Альберт НЕМЧИНОВ - ОЛИГАРХИ в черных мундирах. Страница 9

Гитлер был в превосходном настроении. Накануне он вернулся с торжественного открытия строительства очередного автобана, где вновь блеснул ораторским искусством. Фюрер с удовольствием вспоминал бурю энтузиазма, поднятую его эмоциональной речью в рядах забитых, изможденных голодом и холодом рабочих. Фотографии главы рейха с лопатой в руках обошли все газеты страны. Порадовал и руководивший строительством рейхскомиссар Фриц Тодт своим рассказом о том, как люди с благоговением разобрали на сувениры нарытую фюрером землю. Такие проявления патриотических чувств народа позволяют руководителю государства ощущать себя счастливым человеком.

С милостивой улыбкой пожав руки Бломбергу и Рему, фюрер распорядился начинать. Хлопнули пробки бутылок. Присутствовавшие в качестве паблисити корреспонденты «Ангриффа» и «Фолькишер беобахтер» заскрипели перьями по рабочим блокнотам, отмечая подчеркнуто товарищеский характер мероприятия. Чокаясь с военным министром, Рем изо всех сил имитировал на круглом, мясистом лице выражение радушия.

Как обычно, Гитлер пожелал произнести речь. «Говорит фюрер!» – отмечали в блокнотах журналисты, не забывая присовокупить обязательный знак восклицания. «Сегодня мы все собрались здесь, чтобы продемонстрировать сомневающимся и маловерам наше солдатское единение… Мы все служим Германии, у всех у нас одна цель – благо Германии… Мы не сможем оправдать надежд немецкого народа, если будем поддаваться сиюминутным интересам и эгоистическим настроениям… Ибо в нашем национал-социалистическом государстве не интересы отдельной личности имеют значение, но только интересы рейха… (Аплодисменты.) Наша сила – в верности традициям фронтового товарищества… Мы все – солдаты, находящиеся в одном окопе. Одна плоть, одна кровь… (Бурные аплодисменты.) Так поклянемся же стоять нерушимо, плечом к плечу, в будущих битвах, как это делали мы все годы мировой войны, покрыв себя неувядаемой славой на полях великих сражений. Да здравствует доблестный немецкий солдат, да здравствует Германия!…»

Подыгрывая фюреру, Бломберг и затем Рем выступили с ответными короткими речами. Они обещали уладить все имеющиеся между ними недоразумения. Гитлер одобрительно кивал. «Недоразумений» накопилось столько, что потребовалось его прямое вмешательство.

Отчасти фюрер был виноват в этом сам. Надо сказать, что СА создавались во исполнение провозглашенного им лозунга: «Кто правит улицами, тот правит государством». Создавались как армия уличных бойцов, руками которых Гитлер в пору своей политической незрелости планировал захватить власть. Далее, на завершающем этапе борьбы, фюрер видел в штурмовиках инструмент личной власти. Причем неоднократно выяснялось, что инструмент этот довольно тяжел и норовит вывалиться из рук.

После 30 января – вполне легитимного и бескровного взятия власти – Гитлер не раз задавал себе вопрос: что делать с СА? Устроенная шурмовиками вакханалия насилия на улицах немецких городов показала фюреру, что СА стали неуправляемы и в каком-то смысле опасны для него.

Амбиции Эрнста Рема росли как на дрожжах. Для начала он расставил во всех землях группенфюреров СА как абсолютно самостоятельный институт власти. Проглотил «Стальной шлем», присоединив к своей армии еще миллион бойцов. Уже тогда его самоуправные действия вызывали беспокойство у некоторых людей из ближнего окружения фюрера, например у Геринга, который здорово обжегся при попытке использования штурмовиков в качестве вспомогательной полиции у себя в Пруссии. Но Гитлер проявил недальновидность, поддержав Рема в вопросе со «Стальным шлемом», так как у него не сложились отношения с серым кардиналом этой организации Альфредом Гутенбергом.

В считаные месяцы начальник штаба СА распоясался окончательно. Он прибрал к рукам функции пограничной охраны, тем самым вызвав неудовольствие армии. Затем потребовал подотчетности командующих военными округами начальникам окружных штабов СА, в результате чего нажил настоящих врагов в руководстве рейхсвера. Но в особую ярость привел весь генералитет проект формирования так называемой народной армии, на пост главнокомандующего которой Рем не видел иных претендентов, кроме себя. Рейхсверу по его проекту отводилась функция допризывной подготовки.

