Елена Прудникова - Ленин — Сталин. Технология невозможного Страница 9

Сохрани нас Бог от союзников, чьи мотивы нам непонятны.

Итак, в Кремле знали, не могли не знать о том, что война будет, и будет скоро. Тем не менее — как дружно утверждают многие мемуаристы, да и факты говорят о том же — Сталин категорически запрещал все, что могло бы вызвать обострение обстановки на границе — он почему-то очень боялся спровоцировать немцев.

Так, за первую половину 1941 года немецкие самолёты нарушали границу 324 раза, вели аэрофотосъемку, однако войска получили строжайший приказ — огня по ним не открывать. А за 10 дней до войны были отменены полёты наших самолётов в приграничной полосе.

Типичным для традиционной истории образом об этом периоде рассказывает московский историк Г. Куманев. Честное слово, не жаль места, чтобы привести этот отрывок целиком.

«В соответствии со строжайшими указаниями Сталина всякая инициатива со стороны командующих округами и армиями по приведению в боевую готовность войск прикрытия стала немедленно пресекаться руководством Наркомата обороны и Генерального штаба. Характерной в этом отношении является телеграмма, направленная 10 июня 1941 г. начальником генштаба генералом армии Г. К. Жуковым в адрес командующего киевским особым военным округом генерал-полковника М. П. Кирпоноса, отменяющая приказ занять предполье. Выступая 13 августа 1966 г. в редакции „Военно-исторического журнала“, Г. К. Жуков говорил по этому поводу: „Сталин узнал, что Киевский округ начал развертывание армии по звонку Тимошенко… Берия сейчас же прибежал к Сталину и сказал, вот, мол военные не выполняют, провоцируют… занимают боевые порядки. Сталин немедленно позвонил Тимошенко и дал ему как следует взбучку. Этот удар спустился до меня: „Что вы смотрите? Немедленно отвести войска, назвать виновных“. Ну и пошло. А уж другие командующие не рискнули. „Давайте приказ,“ — говорили они. А кто приказ даст? Вот, допустим, я, Жуков, чувствуя нависшую над страной опасность, отдаю приказание: „Развернуть“. Сталину докладывают. На каком основании? „Ну-ка, Берия, возьмите его к себе в подвал…““»[27]

Если отделить факты от эмоций, то произошло следующее. В начале июня не то нарком обороны Тимошенко позвонил в Киевский округ и приказал войскам занять укрепления предполья, не то сам генерал Кир-понос проявил инициативу… Наверное, нервы не выдержали — о худшем думать не будем, нет оснований. Ведь что такое предполье? Это линия окопов и других легких укреплений перед укрепрайоном. По опыту Первой мировой войны ввод войск в предполье расценивался как объявление войны. С момента появления там наших солдат Гитлеру уже не нужна была никакая провокация, он мог напасть в любой момент на вполне законных основаниях.

К счастью, в НКВД не спали. Чекисты мгновенно донесли Берии о происходящем в округе, тот, по всей видимости — поскольку прекрасно понимал, что происходит, — именно прибежал к Сталину и… В общем, досталось всем так, что генералы впредь и думать не могли о том, чтобы бежать впереди паровоза и делать что бы то ни было без приказа. А товарищ Жуков попросту вводит легковерную аудиторию в заблуждение.

Да, но если Гитлер совершенно точно решил напасть, то не всё ли равно? Пусть он впоследствии будет кричать о провокации, зато мы сохраним жизнь десятков, а то и сотен тысяч людей.

Если б было все равно, уж верно Сталин не стал бы отменять приказ. Если б было все равно, можно и упреждающий удар нанести. В том-то и дело, что далеко не все равно было в тот момент, и слишком многое ставилось на карту.

У нас много говорят, что работе советской разведки Гитлер противопоставил свою кампанию дезинформации: мол, сосредоточение войск у границы СССР — это маскировка удара по Англии. И Сталин, мол, не то чтобы этой кампании поверил — но не знал, что об этом думать, понадеялся, что, может быть, это на самом деле так, и войну проворонил.

На самом деле так оно и было — в первой части, естественно. В конце мая министерство пропаганды Геббельса начало большую игру, запуская в оборот всевозможные слухи о предстоящем нападении Германии на Англию, возможно даже в союзе с СССР. На начало июня была задумана достаточно примитивная, но эффектная провокация. Геббельс должен был написать и опубликовать в «Фелькишер беобахтер» статью «Крит как образец», посвященную состоявшемуся незадолго до того германскому десанту на этот остров — параллели Крита и Британских островов в ней были проведены чрезвычайно прозрачные. После чего весь тираж газеты предполагалось конфисковать, кроме нескольких экземпляров, которые должны были попасть в соответствующие посольства.

