Александр Портнов - Пестрые очерки Страница 9

Сейчас, когда в начале ХХ1 века вы читаете начало поэмы так, как оно написано на обложках многочисленных изданий: «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ, ИГОРЯ СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЬГОВА», – вы должны понимать, что в первоисточнике, то есть в рукописи конца 15 века, оно выглядело совсем иначе: слова шли слитно, без всяких знаков препинания и строчных букв.

На самом деле первые слова поэмы уже несут всю необходимую и достаточную информацию о настоящем названии произведения и его авторе! Но к словам в самом начале текста надо было отнестись с величайшим вниманием и осторожностью при расстановке запятых или точек. Точно так же, как в телеграмме: «Казнить нельзя помиловать» – от места точки зависит жизнь!

К сожалению, именно в самых первых словах произведения переводчики совершили трагическую ошибку, которая на века, но – надеюсь – не навсегда, лишила Россию имени великого родоначальника русской литературы.

Мусин-Пушкин в 1800 году издал поэму параллельными текстами – на древнеславянском и современном русском языках. Первые девять слов древнеславянского текста он вынес в заголовок, поставив еще две запятые: так, как это делают издатели в наше время. При переводе заглавия на современный русский язык было почему-то выброшено одно слово и произвольно поставлены две запятые. Русское заглавие получилось по смыслу очень похожим на то, которое в 1797 году дал поэме Карамзин: «ПЕСНЬ О ПОХОДЕ ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВОВА, ВНУКА ОЛЬГОВА». Для имени автора здесь места не оставалось: просто чья-то «песнь» о походе князя Игоря…

Однако любой читатель может взять ИСХОДНЫЙ древнеславянский текст и, ничего в нем не меняя, написать: «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ». ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВЛЯ, ВНУКА ОЛЬГОВА. Оказывается, достаточно поставить всего лишь одну точку, чтобы смысл первых слов поэмы стал совершенно иным: в нем четко обозначились, во-первых, НАЗВАНИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ и, во-вторых, ИМЯ АВТОРА – в родительном падеже!!!

Совершенно очевидно, что лишь первые четыре слова относятся к названию: «Слово о полку Игореве». Чье же это «Слово»? Ответ в пяти следующих словах: «Игоря, сына Святославля, внука Ольгова». Вот оно, якобы «исчезнувшее» имя автора, которое ищут уже два века!..

Именно так, в такой непреложной последовательности, написаны произведения многочисленных средневековых русских произведений. Примеров очень много: «Поучение». Князя Владимира Мономаха; «Хождение в Царьград». Добрыни Ядрейковича; «Хождение за три моря». Афанасия Никитина и т. д. И никто не сомневается, что именно Афанасий Никитин автор «Хождения»; никому из литературоведов, слава Богу, еще не пришла в голову мысль о том, что некто безвестный написал произведение под названием «Хождение за три моря Афанасия Никитина»! Ведь огромная разница в смысловом отношении существует между «Приключениями барона Мюнхгаузена» и «Приключениями». Барона Мюнхгаузена! Как видим, знаки препинания полностью меняют смысл.

Совершенно очевидно, что автор «Слова», князь Игорь, писал точно так же, как это было принято на Руси в конце 12 века. Чем же он провинился перед потомками?.. Ведь ясно, что переводчики, возможно, под влиянием авторитета М.Н.Карамзина, в первоиздании 1800 года буквально «вбили» имя автора в название его же собственного произведения! Разве гениальный стилист, каким, несомненно, был автор «Слова», мог позволить себе в «зачине» произведения такой невнятный повтор и буквально «подвесить» к первым четырем словам названия поэмы еще пять – только для того, чтобы дублировать имя одного из действующих героев!..

Но недаром говорится: что написано пером, того не вырубишь топром! Первое издание поэмы заложило ЛИТЕРАТУРНУЮ ТРАДИЦИЮ И МНЕНИЕ, что имя автора утеряно. В 1816 году вышел третий том знаменитой «Истории государства Российского», где М.Н.Карамзин уделил «Слову» большое внимание, но повторил свою мысль двадцатилетней давности о том, что автор поэмы неизвестен. В то время авторитет Карамзина как писателя и историка был так велик, что проблема возможного авторства даже не обсуждалась.

