Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6324 ( № 20 2011) Страница 9

Речь прежде всего о роли элиты, оторванной от народа и жирующей за его счёт. Что тут говорить о её соответствии потребностям общества, адекватности национальным задачам страны?! Всепоглощающая коррупция превратилась в главную угрозу не только развитию страны, но даже самому её существованию.

А.Н. БЫКОВ, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Института экономики РАН

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,4 Проголосовало: 8 чел. 12345

Комментарии:

«Москва–Пенне» 2011 г.

Дискуссия

«Москва–Пенне» 2011 г.

Оргкомитет Международной литературной премии «Москва–Пенне», в состав которого входят Клуб писателей ЦДЛ, Союз писателей Москвы, Союз писателей России, Русский ПЕН-центр, Литературный институт им. А.М. Горького, префектура ЦАО г. Москвы, администрация области Абруццо, администрация провинции Пескара, администрация города Пенне (Италия), оргкомитет национальной премии по прозе «Город Пенне» (Италия), объявляют о проведении литературной премии (по прозе) 2011 года.

Лауреаты премии прошлых лет: В. Распутин, Ф. Искандер, Л. Петрушевская; Б. Екимов, В. Токарева, Л. Улицкая; Б. Васильев, Е. Носов, А. Волос; А. Королёв, А. Ким, В. Маканин; Г. Бакланов, Ю. Поляков, А. Слаповский, А. Курчаткин, В. Личутин, С. Юрский.

Премия присуждается автору романа, повести, рассказов и т.д., впервые опубликованных отдельным изданием или в периодической печати. Произведения должны быть написаны на русском языке и изданы в 2010 году. В премии не могут участвовать переизданные произведения.

Произведения должны поступить в секретариат премии не позднее 15 июня 2011 года в количестве 8 экземпляров. Представленные на конкурс произведения авторам не возвращаются. Авторы обязаны указать свой адрес и номер телефона.

Каждому из трёх авторов-финалистов вручается премия в размере 50 000 рублей. Абсолютному победителю вручается премия в размере 125 000 рублей.

Жюри возглавляет первый секретарь Союза писателей Москвы Е.Ю. Сидоров.

Перед церемонией вручения премий проходит публичное обсуждение произведений-финалистов с участием авторов и общественного жюри. Обсуждение завершается тайным голосованием и выбором абсолютного победителя.

Церемония награждения будет проходить в Москве в Клубе писателей Центрального Дома литераторов осенью 2011 года.

Обращаться: Москва, ул. Б. Никитская (бывшая Герцена), д. 53, Клуб писателей Центрального Дома литераторов (библиографический кабинет).

Тел.: 691-62-69; 8 916 463 18 70 – Наталия Альбертовна Белянина.

Оргкомитет премии

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Сиреневая ветвь

Литература

Сиреневая ветвь

МЕМОРИЯ

1 июня исполняется год с той минуты, как перестало биться сердце поэта Андрея Вознесенского

Святой источник

Никогда не слышал в Переделкине кукушку. Соловьи – да. Другие певчие? Сколько угодно. А тут как будто во глубине древесной мышца сердечная сокращается. Дважды. Потом – молчок. Снова учащённое «ку-ку», взбалтывающее воздух. Опять тревожная пауза. Я направляюсь к святому источнику. На пути к роднику – дача Андрея Вознесенского, примыкающая к Дому-музею Бориса Пастернака. 1 июня 2010 года в 11.09 (время отпечаталось на моём мобильном) я поравнялся с дачей и позвонил по известному мне номеру. Дня за три до этого, ещё будучи в Перми, разговаривал по телефону с Зоей Богуславской – знаменитой Озой, героиней одноимённой поэмы и многих других стихов, женой и душехранительницей поэта. Голос её, обычно наделённый каким-то летним ликованием, на этот раз был угасшим, тронутым хрипотцой неизбежного. Она поведала, что Андрей после операции, что 12 мая, когда ему исполнилось 77 и его пришли поздравлять близкие люди, благодарил их только светом глаз, что если до этого, несмотря на затяжную болезнь, распространившуюся на последнее 15-летие, продолжал писать стихи, то теперь сам уже не пишет – диктует. Я подивился: «диктует»! То есть мог бы ведь не писать, не диктовать – столько им уже создано неопровержимого, а из него продолжает бить святой источник поэзии, не подвластный телесной неволе.

Впрочем, Оза вдруг обнадёжила (а может, всё уже предвидела?), что дня через четыре ему должно быть полегче (теперь уже эта обмолвка прочитывается иначе – как-то: когда душа покинет измученное тело), поэтому «приезжайте – и вы должны встретиться».

