Сергей Алексеев - Россия: мы и мир Страница 9

Но если поражение следует за поражением, и не по причине слабости и трусости солдата, а по злой воле сверху (Русско-японская, Финская, первая чеченская кампании), если по той же воле рвутся последние надежды на справедливость общества и власти, если позади все разрушено, а впереди отсутствует цель существования, то обязательно последует выключение духовно-волевого потенциала. Причем происходит это практически в одночасье, словно и в самом деле щелкнул выключатель и не свет гаснет, а мы становимся тяжелыми на подъем, ленивыми, нелюбопытными и безразличными к судьбе собственного Отечества.

А с глубокой древности известно: для того чтобы зерно проклюнулось, укоренилось, дало дружные всходы и был урожай, сеять его следует на растущей луне. Вероятно, большевики прекрасно знали об этой закономерности и весьма тонко использовали победы России в шестнадцатом году (Брусиловский прорыв), а значит, растущий потенциал и его носителей, в своих целях, подменив внешнего противника внутренним, что потом обеспечило победу в гражданской войне.

По количеству носителей потенциала можно судить о его уровне и состоянии в обществе: остановите на улице десять человек, произнесите контрольные фразы, например: «Поединок Пересвета и Челубея», «Переход Суворова через Альпы», «Гибель “Варяга”», «Брестская крепость» и посмотрите в глаза. А потом напомните о войне в Чечне и сразу же увидите результат.

В принципе мы сильнее любого вероятного противника, если сойдемся на бранном поле, потому что история войн закодировала наше сознание на открытую борьбу (принадлежность к открытой цивилизации). Конечно же, перед решающим сражением мы сначала отступим до Москвы с набитой рожей, после чего спохватимся, утрем кровь, вдохновимся – и тогда держись. И он, вероятный, прекрасно знает о таком национальном качестве, поэтому нас сейчас оберегает от прямой агрессии не искусная дипломатия, не миролюбивая политика и даже не ядерный щит, а этот самый потенциал.

Четырехлетняя Вторая мировая война закончилась не только Великой Победой. Впервые после «татаро-монгольского» ига она охватила весь народ, коснулась каждой семьи и подняла уровень духовно-волевого потенциала на незнаемую прежде высоту. (После Победы властям приходилось искусственно гасить его, потому победители пошли по лагерям.) Мы досыта вкусили горького «молока волчицы», поэтому в несколько лет одолели послевоенную разруху и создали, по сути, новое государство (которое потом назовут «империей зла»). Согласитесь, довоенный СССР с идеей мировой революции – это не послевоенный Союз – мировая держава с ядерным потенциалом, космической орбитальной станцией и прочими атрибутами современной цивилизации.

Произошло то, что уже не раз происходило в мировой истории: самая страшная война сотворила из России Империю. И Запад, более всего в лице США, монополизировавших идею Третьего Рима, ужаснулся от того влияния, которое Империя-победительница стала оказывать на Восток, да и, собственно, на Запад. Его страх был, как и у всех травоядных, потным, липким и с соответствующим запахом, ибо в памяти был свеж поверженный Берлин, а в ушах еще стоял тихий междусобойный разговор-ропот русских солдат, изведавших зубы платяной вши в окопах под Москвой, мол, надо ли останавливаться на Эльбе? А не пойти ли дальше, к Ла-Маншу, а потом и за Атлантику? Чтоб за один скрип, да и дело с концом. Это сейчас американцы расхрабрились и тянут на себя одеяло Победы, а тогда бомбили Хиросиму и Нагасаки. Это же известно: загнанный заяц от ужаса становится храбрым и способен вспороть когтями задних лап живот гончего пса.

Русский воин всегда был провидцем и предчувствовал будущую опасность.

Победа родила Империю с высочайшим духовно-волевым потенциалом. Устрашенный Запад немедленно отгородился «железным занавесом». И боялся он уже не ползучего коммунизма, не мировой революции, а именно этого потенциала, позволившего в считанные годы восстановить экономику страны, освоить и изобрести новейшие ядерные и космические технологии. Но управлять такой империей должен был император. Война перевоплотила Сталина, однако его стремление к русскости не увенчалось успехом. Средневековые кавказские нравы, густо замешенные на умозрительных коммунистических идеях, не соответствовали возрожденной Империи, поскольку такой химерический конгломерат изначально не обладал жизнеспособностью в мирное время и был хорош только в военное. Как всегда и бывало, после императора, вкусившего «молока волчицы», к власти пришли прежде униженные им травоядные и стали сеять кукурузу. Только исключительно травоядные строят авторитет своего влияния на охаивании предыдущей власти. Это о них сказано «увенчанным льстят, развенчанных топчут».

