Всеволод Гаршин - Избранные письма (1874-1887 годы) Страница 9

...Служу, женат. Вообще "очень потолстел и играет на скрипке" 62), насколько может предаваться такому занятию человек, который по устройству своему тоже склонен принимать сладкое, если не за горькое, то за не очень сладкое. Насколько я могу быть доволен, кажется доволен. Недоволен только тем, что почти ничего не пишу. Пугаюсь даже, Виктор Андреевич, не кончил ли я своей литературной карьеры. До такой степени трудно писать, думать, что я и не знаю. В голове ли у меня совершается какой-то скверный процесс ("хвостики" портятся), или это "так" - временное затмение напало? Не знаю, но только, хотя писать охота смертная, да участь горькая - ничего не выходит...

Е. С. Гаршиной

9 июня 1883 г. Петербург

<...> Я теперь пишу и довольно много; обещал Мих. Евгр. к 1 июля доставить первую часть. Не знаю, каково-то выйдет у меня первая длинная вещь: описываю Старобельск 63). Около листа уже написал и вообще пишется довольно легко...

В. А. Фаусеку

9 июля 1883 г. Петербург

<...> Пишу, В. А., и пишу разом три рассказа: понятно, что все три (из которых один большой и кончится очень не скоро) подвигаются весьма медленно. Один относится к временам моего сиденья на Сабуровой даче: выходит нечто фантастическое, хотя на самом-то деле строго реальное... 64)

Письмо это пишу на службе, на которой хоть шаром покати - делать нечего теперь, в летние месяцы. Чувствую, что ежедневное хождение в определенное место и недолговременное там сиденье (часа 2 1 /2 - 3 1/2) приносит мне большую пользу со стороны, так сказать, психо-гигиенической. Работа, когда и есть, так мало утомительна, что совсем нельзя сравнивать с той каторгой, которую я вынес, когда был a gentleman of City [ Деловой человек (англ.)] (т. е. служил в Гостином дворе). Там я действительно попробовал труда.

Что вам еще сказать о себе? Послезавтра минет полгода, как мы обвенчались, и эти полгода - самые счастливые дни моей жизни; и чувствуется, что так пойдет надолго, если не вмешаются какие-нибудь внешние обстоятельства...

В. А. Фаусеку

Октябрь 1883 г. Петербург

Я очень благополучен, дорогой мой друг, даже в сущности счастлив, внешне и лично, разумеется, ибо благородство души моей столь велико, что уловляя себя на минуту на мысли, что жить вообще хорошо, сейчас же подыскиваешь какую-нибудь пакость для приведения себя в должное состояние страдальца по Достоевскому и Ко.

В. М. Латкину

30 января 1884 г. Петербург

Попытки писать удаются не особенно хорошо. В ночь на 1-е января написал сказку для павленковского сборника, да на том и покончил 65). Теперь пытаюсь писать "большое" и из жизни, с бытописанием, но жизнь до такой степени переплелась с нецензурными явлениями, что постоянно натыкаешься на них и разбиваешь себе лоб. Просто хоть брось. Нужно брать такие исключительные сюжеты, какие я брал до сих пор, чтобы не испытывать этого неудобства.

Читаю довольно много. Купил себе Шлоссера (XVIII в.) и все его читаю. Думаю понемножку научиться истории, а потом, потом - написать что-нибудь историческое. Очень бы мне этого хотелось, да только не знаю, когда я буду знать достаточно для того, чтобы писать историческую повесть или роман 66). Память у меня вроде решета стала: сегодня прочел - завтра нет ничего, а все-таки читаю Шлоссера с истинным удовольствием. У нас скверно. Газеты бросил читать, до такой степени вся жизнь преисполнена всевозможными свинствами...

Е. С. Гаршиной

20 февраля 1884 г. Петербург

<...> Мы живем ужасно смирно: очень мало кого видим; по понедельникам к нам приходят 3 - 5 человек, а в том числе Вера и Варя Золотиловы; сами мы почти не выходим по вечерам. Если бы можно было, и на службу не ходил бы, а запрятался бы где-нибудь в деревне, где людей поменьше, не получал бы даже газет, читал бы себе старые книги. Право мама, кругом все так непрезентабельно, что просто на свет не глядел бы.

Салтыков просил меня через Абрамова 67) приготовить "что-нибудь" к 10 марта. Срок короткий, а у меня ничего еще нет. И хочется мне что-нибудь написать (между прочим, чтобы сделать приятное М. Е., потому что мне всегда отчего-то перед ним совестно, когда я не пишу) - и не знаю, что...

Е. С. Гаршиной

21 апреля 1884 г. Петербург

Дорогая мама! Пишу вам коротенькое письмо, чтобы послать деньги и чтобы вы не подумали чего-нибудь обо мне по поводу закрытия "О. 3.". Вероятно, вы уже знаете об этом из "Правительственного Вестника". "Два сотрудника" должно быть, Протопопов и Эртель (последний бедный только и успел поместить одну вещицу). Куда денутся несчастные Скабичевский, Плещеев, Абрамов, конторщики, типография?.. 68)

Мне очень горько: я не могу сказать, чтобы я вполне принадлежал душой к "Отечественным запискам", но все-таки, будто любимый человек умер. Как-то дико будет теперь видеть свои рассказы не под привычной желтой обложкой...