…И вот звоню, поравнявшись с дачей.

– Юра, – сразу же узнала она мой голос, – я не могу сейчас с вами говорить. У нас – «скорая»…

– Понял. Всё-ооо… – на длинном выдохе вырвалось у меня.

Хлынул ливень. До того дождь только накрапывал, а тут крупные струи ударили по раскрытому зонту, да так, что я ощутил, как вибрирует его материя. Я начал молиться. Просил Господа продлить дни Андрея Андреевича. При этом сразу же ощутил бессилие слов. Иногда чувствуешь, как они срабатывают во время молитвы. А тогда… Будто брошенное на чашу весов краткое, но длинно-тяжёлое «всё-ооо» перетягивало все другие слова. И ещё: точно упал забор, разделявший две дачи – Вознесенского и Пастернака, и один сад без помех перетёк в другой – сад учителя и сад ученика, и два сада обнялись и потерялись друг в друге…

Я не дошёл до cвятого источника – двинулся назад, к Дому творчества. Вскоре пронзила весть: около 12 часов пополудни прервался земной путь поэта Андрея Вознесенского. Значит, я приблизился к его даче и позвонил в тот миг, когда?..

Звёздная близость

Не думал, что мне придётся писать объявление о кончине и месте захоронения своего «поэтического отца». Ещё в 1973 году, в «Разговоре с эпиграфом», он обронил: «Как я тоскую о поэтическом сыне…» Одно из моих начатых, но недописанных юношеских стихотворений конца 70-х звучало как эхо: «Я – сын Андрея Вознесенского…» Впрочем, уже в 81-м у меня состоялся свой «Разговор с эпиграфом», переросший в «Притчу о происхождении». Оттолкнувшись от строк Гаврилы Державина: «Я царь – я раб – я червь – я бог!» и посыла Вознесенского: «Мы научили свистать пол-России. Дай одного соловья-разбойника!..», ваш покорный слуга, явив непокорство, предложил собственную поэтическую генеалогию:

Не бог, не царь, не человек,

не соловей-разбойник,

но червь, растянутый, как век,

и тощий, как любовник.

На правах «сына», угодившего в кривозеркалье иной эпохи, я пробовал растолковать «отцу» причину вынужденного превосходства червей над всеми другими воплощениями. Не знаю, услышал ли он меня? Но свою книгу избранного «Аксиома самоиска» подписал так: «Дорогому Юре – с сердечной и звёзд­ной близостью». Насчёт «звёздной близости» – странная правда. Ещё до того, как вкусить его метафору «Сирень, как пудель, мне в щёки лижется», я выдал: «Сирень неистово залает – я только ноздри округлю». В 1990-м у меня в Перми вышла книга «Прости, Леонардо!». Я вручил её «отцу». Там есть стихотворение «Возвращение к цветам». Потом, в одном из новых его сборников, наткнулся на поэму «Возвратитесь в цветы». Стало быть, «отец» прочитал «сына»…

И вот теперь по просьбе вдовы поэта, испугавшейся интернет-разночтений, по которым похороны должны состояться то в Переделкине, то на Новодевичьем кладбище, я пишу, во-первых, о дате их – 4 июня, во-вторых, о месте – это Новодевичье. Похолодевшими пальцами выкорябываю сразу три объявления: одно – чтобы вывесить в старом корпусе Дома творчества, другое – в новом, третье – на отысканной дежурной администраторшей картонке (чтобы покрупнее можно вывести буквы) – где-нибудь у ворот Переделкинского кладбища.

Буквы не слушаются, не располагаются равномерно, один фломастер выдыхается, ищу другой, чувствую, как переклинивает мою орфографическую моторику. Спрашиваю у дежурной, чего никогда бы не позволил себе ранее (всё-таки имею дело со словом), как пишется «на Новодевичьем» – через мягкий знак или?..

Клея и скотча в арсенале Дома творчества не оказывается. Медсестра Валентина выдаёт мне медицинский пластырь, чтобы приклеить объявление. Попутно рассказывает: ещё недавно была у Вознесенского на даче – делала процедуры, и он, рассматривавший до этого веер фотоснимков, попросил её помочь «разложить их по теме».

Поэт улиц

В те дни все столичные газеты набухали крупными заголовками о его кончине. Мой друг, московский кинорежиссёр и поэт Сергей Князев, обратил внимание на один из них – в метро кто-то развернул газету: «Прими, Господь, поэта улиц и со святыми упокой!»