Дмитрий Шерих - История Петербурга наизнанку. Заметки на полях городских летописей Страница 9

Из «записок Нартова» история и перекочевала в популярную литературу — о том, как царь, рассердившись на своего любимца, сказал ему однажды: «Знаешь ли ты, что я разом поворочу тебя в прежнее состояние? Тотчас же возьми кузов свой с пирогами, скитайся по лагерю и по улицам и кричи: „Пироги подовые!“, — как делывал прежде. Вон!» Светлейший, чтобы показать свое повиновение, отправился на улицу, взял у пирожника поднос и вернулся во дворец. Петр после этого расхохотался и махнул рукой: «Слушай, Александр, перестань бездельничать или хуже будешь пирожника». После чего, рассказывает Нартов, последовало примирение.

Так вот сумма фантазий и мистификаций превратила Меншикова в пирожника.

Но если не пирожник — то кто он был? А вот этот вопрос до конца не решен. Есть свидетельства в пользу разных версий — в том числе и той, что Меншиков происходил от литовского дворянского рода. Хотя версия о «подлом» его происхождении тоже не отметена.

А вот что известно достоверно — так это то, что Меншиков не был неграмотным. Еще в XIX веке историк Николай Герасимович Устрялов обнаружил целый ряд собственноручных подписей светлейшего, воспроизведя даже некоторые из них. Среди этих образцов есть и весьма развернутый: «Александрко Меншиков челомъ бьеть». Без твердого знака в конце фамилии и с уменьшительной прибавкой — ко в конце имени.

К этой находке Юрий Николаевич Беспятых приплюсовал другие красноречивые свидетельства. Вот, например, французский консул в Петербурге Анри Лави докладывает в Париж весной 1718 года: Меншиков «читал публично второй манифест царя, заключающий в себе подробности преступлений князей, княгинь, сановников и других лиц». А вот голштинский придворный камер-юнкер Фридрих Вильгельм Берхгольц 11 октября 1721 года описывает в дневнике торжества по случаю заключения Ништадтского мира: «Князь Меншиков читал о производствах по армии, а великий адмирал по флоту. После них сенатский обер-секретарь прочел о награждениях и повышениях министрам, бывшим на мирном конгрессе, и многим другим заслуженным лицам».

Читал пространные документы — не по памяти же!

А вот меншиковское письмо к Петру I от 27 августа 1705 года, где Александр Данилович кается в проволочках с исполнением одного важного поручения: «Я надеюсь, что уже ваша милость не безъизвестен (по писмам собственных наших рук, на одном листу к милости вашей посланным), в каком мы вчерашняго дня обреталися состоянии, однакож не ради чего иного, но токмо для (в начале) здравия милости вашей, а потом обрадуяся общему свиданию с их милостми здесь обретающимися господами, так силны и шумны были».

«Собственных наших рук» — можно ли понять это иначе, чем собственноручно написанное письмо? Вряд ли. Быть может, пространные послания Меншиков и диктовал писцам, но короткие, судя по всему, способен был начертать и сам.

Такие вот коррективы в образ первого губернатора северной столицы: и пирожками он не торговал, и грамоте был обучен.

Напоследок — несколько фраз о судьбе Мартина Нейгебауэра, уже больно она примечательна. Помыкавшись в Германии, он поступил на службу к шведам, где сделал впечатляющую карьеру. Был при Карле XII во время Полтавской битвы в качестве секретаря; унеся оттуда ноги, несколько лет служил шведским посланником в Константинополе, в 1728-м был пожалован баронским титулом.

XIX век

У старой саксонской дороги

Где похоронено сердце Кутузова?

Люди старшего поколения, быть может, помнят патриотическую песню «Сердце Кутузова», написанную в 1967 году композитором Марком Григорьевичем Фрадкиным на стихи Евгения Ароновича Долматовского. Исполнял ее тогда ансамбль песни и пляски имени Александрова:

Разведчики вдруг на холме по соседству

Увидели памятник строгий —

Могилы друзей и Кутузова сердце

У старой саксонской дороги…

Давно заросли блиндажи и окопы,

Атаки далеки.

Для мира поставлены в центре Европы

Советские полки!

Достойно несут свою службу гвардейцы

На самом на дальнем пороге,

И слышно, как бьется Кутузова сердце

У старой саксонской дороги!

