Лоран Дойч - Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро Страница 9

Что до Галлиена, это неподчинение его, конечно, раздражает, но он слишком занят разборками с алеманнами, предпринимающими очередные попытки вторжения, и вынужден заниматься вопросами охраны границ. Таким образом, между императором Рима и освободителем Галлии устанавливается молчаливое соглашение, выгодное обеим сторонам: Постум берет на себя обязанности по защите Рейна и, в свою очередь, получает право контролировать Британию, Испанию и большую часть Галлии.

В итоге судьба первого верховного вождя галлов печальна – того, кто преодолел так много испытаний, убивают свои же собственные бравые солдаты! В 268 году город Майнц (Mayence) восстает против власти. Постум осаждает мятежный город, берет в плен предводителей бунтовщиков и затем их казнит. Такое быстрое восстановление справедливости не устраивает галльские войска, они намерены воспользоваться всеми преимуществами войны – хотят разграбить город! Что толку вести войну, если после похода нельзя как-нибудь нажиться и положить в карман несколько звенящих монет и драгоценностей?

Постум наотрез отказывается. Он даже подумать не может, чтобы грабить город собственной империи, а тем более разрушать такую великолепную крепость, как Майнц, столь ценный при защите берегов Рейна. Солдаты остаются глухи к этим доводам: они хотят разбогатеть, все остальное не имеет никакого значения. И поскольку освободитель галлов стоит у них на пути, это значит, что его надо уничтожить. Сказано – сделано: Постума, его сына и личную охрану жестоко убивают. Так исчезает человек, который десять лет стоял во главе Галлии, которому удалось справиться с захватчиками и прогнать их из региона, установив там стабильное экономическое благоденствие.

Эти события, имевшие отголоски повсюду – от островной Британии до Испании, глубоко потрясают Лютецию. На берегах Сены драма просто осязаема. Орды германских варваров в шлемах, вооруженные топорами, врываются в деревни, уничтожают урожай и грабят жителей. Однако они благоразумно не входят в сам город. И все же часть Лютеции, расположенная на левом берегу, остается богатой, но беззащитной окраиной… Именно эту Лютецию, роскошно красивую и беззащитную, захватывают варвары! Дикие волны быстро накатывают и так же стремительно исчезают.

Когда отступают германские племена, надо думать о багодах (от кельтского слова bagad – «сборище, скопище людей»). Эти разнородные банды состоят из разбойников, солдат-дезертиров, сбежавших рабов и безземельных крестьян. Они не нападают на войска, стараются не заходить в города, но терроризируют фермы и поля.

Таким образом, на холмах сейчас находят прибежище не только дикие звери и химеры, но и люди в лохмотьях – все они прячутся на склонах в густой траве и кустарнике. Обитая на окраинах империи, эти бандиты нападают на одинокие деревни и жилища, режут горло их обитателям, все разрушают и уносят с собой любую хоть сколько-то ценную вещь. Именно поэтому на отдаленных дорогах иногда можно наблюдать странные когорты грубых мужчин с поклажей из золотых кубков, разнообразного оружия, тяжелых кувшинов превосходного вина; они гонят перед собой овец и тучных коров; как животных, они тащат женщин со связанными руками, несчастные в ужасе сдерживают слезы, чтобы не вызывать ярости новых хозяев.

Под угрозой объединения варварских племен и багодов римская аристократия покидает Лютецию ближе к 270 году, и все сразу же меняется. Элегантный город, простиравшийся на левом берегу, уже наполовину разгромленный, выглядит заброшенным. Кардо максимус – дорога, по которой приезжали красавцы римляне, вскоре зарастет бурьяном, дома, построенные вдоль нее, опустеют и превратятся в руины. От форума, где еще вчера приносили жертвы богам, от форума, где торговцы продавали дорогие украшения и душистые мази, останется один пустой каркас.

Против всех ожиданий Галльская империя не рушится после смерти «освободителя». Появляется последователь, он заменяет убитого властителя и обеспечивает преемственность: Тетрик, римский сенатор из галльской аристократии, большой приверженец Рима, берет бразды правления в свои руки. В отличие от предшественника он не военный, он – политик. Он знает, что настанет день и его территория вновь окажется под единым владычеством Рима. С ним империя галлов обречена на возвращение в лоно Римской империи. Его роль в конечном счете ограничивается тем, чтобы сохранить Галлию на настоящий момент, во времена, когда от многочисленных набегов политический режим на берегах Тибра трещит по швам.

