Либо остаешься здесь навсегда. В могиле.

Краев уехал. (Сейчас он замначальника ГУИН Минюста.) А его оппонент Руденко, напротив, пошел в гору. Был переведен в Москву. Сначала — в РУБОП. Оттуда — в Главное управление угрозыска МВД, первым замначальника. Получил генерала.

Орлову были нужны такие люди. Одним Качканаром сыт не будешь. Подобных историй на его счету — множество.

Именно он, например, координировал завершение операции «Циклон», когда с АвтоВАЗа были вытеснены одни преступные группировки, замененные вскоре на другие. Более сговорчивые.

Именно он лично занимался «очисткой» Санкт-Петербургского морского пароходства, действуя в полном контакте со многими петроградскими «авторитетами». С одним из них — Константином Яковлевым по кличке «Костя Могила» — он даже вместе колесил по Питеру, проводя в его обществе часы напролет. (Кстати, этот факт был полностью задокументирован в рамках уголовного дела по Лисовскому, которое расследовала Генпрокуратура. Не знаю, правда, что стало с этими материалами.)