Зато появилась плеяда злобных «скептиков», уверявших, что «Слово» – поздняя фальсификация, подделка по старину. Особенно «старались» известный в то время писатель О.И.Сенковский (автор похождений барона Брамбеуса) и профессор Московского университета М.Т.Каченовский. Последний в своих лекциях развивал точку зрения, в соответствии с которой Древняя Русь была населена дикими варварами, с трудом воспринимавшими благодетельный свет культуры с Запада – и разве они могли создать целую поэму?.. Это просто невозможно!.. Как это ни удивительно, однако и в наше время в России сохранились последователи сенковских-каченовских…

Не случайно именно такой великий поэт, как А.С.Пушкин одним из первых выступил в защиту «Слова»; он писал: «Подлинность песни доказывается духом древности, под который невозможно подделаться. Кто из наших писателей в ХУШ веке мог иметь на то довольно таланта?..» А уровень Каченовского он знал достаточно хорошо, чтобы пригвоздить его к позорному столбу эпиграммой:

Клеветник без дарованья,

Палок ищет он чутьем,

А дневного пропитанья —

Ежемесячным враньем!..

И в античные времена, и в средневековье авторы часто говорили о себе в третьем лице. Например, Гай Юлий Цезарь в автобиографической «Галлльской войне» (1 век до н.э.) пишет о себе так: «Тогда Цезарь выступил из лагеря и двинулся в землю гельветов». Этот же стиль сохраняется и в «Слове», более того, есть даже очень похожая строчка: «Тогда вступи Игорь князь в злат стремень и поеха по чисту полю».

Многие любители знатоки «Слова» приходили к выводу о том, что именно князь Игорь – автор поэмы. Они исходили из лингвистического анализа текста и ощущения возвышенного и национально-патриотического духа произведения. Доклад на эту тему сделал еще в начале 50-х годов советский исследователь Н.В.Шарлемань. Но его сообщение было встречено скептически, а забытый доклад пылился без дела у другого известного любителя «Слова» – филолога В.И.Стеллецкого.

Но он попал в руки писателя-патриота В.А.Чивилихина, который развил мысли Шарлеманя в блестящем исследовании – романе «Память». Проанализировав историческую обстановку, в которой создавалось «Слово», а также особенности его словарного состава, писатель пришел к выводу: князь Игорь – несомненный автор поэмы! Поэт И. М. Кобзев выступил со статьей «Автор „Слова“ – князь Игорь?» – и опять общественное литературоведение осталось глухо к этой мысли. Нет, не нужен автор «Слова» России… Все как бы смирились: ну, утерян, так утерян; гениальная поэма есть – и то хорошо! А кто написал – в конце концов, не так уж и важно!..

Хотелось бы спросить: имеет ли для нас значение, кто написал «Евгения Онегина» или «Войну и мир»?.. Или мы так сейчас забиты, что кроме проблемы своевременной выплаты зарплаты или пенсии нас уже ничто не интересует?..

Давайте обратимся к фактам. Что сообщает текст поэмы об авторе, что он знает, каков круг его общения, какие проблемы его интересуют? Оказывается, что ответы на эти вопросы рисуют человека очень высокого социального и культурного уровня. Автор на равных обращается к князьям, называя их «братие»: в те времена на это мог решиться только князь! Автор безошибочно называет более 40 княжеских имен из восьми поколений: такая историческая память на «генеалогическое древо» рюриковичей тоже необходима лишь князю! Автор проявляет редкую эрудицию в вопросах, касающихся оружия, доспехов, соколиной охоты; 22 раза повторяются в поэме слова «злато», «сребро», «кощей» (раб); 20 раз возникает образ сокола, дважды упоминается редкостный охотничий зверь пардус (гепард). Обширна территория, обозначенная названиями рек и городов; на тысячелетие уходит память автора в историю.

Очевидно, что тип ассоциаций, стиль, уровень мышления, кругозор, политическая направленность текста, «ключевые слова» – все свидетельствует в пользу человека государственного мышления, воина и руководителя, КНЯЗЯ. Хроникеры-летописцы писали в те времена совсем иначе: сложная символика, образные и «неинформативные» слова не подходили для четкого и лаконичного стиля летописей.

Автор сообщает такие детали, о которых может знать лишь участник битвы и пленник, которому удалось бежать. Но ведь с поля боя никто не вернулся, войско бесследно исчезло, о разгроме рассказали заезжие купцы через полгода после битвы! Ипатьевская летопись сообщает, что из русских сумели бежать лишь человек пятнадцать; пять тысяч попали в плен и были проданы в рабство, остальные погибли. В плен попали и все четыре князя – руководители злополучного похода. Но из плена бежал лишь князь Игорь. Любопытно, что, взывая о помощи из плена, он называет князей уже не «братие», а «господине»…