Казалось бы, куда еще оольше власти? К 1934 году у Рема под ружьем находилось четыре с половиной миллиона штурмовиков. Он – второй человек в партии и стране после фюрера. Но умерить дьявольское честолюбие нет сил. Начальник штаба СА вмешивается в дела армии, бизнеса и правительства. Его назначенцы создают в землях административный хаос, наступая на пятки гауляйтерам, полицай-президентам, генералам, даже командирам эсэсовских абшнитов. Со всех сторон Гитлеру твердят, что Рем опасен. Исподволь вызревающий конфликт между СА и рейхсвером заставляет его принять решение в духе немецкого сентиментализма: помирить противников за бокалом доброго вина.

К радости фюрера, Бломберг и Рем вели себя подобающим образом. Он-то считал, что обсуждать тут нечего. Армия должна остаться армией. Что касается штурмовых отрядов, они идеально подходят для выполнения задач допризывной подготовки. Их будущий статус – это стратегический резерв. Сходного мнения придерживались и военные, что лишний раз служило подтверждением полководческого гения фюрера. Гитлер официально заявил о своем решении, когда журналисты были выпровождены за дверь.

Рем почувствовал себя глубоко уязвленным. В конце концов, не кто-то там из армейского начальства, а именно он создал четырехмиллионную военную силу, которая была вполне сопоставима с рейхсвером времен империи. Но он промолчал и сделал все, что хотел от него Гитлер. С бокалами шампанского начальник штаба СА и военный министр пожали друг другу руки, после чего выпили в знак окончательного примирения.

Гитлер заторопился в Имперскую канцелярию. Его ждали другие государственные дела. Он посчитал, что проблема решена. После отъезда фюрера торжественный банкет принял форму обычной офицерской пьянки.

В сильнейшем раздражении Рем мешал коньяк с шампанским. И вот его понесло. Вслед покидавшим банкетный зал генералам он громко произнес:

– Мало ли что там сказал этот ефрейтор! Да он в военном деле ни черта не смыслит. Обойдемся без него. Если Гитлер против нас, СА выполнят свои задачи самостоятельно.

– Правильно, Эрнст!

Несколько расходившихся группенфюреров подхватили крамольные слова своего начальника. Они не скрывали недовольства. Все четырнадцать прошлых лет «кайзеровские вонючки» отсиживались по своим штабам и кабинетам, в то время как штурмовые отряды проливали кровь на передовой против красных и реакционеров. А теперь СА низвели до уровня новобранцев в угоду подлецам пруссакам!

– Безмозглые кайзеровские генералы просрали прошлую войну, – громыхал Рем, – и вот богемский ефрейтор снова сажает их на нашу шею!

Кто-то поддакивал, кто-то молчал, но обергруппенфюрер СА Виктор Лютце слушал пьяную ругань Рема с величайшим недоумением. Командующий армией штурмовиков, человек, пользующийся безграничным доверием Адольфа Гитлера, позволил себе громогласно назвать его «богемским ефрейтором»! Это прозвище дали фюреру злейшие враги – веймарские демократы.

От внезапного потрясения Лютце протрезвел. Что здесь происходит? Какой мерзостью окружил себя начальник штаба СА! Вот Эдмонд Хайнес, заместитель Рема. История его неуставных отношений с шефом давно выплыла на свет. Лютце хорошо помнил, как в 1932 году, прямо к выборам, в известной демократической газете были опубликованы интимные письма Хайнеса к Рему. Возможно, шеф не знает, что Хайнес изменяет ему со своим личным шофером. И после всего этого начальник штаба СА до сих пор держит такую свинью при себе! А куколка Шпрети? Обергруп-пенфюрер невольно сплюнул от отвращения.

С каким-то щекочущим нервы любопытством Лютце слушал угрозы Рема в адрес фюрера. Однако оборвать его не решался. Уйти, хлопнув дверью, тоже. Все остальные группенфюреры усиленно делали вид, что ничего особенного не случилось. Шайка предателей, подумал Лютце.

Еще неделю после скандального банкета в штаб-квартире его одолевали сомнения. Но чувство долга возобладало. В парадной форме, при всех орденах, с подробной докладной запиской Лютце предстал перед начальником партийной канцелярии Рудольфом Гессом. Ему казалось, что он спасает Отечество, партию и фюрера от страшной опасности в лице совершившего явное предательство Рема.

Гесс, выдвинутый Гитлером исключительно в силу личной преданности, имел номенклатурный статус заместителя фюрера. Вокруг этого человека в партии ходили разные слухи. Злые языки говорили, что он красит ногти на ногах и еще со времен отсидки в ландсбергской тюрьме стал для фюрера «фройляйн Гесс». Этим, мол, и объясняется столь горячая привязанность друг к другу Гитлера и его заместителя, Недруги вроде Геринга присвоили Гессу кличку Гусь за его длинную шею, по которой, как они утверждали, давно веревка плачет. Лютце был в курсе этих сплетен, но не очень им верил. Он знал, что во время войны Гесс летал на истребителе и сбил несколько английских самолетов. Таким людям женственность не свойственна.