Федор Раззаков - Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард Страница 9

Между тем 14 октября 1968 года Высоцкий и Влади публично продемонстрировали серьезность своих отношений. Это случилось в московской квартире хорошо известного нам журналиста газеты Французской компартии «Юманите» Макса Леона. Помимо хозяина там также присутствовали Валерий Золотухин со своей супругой Ниной Шацкой и… любовница Высоцкого Татьяна Иваненко, которая специально напросилась туда прийти, чтобы сделать попытку… отбить своего возлюбленного у Влади. Но шансы ее были невелики, поскольку на ее стороне не было ни одного весомого аргумента. А на стороне Влади, как пел Высоцкий, «поддержка и энтузиазм миллионов». О событиях того дня рассказывает Д. Карапетян:

«Увидев Шацкую с Иваненко, не чуявшая никакого подвоха Марина искренне обрадовалась:

— Как хорошо, что вы пришли, девочки.

И хотя само присутствие гипотетической соперницы в этом доме еще ни о чем не говорило, женский инстинкт и некоторые нюансы быстро убедили Татьяну, что никаким оговором здесь и не пахнет. И она не придумала ничего лучше, как объясниться с коварной разлучницей с глазу на глаз и немедленно. Настал черед удивляться Марине, которая резонно посоветовала Тане выяснить отношения непосредственно с самим виновником возникшей смуты. На та уже закусила удила:

— Марина, вы потом пожалеете, что с ним связались. Вы его совсем не знаете. Так с ним намучаетесь, что еще вспомните мои слова. Справиться с ним могу только я…

Пообещав конкурентке, что он вернется к ней, стоит ей пошевелить пальцем, разгоряченная воительница, развернувшись, вышла. В гостиной увидела подавленного, но не потерявшего головы Володю.

— Таня, я тебя больше не люблю, — спокойно вымолвил он и, схватив со стола бутылку, стал пить прямо из горлышка…».

Чтобы избежать скандала, испанский театральный режиссер Анхель Гуттьеррес увел Иваненко из дома. Хотела уйти и Влади, но Высоцкий удержал ее, причем случайно разорвал на ее шее бусы. Они их потом долго вместе собирали, ползая по полу. Около пяти утра они наконец покинули квартиру. Высоцкий остановил на улице какой-то молоковоз и отвез Влади в гостиницу, где с ней и остался. Днем пришел домой, а там никого. Тогда он взял денег и отправился в ресторан «Артистик». Затем позвонил своему другу Игорю Кохановскому, и тот забрал его к себе. Пока Высоцкий спал, Кохановский вызвал к себе и Влади, чтобы та отвезла его в театр, где вечером наш герой должен был играть в «Пугачеве». Кстати, там он встретился с Иваненко, которая, будучи на взводе после вчерашнего, объявила ему, что «она уйдет из театра и начнет отдаваться направо и налево». Но оба обещанья не сдержала: и в театре осталась, и с Высоцким не порвала, хотя тот не обещал ей, что расстанется с Влади.

С последней Высоцкий продолжал встречаться до тех пор, пока та находилась в Москве. Об одной из таких встреч сама М. Влади вспоминала следующее:

«В один из осенних вечеров я прошу друзей оставить нас одних в доме. Это может показаться бесцеремонным, но в Москве, где люди не могут пойти в гостиницу — туда пускают только иностранцев и жителей других городов, — никого не удивит подобная просьба. Хозяйка дома исчезает к соседке. Друзья молча обнимают нас и уходят.

Закрыв за ними дверь, я оборачиваюсь и смотрю на тебя. В луче света, идущем из кухни, мне хорошо видно твое лицо. Ты дрожишь, ты шепчешь слова, которых я не могу разобрать, я протягиваю к тебе руки и слышу обрывки фраз: «На всю жизнь… уже так давно… моя жена!».

Всей ночи нам не хватило, чтобы до конца понять глубину нашего чувства. Долгие месяцы заигрываний, лукавых взглядов и нежностей были как бы прелюдией к чему-то неизмеримо большему. Каждый нашел в другом недостающую половину. Мы тонем в бесконечном пространстве, где нет ничего, кроме любви. Наши дыхания стихают на мгновение, чтобы слиться затем воедино в долгой жалобе вырвавшейся на волю любви…».

Об этой любви на сегодняшний день написаны тонны литературы. Однако была ли она на самом деле такой, как об этом пишется? Или там всем верховодила страсть и голый расчет, связанный с большой политикой? Ведь слухи о романе Высоцкого с французской кинодивой Мариной Влади моментально распространились по кругам столичной богемы и даже вышли за ее пределы. Вкупе с наездами на Высоцкого в центральной прессе, эти слухи явились мощным стимулом к тому, чтобы интерес к барду стали проявлять даже западные журналисты и дипломаты. Что, собственно, и могло входить в планы людей, дававших «добро» на этот роман. И вот уже в ноябре 1968 года Высоцкого пригласили выступить в московском офисе одного американского издания в районе Кутузовского проспекта. Отметим, что на том концерте была тогдашняя супруга нашего героя Людмила Абрамова, которая фактически «доживала» в этом качестве свои последние недели.