И вот вопрос: а кого, собственно, министр пропаганды Третьего рейха предполагал таким образом обмануть? На подобную удочку могли попасться разве что журналисты. И в СССР, и в Англии, и в других странах, имевших мало-мальски серьезную разведку, судили о надвигающейся войне уж никак не по газетным публикациям, а по источникам более достоверным. Максимум, на что мог рассчитывать «король пропаганды» Третьего рейха, — это на газетный шум а западных странах.

Шум, действительно, получился — но зачем он понадобился?

А вот для этого надо знать кое-какие малоизвестные у нас факты. А именно: позицию Англии и США в июне 1941 года.

Англия формально находилась в состоянии войны с Германией. Однако Гитлер активно искал с ней мира, да и английское правительство вовсе не было настроено поддержать в этой войне СССР по причине давней и стойкой неприязни к нашей стране. У нас мало об этом говорится, но весной 1940 года Англия и Франция собирались вступить в войну с СССР на стороне Финляндии — забавно, но помешали правительства Дании и Норвегии, отказавшиеся пропустить экспедиционный корпус. В порядке той же «помощи» страдающим от агрессии финнам тогда же, буквально за месяц до удара вермахта по Франции, они всерьез обсуждали планы нанесения бомбовых ударов по бакинским нефтепромыслам, что, мягко говоря, странно — где Баку и где Финляндия. (Зато этот удар, лишающий Советский Союз основного источника нефти, был очень выгоден Германии.) А финны, между прочим, практически сразу после окончания советско-финской войны вступили в союз с Гитлером.

Так что это еще очень большой вопрос, до какой степени европейцы были «против» Германии. Гитлер, начиная с времен «Майн кампф», всячески декларировал любовь к Англии. И никто не мог гарантировать, что завтра Лондон не примирится с Берлином — а может быть, и не вступит в войну на его стороне.

Кроме того, у нас на восточных границах существовала Япония, связанная с Германией тройственным пактом. Правда, японцы, которые вовсе не горели желанием воевать с СССР, имели лазейку: они обязаны были безоговорочно поддержать союзника, только если тот подвергнется нападению.

Но пикантнее всего получилось с США. Да, Гитлера на пути к власти поддерживал американский капитал — но с американским правительством все обстояло куда сложнее. Конечно, президенты США являются выразителями интересов капитала — однако не обязательно это одни и те же группировки. Когда Гитлер шел к власти, президентом был Гувер, а потом его сменил Рузвельт, имевший несколько иные политические взгляды. Но власть президента достаточно ограничена, так что еще неясно, поддержат Соединенные Штаты Советский Союз или предпочтут не вмешиваться. Президент США вынужден был лавировать между тремя группировками: поклонниками нацизма, которых имелось в США предостаточно, сторонниками участия в той или иной мере в европейском конфликте против Германии и самой сильной группой «изоляционистов», заявлявших, что война идет далеко и нечего в нее вмешиваться.

В декабре 1940 года Рузвельт стал проталкивать через конгресс закон о ленд-лизе. Этот закон давал право президенту передавать в заем или аренду правительству любой страны, оборона которой признается жизненно важной для безопасности США, военную технику, оружие, боеприпасы, снаряжение, стратегическое сырье, продовольствие и т. д. Безопасность — дело хорошее, но широким массам малопонятное, когда война идет за океаном. Поэтому по ходу пиар-кампании нового закона все время говорили о высоких материях — что ленд-лиз предназначен странам, являющимся жертвами агрессии.

Изначально закон предназначался для помощи Англии, у которой закончились деньги для оплаты военных поставок. Однако к тому времени намерения Гитлера пойти войной на СССР были уже настолько явными, что сам собой возник вопрос: можно ли распространять закон на Советский Союз, если он тоже станет жертвой германской агрессии?

Не надо забывать, что союзниками мы стали только после 22 июня. До того в глазах американского обывателя Гитлер и Сталин были явлениями одного порядка. Их государства считались в равной мере «империями зла» — тем более что были связаны пактом о ненападении, то есть являлись почти союзниками. Гитлер воевал с дружественной США Англией, поэтому был чуть-чуть более «плохим», но и только.