В основе песни — история столь же общеизвестная, сколь и апокрифическая. Доныне на страницах газет, журналов, альманахов можно встретить сообщения о том, что сердце Михаила Илларионовича Кутузова захоронено близ Бунцлау (ныне польский Болеславец), неподалеку от места его кончины. А вот что говорилось в уже классической книге ленинградца Льва Николаевича Лунина «Фельдмаршал Кутузов», увидевшей свет в 1957 году: «Сердце Кутузова, по его желанию, было похоронено на кладбище близ г. Бунцлау. „Прах мой пусть отвезут на Родину, а сердце похоронят здесь, у Саксонской дороги, чтобы знали мои солдаты — сыны России, что сердцем я остаюсь с ними“, — завещал Михаил Илларионович.

На окраине д. Тиллендорф, у дороги, ведущей из Силезии в Саксонию, на небольшом холмике, под сенью деревьев покоится сердце русского фельдмаршала. Простая кладбищенская ограда, небольшой постамент и круглая гранитная колонка. Так просто и скромно выглядит памятник великому русскому патриоту».

Бунцлау, Тиллендорф… Но причем же здесь Петербург?

Очень даже причем. Сердце Кутузова, как доказано давно, лежит в Казанском соборе северной столицы России.

Напомню: строительство этого храма завершилось перед самой Отечественной войной, в 1811 году, а уже через два года в склепе собора решено было похоронить фельдмаршала. Забальзамированные останки доставили из Бунцлау в Стрельну, а оттуда процессия направилась в Казанский собор. У границы города «благодарные сыны российские» выпрягли лошадей из траурной колесницы — и повезли «на своих плечах драгоценный прах спасителя Отечества к месту грустного назначения».

А больше века спустя, в сентябре 1933 года, по поручению главы Ленинграда Сергея Мироновича Кирова в склеп собора была отправлена солидная комиссия в составе трех сотрудников Музея истории религии и представителя ОГПУ — чтобы вскрыть склеп Кутузова и выяснить, находится ли здесь его сердце. Один из участников комиссии Борис Никифорович Сократилин позже вспоминал: «Мы спустились в подвал, пробили отверстие и прошли внутрь склепа. На небольшом возвышении стоял гроб. Мы сдвинули крышку. Перед нами лежало тело Кутузова, облаченное в зеленый мундир с золотыми эполетами. У головы Кутузова я увидел сосуд из серебристого металла. С трудом отвинтили крышку. В сосуде, заполненном прозрачной жидкостью, лежало сердце. Мы снова завинтили сосуд и положили его на прежнее место».

Могила М.И. Кутузова в Казанском соборе

Так что сомнений с этого момента не осталось: сердце Кутузова захоронено в Казанском соборе, в специальном серебряном сосуде.

Могу даже предположить, откуда взялась легенда. Дело в том, что при бальзамировании тела полководца изъятые внутренние органы — кроме сердца — были помещены в небольшой оловянный саркофаг. Его и захоронили в Бунцлау. Этот факт, несомненно, и лег в основу предания. И оно оказалось настолько устойчивым, что в 1913 году московские активисты Военно-исторического общества официально выступили с инициативой перенесения сердца полководца из Тиллендорфа в Москву для «захоронения оного в храме Христа Спасителя».

Особенно окрепла легенда в годы Великой Отечественной войны. Известно, что 28 апреля 1945 года, в 132-ю годовщину со дня кончины полководца, у могилы близ Бунцлау был поставлен почетный караул из ста тридцати шести Героев Советского Союза. А у подножия первого памятника полководцу тогда же появилась мраморная доска со стихами:

Среди чужих равнин, ведя на подвиг правый

Суровый строй полков своих,

Ты памятник бессмертный русской славы

На сердце собственном воздвиг.

Но не умолкло сердце полководца,

И в грозный час оно зовет на бой,

Оно живет и мужественно бьется

 В сынах Отечества, спасенного тобой!

И ныне, проходя по боевому следу

Твоих знамен, пронесшихся в дыму,

Знамена собственной победы

Мы клоним к сердцу твоему!

Сердце, сердце, сердце… После войны традиция продолжилась: во втором издании Большой Советской энциклопедии прямо было указано, что сердце Кутузова захоронено в Бунцлау. Ничто так не способствовало укреплению поверья, как это краткое сообщение.

Оно и сегодня живо в умах многих петербуржцев. Хотя и не имеет под собою никаких оснований.