В те же ноябрьские дни решалась судьба очередной кинороли Высоцкого. Речь шла о том самом большевике-подпольщике Николае Коваленко, он же — актер варьете Жорж Бенгальский, который в дореволюционной Одессе ловко водил за нос ищеек из царской охранки в уже упоминаемом выше фильме «Опасные гастроли». 19 ноября на Одесской киностудии состоялся худсовет по актерским пробам, где кандидатура Высоцкого победила всех остальных кандидатов на эту роль. И именно там режиссер будущего фильма Г. Юнгвальд-Хилькевич произнес символическую фразу, которая имела отношение не только к Бенгальскому, но и к самому Высоцкому: «Тут говорили, что у Высоцкого усталый взгляд. Но Бенгальскому и невесело, потому что вся жизнь на острие ножа…».

В тот же день весьма характерный эпизод случился у Высоцкого в родной «Таганке». Любимов запретил ему играть в «Послушайте!», да еще наорал на него: «Если ты не будешь нормально работать, я выгоню тебя из театра. Я лично пойду к Романову (министру кино) и добьюсь, что тебя и в кино перестанут приглашать. Ты доиграешься…».

И что же сделал Высоцкий? Он просто наплевал на угрозы режиссера. 29 ноября, то есть спустя десять дней после угроз Любимова, артист отправился играть концерт вместо того чтобы выйти в роли Маяковского в «Послушайте!». Когда об этом узнал Любимов, он чуть не задохнулся от гнева. Даже Золотухин этого не понял, выведя в своем дневнике лаконичную строку: «Это уже хамство со стороны друга».

А хамство это могло прямо вытекать из того, о чем мы уже говорили: Высоцкий знал, кто стоит за его спиной, поэтому мог позволить вести себя с Любимовым так, как ему заблагорассудится. И тот в очередной раз вынужден был отбросить обиды, поскольку не в его воле было изменить ситуацию. Режиссера, видимо, пригласили куда следует и без всяких угроз, но просто и доходчиво объяснили: Высоцкий должен играть именно в вашем театре и точка. Ведь уход актера в любой другой столичный театр мгновенно разрушал планы кураторов «Таганки»: полудиссидент Высоцкий должен был стать «знаменем» фрондерской «Таганки», а та, в свою очередь, должна была стать для него легальным трамплином для будущей творческой легализации на Западе под патронажем Марины Влади. Вот почему на ближайшем же худсовете, посвященном Высоцкому, Любимов встал на его защиту и заявил следующее:

«Есть принципиальная разница между Губенко и Высоцким. Губенко — гангстер, Высоцкий — несчастный человек, любящий, при всех отклонениях, театр и желающий в нем работать».

В это же время от Высоцкого уходит и его жена — Людмила Абрамова. Свою миссию рядом с Высоцким она выполнила — за шесть лет совместной жизни родила ему двух сыновей, и теперь была ему уже не нужна. Все мысли Высоцкого теперь были связаны с Мариной Влади, которой предстояло стать для него трамплином в новую жизнь с «раутами, вернисажами и вояжами».

А Высоцкому тем временем продолжает везти с благословенной помощью верховных кураторов. Например, некий чиновник из Министерства культуры РСФСР, возмущенный ростом числа «левых» концертов Высоцкого по Москве и области, звонит в ОБХСС УВД г. Москвы и требует, чтобы против Высоцкого возбудили уголовное дело. Певца вызывают в УВД на знаменитой Петровке, 38, однако после непродолжительной беседы отпускают восвояси, причем даже не сделав ему внушение и не пригрозив карами, если он продолжит свое «левачество».

Другой случай произошел уже в Одессе, где Высоцкий снимался в фильме «Опасные гастроли». Послушаем режиссера Г. Юнгвальд-Хилькевича:

«Все артисты — и великие и не великие — жили в гостинице «Аркадия». В то время Высоцкий был в самой крутой опале у властей. Когда я начал снимать, секретарь местного обкома издал распоряжение «не пускать в Одессу Высоцкого». Правдами и неправдами Высоцкого поселили в «Аркадии». Я сильно тогда намучился с этими делами…».

Итак, по словам режиссера, Высоцкий тогда был в «крутой опале», на него «катил бочку» секретарь Одесского обкома, а с Высоцкого как с гуся вода: он селится в запрещенной для него «Аркадии» и даже дает в ее ресторане никем не санкционированные концерты с привлечением большого количества зрителей. Спрашивается, почему? Видимо, все по той же причине: местный УКГБ (начальник — А. Кувалдин), получив соответствующие инструкции из Москвы, дает Высоцкому «зеленый свет», нейтрализуя партийные власти города. Попутно запускаются слухи о гонимости Высоцкого, чтобы набить ему цену как одному из глашатаев либеральных свобод в СССР.