Е. С. Гаршиной

29 апреля 1884 г. Петербург

<...> В понедельник я ходил в редакцию "О. 3." - в последний раз! Точно хоронили мертвеца. Не расходились долго, хотя и разговоров никаких не было, а просто как-то не хотелось уходить. Странное совпадение: как раз в это время на Преображенской площади училась артиллерия, два орудия, и во время учения все целили прямо в окна. Точно нарочно!

Салтыков на вид ничего, даже не особенно раздражителен, только потемнел как-то (цветом лица). Все прочие крепятся, но видно, что у всех кошки на сердце.

Еще до падения "О. 3." являлся ко мне Вольф (Александр Маврикиевич) директор высочайше утвержденного товарищества М. О. Вольф и Ко, - так написано на его огромной карточке. С осени будет издавать журнал - приглашал писать и, несмотря на все мои отказы, приставал с полчаса. "У нас, говорит, уже есть верных 3 000 подписчиков". Что это означает - не знаю. Обязательные, что ли? Я сказал ему, что обещать теперь ничего не могу, пишу мало, а до осени времени много.

Писал ли я вам, что и Станюкович уже в крепости?.. 69)

Е. С. Гаршиной

30 июля 1884 г. Петербург

<...> На прошлой неделе, в воскресенье, я ездил на Сиверскую станцию с специальной целью посетить Михаила Евграфовича. Он принял меня очень хорошо и ласково и, казалось, был очень рад, что я приехал. (Мы были у него вместе с Плещеевым, который живет тоже на Сиверской и за которым я зашел). Он довольно бодр, но не пишет, кажется, нечего; по крайней мере говорит, что с закрытием "О. 3." пропало желание работать 70)

Вот уже несколько дней, как я хожу к Репину и позирую ему. Портрет выходит, кажется, очень хороший, из лучших репинских портретов... 71)

В. М. Латкину

10 августа 1884 г. Петербург

Очень я сошелся с Репиным. Как человек он мне нравится не меньше, чем как художник. Такое милое, простое, доброе и умное создание божие этот Илья Ефимович, и к этому еще, насколько я мог оценить, сильный характер, при видимой мягкости и даже нежности. Не говорю о том, как привлекателен уже самый талант его. Я, кажется, писал тебе, что он начал мой портрет. Скоро он будет кончен...

Ты спрашиваешь, что я пишу. Приступаю только к написанию той самой старинной штуки о художнике, его аманте и злодее-убийце, которую ты, помнится, одобрял. Выйдет что-то листа в четыре, а может быть и больше - по моим привычкам вещь огромная, над которой прийдется сидеть месяца 2 - 3. Нет, я не настоящий писатель! Все пишется так медленно, туго, да еще хорошо, если пишется, а то ведь со времени сказки о жабе я не написал двух страниц.

В. М. Латкину

20 февраля 1885 г. Петербург

Драму я, конечно, бросил. Я думаю, что если бы я работал один, то из нее вышло бы что-нибудь путное, но с Демчинским 72), который все это затеял, вдвоем, конечно, работать нельзя... Кажется, что я сдам все Д. и откажусь от всяких прав на сие двухгениальное творение

В "Русской Мысли" напечатана первая половина рассказа "Надежда Николаевна"... Напиши мне откровенно, что это такое. Сам я рассказом недоволен. Знаю, что будут ругать меня жестоко, и не за те недостатки, которые вижу я, а за вещи посторонние: за отсутствие политики, за занятие любвями и ревностями в наше время, когда... и пр.

Ездил в Москву; повидаться с Львом Николаевичем Толстым не удалось. Толстой уехал в деревню...

Я чувствую настоятельную потребность говорить с ним. Мне кажется, что у меня есть сказать ему кое-что. Его последняя вещь ужасна. Страшно и жалко становится человека, который до всего доходит "собственным умом" 73)...

Как мне жалко, что тебя здесь нет! Приехал П. и говорит, что ты везде споришь об искусстве, всегда ставишь русское так высоко, как истинный "сын отечества". В каком бы восторге был ты теперь, увидев "Ивана Грозного" Репина. Да, такой картины у нас еще не было, ни у Репина, ни у кого другого - и я желал бы осмотреть все европейские галереи для того только, чтобы сказать то же и про Европу... Представь себе Грозного, с которого соскочил царь, соскочил Грозный, тиран, владыка, - ничего этого нет; перед тобой только выбитый из седла зверь, который под влиянием страшного удара в минуту стал человеком. Я рад, что живу, когда живет Илья Ефимович Репин. У меня нет похвалы для этой картины, которая была бы ее достойна...