Однако в 273 году император Аврелиан начинает отвоевывать потерянные провинции. В битве при городе Шалон-ан-Шампань (Châlons-en-Champagne) войска Тетрика сдаются без особого сопротивления. По возвращении в Рим Аврелиан с пышностью празднует свой триумф. Империя наконец-то воссоединилась! Роскошные колесницы, пленные из разных варварских племен выставляются на обозрение на улицах. Тетрика также проводят по всему городу… Все галлы представлены в нем одном как в живом символе мощи Аврелиана, ставшего «реставратором римской империи».

После своего безоблачного триумфа победоносный император спешит помиловать Тетрика. К бывшему властителю Галлии не относятся как к побежденному врагу: его назначают губернатором Лукании на юге Италии, таким образом галлы вновь обретают свое место в сенате.

Но варвары по-прежнему угрожают Лютеции, сжавшейся в комок на острове Сите. Жители решают, что защиты реки недостаточно, хорошо бы еще возвести вокруг города крепостную стену. Для строительства прочной стены вокруг Лютеции сгодится любой материал. Дома, памятники, могильные камни, избавленные от надписей, становятся строительными блоками для внушительной цитадели. Она кольцом окружает город, захватывает порт и вгрызается в берега.

Отныне на всех высоких точках Сите стоят на посту часовые и следят за рекой. Малейшее подозрительное движение – и объявляется тревога. Лютеция готова себя защищать! Она кажется даже неприступной… Во-первых, она способна выдержать долгую осаду – в городе всегда достаточно воды, есть леса и поля. Во-вторых, армии, которые пополняют население города, и флотилии, заходящие в порт, свидетельствуют о том, что город становится важнейшим элементом системы защиты Северной Галлии.

С ее небольшим размером агломерация превосходно изолирована и защищена. Лютеция становится сильным городом, но, лишившись своего левого берега, она не может соперничать с крупными населенными пунктами империи. Население уменьшается, а самые красивые здания разрушаются. По сравнению с Пуатье, например, город паризиев выглядит весьма бледно.

Лютеция, еще в недавнем времени галло-римский город, становится просто галльским, и его отныне можно называть Парижем по имени его жителей Civitas Parisiorum. Они способны выжить без посторонней помощи, спрятавшись за крепостной стеной. Но Парижем, увы, не по милости Лютеции. Он уже не то крошечное селение, расположившееся на острове посреди реки и дрожащее в ожидании новых набегов германских племен с севера и востока.

IV век. Сен-Мартен

Париж – имперская резиденция

«Сен-Мартен» – это станция метро? Не совсем так. В любом случае во время моей парижской прогулки я спускаться туда не буду. И этому есть причина: станция закрыта с 1939 года! Находящиеся под управлением Армии спасения платформы станции сегодня – главное прибежище обездоленных и бездомных. В случае холодной зимы в столице люди без определенного места жительства могут провести здесь ночь, найти приют и немного тепла. Благодаря этой неиспользуемой станции бездомные, похоже, находятся под защитой святого Мартина, епископа галлов, щедрого человека, посвятившего бедным всю свою жизнь…

Во время зимы 338–339 годов тогда еще молодой солдат римской армии Мартин встречает вблизи Амьена человека в лохмотьях, который умоляет его о милостыне… К тому времени деньги бравый всадник все раздал. Не долго думая, он вынимает шпагу, разрезает свой плащ и отдает половину бедняку. Этой же ночью к Мартину является Христос и склоняется перед ним, протягивает ему половину плаща, отданную бедняку, и произносит несколько слов:

– Мартин новообращенный дал мне эту одежду.

Я хорошо понимаю, что в наши дни защита святого предоставлена самым бедным парижанам благодаря одной особенности в устройстве сети метрополитена, но я отнюдь не бездушен к этой связи между Мартином Милостивым и беспомощными, длящейся на протяжении веков.

Наряду с этим я нахожу завораживающим контраст между святым Дионисием, гонимым и вынужденным прятаться, и святым Мартином, епископом-триумфатором, наставником многочисленных учеников. Между тем сменился век. Первый зажег искру, второй превратил ее в пламя! Церковь больше не прячется, прошло время проповедей в зловещей темноте подвалов. Отныне она создается в открытую, строится на будущие века. Император Константин порвал с прошлыми практиками. Христиане уже не представляют меньшинство для гонений…