Сергей Баймухаметов - Призраки истории Страница 9

Логика характера. Это не пустые слова.

Но как получилось, что даже в Англии имя Ричарда окружено до сих пор зловещим ореолом?

А очень просто: спустя сорок шесть лет(!) после гибели Ричарда появилось «историческое свидетельство». Не кто-нибудь, а канцлер Англии Томас Мор написал мемуары, в которых и изложил все «злодейства» Ричарда. Которым, злодействам, он якобы был свидетелем. Хотя при ближайшем рассмотрении не составляло труда выяснить, что в год смерти Ричарда III будущему мемуаристу Томасу Мору было всего восемь лет, и никаким «свидетелем злодейств» Ричарда он быть не мог. Но он много слышал. Слышал в первую очередь от своего приемного отца кардинала Мортона, ярого врага Йорков, приверженца Ланкастеров и Тюдоров. Мортон был одним из активных участников заговора против короля Ричарда! Естественно, в духе ненависти к Ричарду он воспитал и своего приемного сына Тома. Затем маленький Том вырос, стал служить Ланкастерам, был канцлером герцогства Ланкастерского, а затем канцлером Англии у Генриха Тюдора!

Какой объективности можно ждать от человека, который не только служил Ланкастерам-Тюдорам, но и осуществлял, проводил в жизнь политику Тюдоров-Ланкастеров?!

Очевидно же, что Томас Мор написал свою «Историю Ричарда III» не только по велению души и полученному воспитанию, но и по прямому заказу Тюдоров-Ланкастеров. И тем самым исторически как бы оправдал их правление, их репрессии: ведь Тюдоры-Ланкастеры, придя к власти, в отличие от Ричарда, чуть ли не всех Йорков истребили. Громко крича при этом, что они уничтожают Йорков исключительно во благо народа доброй старой Англии, потому как с такими злодеями жить на одной земле невозможно.

Скорее всего, мемуары Томаса Мора со временем так бы и канули в неизвестность, стали бы материалом для ученых-историков, если бы ими не воспользовался человек по имени Уильям Шекспир. По ним, по этим мемуарам, он и написал свою знаменитую трагедию «Ричард III». А спорить с Шекспиром в Англии — все равно что спорить с вечными скрижалями, с божественными предначертаниями. И вся история Англии пошла моровско-шекспировским путем. Многие последующие ученые с теми или иными вариациями повторяли все ту же историю Мора о злодействах Ричарда.

Вот так рождаются и живут мифы. Даже в Англии, где все источники всегда были и есть открыты, где не было и нет единого и обязательного какого-нибудь «Краткого курса» истории, как у нас. Однако в широких массах там до сих пор здравствует миф о злодее Ричарде Глостере, захватчике трона и убийце родных племянников… А что уж о нас говорить. Нам бы со своими мифами и рифами истории разобраться. Где уж тут до английских… И потому как постановили однажды — так и пишем до сих пор во всех справочниках то, что наклеветал когда-то Томас Мор.

Кстати, Томас Мор — это тот самый изучавшийся во всех советских школах Томас Мор — автор знаменитой «Утопии». В которой, как говорили нам, воплощены мечты прогрессивного средневекового человечества о будущем коммунистическом обществе.

Что говорить, причудливо переплетаются иногда сюжеты истории.

Глава 3

Крещение

Князь Владимир, названный потом Святым, сжигал христиан.

История его страшных деяний насильника и убийцы известна — от изнасилования полоцкой княжны Рогнеды на глазах ее родителей до подлого убийства брата Ярополка, которого он пригласил в свой шатер на переговоры, а на входе два варяга пронзили его мечами с двух сторон. «Под пазухи», — говорится в летописи.

Но мало кто знает, что Владимир был фанатичным врагом христианства.

Что он сделал прежде всего, убив брата Ярополка и взяв штурмом Киев? Поставил идолов, языческих кумиров.

Летопись гласит: «Поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась кровью земля Русская и холм тот».

Какими «жертвоприношениями»? Какой «кровью»? Об этом широкий читатель не знает.

А в данном случае речь идет о ритуальном убийстве христиан.

О жертвоприношении языческим богам.

Жребий пал на Феодора и его сына Иоанна — христиан, переселившихся из Византии на Русь, в Киев. Их убили и сожгли на том холме.

О человеческих жертвоприношениях на Руси пишут многие европейские и византийские хроники. Например, жен сводили в могилу вместе с хозяином. А убийство пленных превращалось в гекатомбу. Взрослых — сжигали, детей — душили и топили в реке. Одна из таких гекатомб описана в «Истории» Льва Диакона. То есть культ жертвоприношения ушел не в такое уж далекое прошлое, если людей сожгли заживо в Киеве X века, в относительно цивилизованные времена. Видимо, Владимир вспомнил о былом кровавом обычае не случайно. Это был знак и символ. Знак и символ возврата к древним языческим устоям.

