Маргарет Этвуд - История долгов наших: Долги и темная сторона богатства Страница 9

В этом месте те из вас, кто имеет наиболее практический склад ума, скажут, что подобное невозможно, что в таком случае обрушилась бы вся система… если всем прощать ипотечные кредиты, банковская система рухнет… кто-то все равно должен платить… И вы в этом будете абсолютно правы.

Освобождение от долгов — это прекрасно, но еще более замечательно — освободиться от наших долгов в духовном смысле.

Здесь в одном букете объединились несколько значений: финансовый долг стал метафорой греха; ужас и бремя человека, оказавшегося должником; радость от осознания того, что однажды этих долгов не будет; нереальность списания долгов, потому что «вся система тогда рухнет», и ощущение того, что долг — это форма рабства. Если мы соединим начало и конец, то у нас получится еще более элегантное уравнение: финансовый долг — это не только метафора греха, это само прегрешение. Это долг/грех, как в арамейском оригинале.

Современные проповедники, конечно, не говорят, что кредиторам пора сжечь свои долговые книги, но существует достаточно оснований для того, чтобы верить: Иисус имел в виду именно то, что мы должны прощать финансовые долги так же, как и грехи любого другого рода. Он не только воспользовался словом, в котором для него объединялись оба значения, но и хорошо знал закон Моисея, согласно которому каждый седьмой год должен объявляться саббатическим, в котором прощаются все долги. «В седьмой год делай прощение. Прощение же состоит в том, чтобы всякий заимодавец, который дал взаймы ближнему своему, простил долг и не взыскивал с ближнего своего или с брата своего; ибо провозглашено прощение ради Господа» (Втор.15, 1–2).

Почему при таких условиях кто-то будет давать в долг? Возможно, потому, что деньги брали и давали взаймы в небольших общинах. Чужеземцам долги не прощались, они прощались только своим, с кем поддерживались соседские отношения, закрепленные многолетним совместным проживанием, и тот, кто выступал в качестве кредитора, через год мог сам стать заемщиком. Моя мать, выросшая в небольшом селении в Новой Шотландии, любила говорить: «В деревне каждый знает, как у тебя идут дела». В таких местах огромное значение имела репутация, и никто не хотел прослыть человеком, не отдающим долгов. В противном случае такому человеку в час нужды никто не одолжит даже стакана муки и яйца. Поэтому за прощенный долг нужно было все равно как-то расплачиваться, пусть даже и не деньгами. Во время Великой депрессии, например, в сельских местностях Новой Шотландии денег у людей было очень мало. Моему отцу, который был местным врачом, платили кто цыплятами, кто дровами. Цыплята, конечно, надоедали, но зимой в доме было всегда тепло, вспоминала мама.

В книге «Системы выживания» (1994) Джейн Якобс предложила теорию, согласно которой люди получают что-то только двумя способами: либо берут, либо приобретают. Все попадает к нам, пишет Якобс, одним из этих путей, которые никогда нельзя путать. Нельзя допускать, чтобы эксперты в одном методе работали там, где используется другой. Например, полицейский, которому ближе и понятней метод «брать» и который осуществляет свои функции с оружием в руках, одновременно не может быть коммерсантом, ибо тогда нам не миновать взяточничества, рэкета и других форм коррупции.

Если следовать мысли Якобс, то под категорию «брать» подпадают охота, рыболовство, собирательство, мародерство в военное время, захват территорий, грабеж, насилие, угон людей в рабство и нахождение монет (а в моем случае — чаще канцелярских скрепок) на тротуаре. Под «приобретением» понимаются бартер, покупка и продажа, браки по расчету и договоры, определяющие функционирование рынков, хотя последние часто приводят к ситуации, подпадающей под категорию «брать», — такие случаи назывались «дипломатией канонерок». Когда я впервые читала эту книгу, мне нравилось отыскивать случаи, которые не подпадали ни под одну из этих категорий. Прежде всего, я подумала о подарках, поскольку на них не распространяется ни понятие «брать», ни понятие «приобретать». Но оказывается, что подарки все же можно отнести к категории «приобретать», поскольку, хотя для них не устанавливается твердая цена и подарки не принято продавать, от правила обмена подарками никуда не деться. За подарок нужно платить хотя бы благодарностью. Кроме того, получивший подарок теперь сам обязан дарить что-то, пусть даже и не тому человеку, от которого подарок получен. Это особенно очевидно в сфере художественного творчества. Талант тоже является даром — его нельзя приобрести за деньги. Вдохновение рождается у вас от работы других художников или артистов, а потом от вашего творчества передается другим людям — если вам, конечно, повезет.