Не имперские амбиции и не мудрое владение духовно-волевым потенциалом народа, а опасный, неуправляемый страх США, сопряженный со своим собственным страхом, заставил травоядную власть использовать инерционное движение Империи и противостоять Западу.

Империя СССР развалилась лишь потому, что так и не обрела Императора (если хотите, национального лидера), да и не могла его обрести в мирное время с травоядными правителями.

Стратегия «непрямых действий», которая активно проводится Западом (от Даллеса с 1957 года), направлена как раз на ослабление духовно-волевого потенциала – это основной объект внешнего влияния. Согласно этой стратегии, нам настойчиво предлагают сойтись в рукопашной с Востоком. Первая чеченская война и поражение России не принесли ощутимого результата, поэтому была организована вторая – изнуряющая. «Комитет солдатских матерей» – блестяще придуманная штука, но тоже не сработала, как ожидалось: вместо матерей на фронт поехали отцы и, посмотрев на все мужским взором, стали не забирать сыновей с войны, а наниматься контрактниками и ходить с ними в атаки плечо к плечу. Много надежд стратеги (назовем их Инициаторы) возлагали на развал СССР, с математической точностью рассчитав, что 26 миллионов русских (столько же погибло во Второй мировой), оставшихся в «самостийных» республиках, в одночасье оторвутся от России и вместе с этим утратят собственный духовно-волевой потенциал, ибо окажутся вовлеченными в становление потенциала малых государств Востока и Запада. Это произошло бы, но Восток и Запад по причине младосущности своих государственных образований пошли по средневековому пути этнической самоизоляции и не воспользовались прекрасной возможностью в короткое время совершить качественный скачок, используя русский духовно-волевой потенциал. Однако просчитались и Инициаторы, поскольку произошел обратный процесс: брошенные российскими либеральными властями на произвол судьбы, лишенные гражданства, социальных и экономических возможностей возвращения на Родину, униженные и оскорбленные, они лишь возвысили духовно-волевой потенциал и стали истинными носителями ценностей русского мира. Тогда как некоторые благополучно живущие в России граждане снизили его до нулевой отметки, гоняясь за иными ценностями, и превратились в «травоядных».

Просчет Инициаторов был вот в чем (сейчас уже можно сказать об этом): создавать промышленное производство, строить дороги, плотины, заводы, учить и лечить народы союзных республик ехали люди, обладавшие высоким потенциалом. Иные-то просто не тронулись бы из коренной России ни по комсомольской путевке, ни за длинным рублем – разве что только на «черном воронке». Казаки, вволю вкушавшие «молоко волчицы», а позже каторжники, «забайкальские комсомольцы», имевшие хищный нрав, раскулаченные крепкие мужики осваивали когда-то (да и теперь тоже) Сибирь, Дальний Восток, Заполярье. А поскольку этот потенциал в виде фермента хранится в генной памяти, то и потомство, произошедшее от них, было соответствующим. Коренная Россия, таким образом, если не оголялась, то, во всяком случае, ряды способных припасть к соску волчицы значительно редели, ибо здесь в большей степени оставались «травоядные».

Когда Петр I вздумал прорубить окно в Европу и без разбора согнал на болотистые берега Невы крестьян-плотников, они мерли ежедневно десятками. Немецкие доктора никак не могли понять от чего, поскольку явных заболеваний не находили: живут в одинаковых условиях, едят из общего котла, но одни только здоровеют и радуются, а другие бледнеют и чахнут. Ни немцам, ни самому Петру, обученному на Западе, и в голову не могло прийти, что на вид крепкие, привыкшие к тяжелому физическому труду мужики могут умирать от смертной тоски, болезни исключительно русской. Однако подвержены ей только «травоядные», в генной природе которых отсутствует фермент, получаемый от «молока волчицы». Это вовсе не значит, что они плохие или какие-нибудь второсортные люди, – наоборот, это добропорядочные обыватели, которых достаточно во всяком народе и которые очень крепко привязаны к своей малой родине, дому, семье. Их психология – «где родился, там и пригодился». Они готовы трудиться и пахать только для себя и семьи, не любят больших городов, дальних дорог, многолюдных сборищ, яркого света, острого и соленого. Зато обожают уединенность, права человека, тишину, свободу слова и мексиканские сериалы. На великое они способны лишь от грозящей им опасности или отчаяния. На фронте они отлично воевали и чаще всего возвращались невредимыми, ибо у них повышенная способность к выживанию.