Ведь Киев к тому времени медленно, но верно уходил от язычества. Бабушка Владимира, княгиня Ольга, приняла христианство, ее сын, язычник Святослав, в годы своего правления не препятствовал крещению и проникновению христианства в Киев. Его сын Ярополк, воспитанный бабушкой Ольгой, женился на гречанке-христианке.

Да, в Киеве над христианами смеялись, но не издевались, не преследовали. А смеялись, наверно, так, как часто смеются некоторые деревенские люди над попавшим в их среду городским человеком — над его чудными для них привычками. Примерно такое было отношение. То есть происходило проникновение христианской культуры, закладывался другой культурный стереотип.

И тут власть захватил Владимир!

Ему, уязвленному, обиженному бастарду, незаконному сыну Святослава от рабыни Малуши, отстраненному от киевского двора и сосланному на окраину, в глушь, в Новгород, — ненавистен был сам дух Киева, его атмосфера. «Казалось, малокультурная, полуфинская, новгородская окраина Руси религиозно победила столичный огречившийся Киев», — писал крупнейший исследовать истории Русской церкви В. Карташев.

Но что же произошло потом?

Не только мы сегодня задаемся этим вопросом. Митрополит Илларион через полтора века после смерти Владимира Святого вопрошал над его гробом:

«Как ты уверовал? Как воспламенился любовию Христовою? Как вселился в тебя разум, высший разума земных мудрецов, чтобы возлюбить невидимое и стремиться к небесному? Как взыскал ты Христа? Как предался Ему?.. Не видел ты Христа: как же стал ты учеником Его?.. Дивное чудо! Руководствуясь только своим добрым смыслом и острым умом, ты постигнул, что един есть Творец невидимого и видимого, небесного и земного, и что послал Он в мир для спасения Своего Возлюбленного Сына. И с сими помыслами вступил ты в святую купель. Таким образом, что другим казалось безумием, то было для тебя силою Божией… Скажи нам, рабам твоим, скажи нам, учитель наш, откуда повеяло на тебя благоухание Святого Духа?»

Нам не дано знать.

Возможно, произошло чудо духовного преображения.

Возможно, снизошла на эту страшную душу благодать Божья.

Мы можем анализировать лишь земные перипетии жизни Владимира.

По летописи известна всем сцена выбора веры. Она, сцена, наводит на грустные размышления: можно ли предполагать, что все было бы так, как решил один конкретный человек, каган Владимир? По летописи, Владимир, выбирая веру, выслушивая византийских, хазаро-иудейских и булгарских мусульманских послов, отказался от ислама, потому что мусульманская религия запрещает пить спиртное, мед. Когда дошло до этого, он будто бы сказал болгарским послам: э, ребята, нет, питие на Руси есть веселие…

А если б мусульманам разрешалось пить? Или болгарские посланцы сказали бы, что для Руси в исламе делается исключение, потому что питие на Руси есть веселие. Это все маловероятно. Но очень вероятно, что Владимир мог быть больным, язвенником и трезвенником. И тотчас бы ухватился за такую религию, которая запрещает пить. С радостью превеликой! И стала бы Русь мусульманской?..

Вообще, как отмечает исследователь истории Русской церкви Карташев, есть в этой сцене что-то карикатурное. Но так часто бывает, когда летописи переписывают, подгоняют под тот или иной идеологический канон, пытаются свести к «краткому курсу». Каждый переписчик вставляет что-то свое и корежит по-своему. И получается в итоге что-то невообразимое. Современный журналист Андрей Воронин как-то написал: «Абсурдистский стиль русских летописей».

Но «Повесть временных лет» в данном эпизоде тем не менее отражает суть — время выбора веры. А если точнее — время выбора пути, цивилизации. Восемь лет великокняжеской власти — с убийства Ярополка и захвата Киева до крещения Руси — срок немалый. Особенно по тем временам. За то время Владимир из бастарда превратился не просто в кагана по должности, но во взрослого человека, мужчину, государственного деятеля. Положение обязывает. При всем показном возвращении к язычеству жизнь в Киеве отменить трудно. Одна казнь — как символ. А дальше — нельзя. Тогда надо вырезать христиан поголовно. В том числе и жену-христианку, доставшуюся ему от убитого им брата Ярополка. Да и среди варягов, при всей их буйности и полном пренебрежении ко всему и ко всем, нет-нет да и встречаются новообращенные. Особенно из вождей-конунгов. Вспомним ту же скандинавскую сагу об Олаве Тритвессоне, сыне норвежского конунга и будущем норвежском короле, который жил при дворе Владимира и уговаривал его принять христианскую веру.