Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер Страница 9

В стране была очень слабая оппозиция против военных расходов, но это являлось отражением того, что такие взгляды посчитали бы непатриотичными, если даже не близкими к предательству. Кроме того, фактические данные о военных расходах были известны лишь очень немногим. Но была устная критика материальной помощи дружественным зарубежным странам. Оружие, стоившее миллионы долларов, было поставлено Египту и другим ближневосточным странам, но те не заплатили за него ни одного доллара. Деньги и ресурсы, которые были крайне нужны дома, направлялись на Кубу и в различные азиатские и африканские страны. Это негодование проявлялось в растущей ксенофобии, когда Советский Союз посещали чиновники и туристы из африканских и азиатских стран. Отношения с Китаем несколько улучшились после дней открытой враждебности, и существовал союз с европейскими сателлитами, но после Второй мировой войны Советский Союз дважды должен был прибегать к военной интервенции в Восточной Европе: в Венгрии (1956) и в Чехословакии (1968). Румыния открыто бросила вызов Москве, и за возможным исключением Восточной Германии к другим странам Варшавского Договора не было никакого доверия.

В то время очень многие считали, что Советский Союз испытывал чрезвычайное перенапряжение сил. Это было верно, и, возможно, некоторые из советских лидеров даже знали об этом. Но даже если и так, они все равно не знали, как закончить Холодную войну. Некоторые из них, возможно, полагали, что это все было виной Запада. В конце концов, даже некоторые из американских экспертов утверждали, что, не будь Трумэна, возможно, не было бы и Холодной войны. Некоторые советские руководители, видимо, считали, что конфликт с Западом был необходим ввиду внутренних причин: как еще можно было оправдать так много ограничений дома, целую диктаторскую систему?

Одной из причин краха Советского Союза была слабость и неэффективность его высшего руководства. Леониду Брежневу было семьдесят пять лет, когда он умер в 1982 году, и должен был быть избран новый Генеральный секретарь.

Юрий Андропов серьезно болел уже много лет, но его стиль руководства был в некотором отношении лучше стиля его предшественника (он почти всегда консультировался со своими коллегами по Политбюро до принятия важных решений). Брежнев не стремился к переменам; период с 1970-х стал известен как «застой». Система, в конце концов, работала, даже если она не работала хорошо, оппозиция была незначительной, а службы безопасности все держали под контролем. К тому времени, когда Брежнев умер, партийное руководство состояло из пожилых людей, потерявших связь с проблемами простых людей. В одном романе, изданном в первые годы гласности, описывалось затруднительное положение, в котором оказалось некое очень высокопоставленное лицо, министр или крупный партийный начальник, автомобиль и водитель которого не появились, чтобы отвезти этого большого начальника домой после заседания. Он попытался доехать домой на общественном транспорте, но у него возникли очень большие трудности, потому что он понятия не имел, как это сделать.

Юрий Андропов, который в течение многих лет был главой КГБ, стал преемником Брежнева. У него была репутация умного лидера, который чувствовал отвращение к ситуации в стране, прежде всего, к постоянно растущей коррупции, и он стремился провести реформы. За время его правления приблизительно восемнадцать министров и старших партийных секретарей были сняты с должности. Но не было никакой либерализации, только более строгие репрессии дома, и никаких изменений во внешней политике. Андропов был очень болен, неспособен посещать заседания Политбюро. Когда он почувствовал, что его конец близок, он предложил Михаила Горбачева, самого молодого члена этого руководящего органа, чтобы тот председательствовал на заседаниях и в будущем получил власть. Но большинство проигнорировало его предложение и выбрало Константина Черненко, которого все считали добрым и безобидным человеком, разумно поддерживающим хорошие отношения со своими коллегами. Если Андропов пробыл на своей должности восемнадцать месяцев, то Черненко продержался тринадцать месяцев, тоже старик, неспособный посещать многие из заседаний Политбюро. Он произносил траурную речь на похоронах своего предшественника, но был настолько слаб, что едва смог закончить ее. Так как это было показано по телевидению, миллионы советских зрителей увидели произошедшее, и их впечатление было ужасающим. Это только усилило преобладающую депрессию и пессимизм: страна, сталкивающаяся с серьёзными проблемами во многих областях, испытывала явный недостаток разумного и эффективного руководства. Лишь после смерти Черненко Михаил Горбачев пришел к власти.

Советский Союз, конечно, находился в то время в плохом состоянии, хуже, чем думало об этом большинство людей на Западе. Но действительно ли его окончательный крах был неизбежен? Возможно да, но не с экономической точки зрения. Правда, даже пшеницу тогда приходилось импортировать, нечто неслыханное для страны, которая когда-то была среди ведущих экспортеров пшеницы. Но никто не голодал, и, если и была широко распространенная неудовлетворенность, то она не достигала точки кипения. Пропагандистская машина твердила людям, что ситуация на Западе, мол, была еще хуже, а КГБ эффективно подавлял любую оппозицию. Если и была неудовлетворенность, то еще большей была апатия, не было никакого острого желания участвовать в политической деятельности, чтобы вызвать политические изменения.

Давайте сделаем маленькое умственное упражнение в духе альтернативной истории. Режим Путина обязан своим выживанием и успехом только одному фактору — экспорту нефти и газа, который составляет приблизительно половину российского бюджета. До 2013 года, когда ее перегнали Соединенные Штаты, Россия была крупнейшим мировым производителем нефти и газа. Если цена барреля сырой нефти в 1988 году составляла 14 долларов, и в 1998 — 11 долларов, то в 2013 году она достигла 94 долларов, а сейчас составляет около 52 долларов.

Теперь представим себе, что 11 марта 1985 года Генеральным секретарем Коммунистической партии был назначен не Горбачев, а кто-то другой — скажем, некий другой член Политбюро (условно назовем его Иван Иванов), и если через десять или пятнадцать лет за этим Иваном Ивановым последовал, скажем, некий Сергеев — оба вовсе не либеральные реформаторы, а руководители в брежневской традиции, которым удалось бы выкарабкаться из 1990-х — то они воспользовались бы нефтяным и газовым процветанием, которое впоследствии произошло, без каких-либо особых усилий по модернизации. Верховный Совет все еще существовал бы, как существовала бы и коммунистическая партия с ее политической монополией. Партийное руководство восхваляли бы за рост богатства страны и за его мудрость, энергию, дальновидность и проницательность в создании более богатой страны. Некоторые незначительные политические