Но под какую категорию мы подпадаем, когда берем деньги в долг или одалживаем их? Создается впечатление, что кредитование существует в некой теневой, промежуточной зоне и, в зависимости от конечного результата, подпадает то под категорию «брать», то под категорию «приобретать». Заимствованный предмет или взятую в долг сумму денег нельзя отнести ни к тому, что «берут», ни к тому, что «приобретают». Они существуют как бы на нейтральной полосе: если за заемные средства берется процент, почти равный сумме долга, то это равносильно краже денег у заемщика; если взятые в долг вещь или деньги не возвращаются, то это тоже своего рода кража у кредитора. В этих случаях заем подпадает под категорию «брать», а не «приобретать». Но если вещь сначала была взята, а потом возвращена с разумными процентами, то мы имеем дело с категорией «приобретения». Захват заложников тоже находится в промежуточной зоне — частично это захват, частично выкуп.

Есть еще одна нечеткая по отношению к этим категориям финансовая схема: залог с последующим выкупом (или без выкупа, и в этом случае тот, у кого в данный момент оказалась вещь, может ею владеть). Залог — это старинная практика. В Библии говорится: «Никто не должен брать в залог верхнего и нижнего жернова; ибо таковой берет в залог душу». (Втор. 24, 6) Во Второзаконии много места посвящено тому, как следовать закону, чтобы не нарушить справедливость. Запрет на взятие в залог жернова объясняется тем, что это необходимая вещь, без которой человек не сможет выжить, а значит, не сможет вернуть долг и получить назад свой жернов. Таким образом, взять в залог орудие труда — значит украсть. А если это жернов небольшой семейной мельницы, то семья в буквальном смысле останется без хлеба.

Мы до сих пор еще пользуемся такой промежуточной формой сделки и несем свои вещи в места, называемые «ломбардами». От них, как считается, попахивает серой, как и от всего, что не помещается ни в одну из категорий и находится в неопределенной зоне где-то между ними.

Моя девяностопятилетняя тетушка Джойс Баркхаус, живущая в Новой Шотландии, рассказала следующую историю про ломбард.

Когда в середине февраля тысяча девятьсот тридцать седьмого года, как раз в разгар Великой депрессии, родился мой брат, то на железнодорожный билет из Новой Шотландии в Монреаль сделали скидку по случаю Дня святого Валентина. Билет стал стоить десять долларов. Моя тетушка и ее подруга с трудом наскребли по десять долларов, чтобы отправиться в Монреаль и помочь моей маме с новорожденным. Когда они приехали, мама все еще находилась в больнице, поскольку отцу задерживали жалованье и ему нечем было заплатить за акушерские услуги и «выкупить» маму. Больницы в то время многим напоминали долговые тюрьмы. Отцу в конце концов удалось извлечь оттуда маму, но на это ушло, если верить маминым записям, девяносто девять долларов, или вся его месячная зарплата.

В то время мои родители были очень бедны. Поэтому отец заложил в ломбарде свою авторучку, чтобы в знак благодарности сводить тетушку в ресторан. (Он считал себя обязанным так поступить, поскольку он осознавал необходимость отблагодарить тетю за проявленные ею заботу и внимание.) Когда тетя и ее спутница купили обратный билет в Новую Шотландию, каждая из них получила по прощальному подарку — гроздь винограда и небольшую коробку шоколадных конфет «Лора Секор», на которых они должны были продержаться до конца путешествия. Они собирались всю дорогу просидеть, но оказалось, что проводник за двадцать пять центов может дать подушку. К сожалению, у них на двоих набралось только сорок восемь центов, поэтому, как рассказывала тетя, они состроили проводнику глазки и предложили ему всё, что имели, плюс две шоколадные конфетки. Их предложение было принято, и всю дорогу они крепко спали.

Услышав эту историю еще ребенком, я порадовалась за них и навсегда запомнила урок: торгуйся, если хочешь что-либо получить. Позднее, заинтересовавшись различными видами ручек, я задумалась над тем, что же это была за авторучка, если ее взяли в залог? Еще позднее я удивилась дешевизне железнодорожных билетов (сегодня на десять долларов можно приобрести разве что бутылку воды да пару пакетиков чипсов) и дороговизне винограда.