Эдуард Филатьев - Бомба для дядюшки Джо

Эдуард Филатьев

Бомба для дядюшки Джо

«Можно ли оценивать людей по точности их знаний по физике или более или менее правильному пониманию ими настоящей системы мира?»

«Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, гораздо большее значение для данного поколения и всего хода истории, чем чисто интеллектуальные достижения»

Текст печатается в авторской редакции

Фото на обложке: ИТАР-ТАСС

Дизайн обложки: Александр Коновалов

Небольшое вступление

Дядюшкой Джо в середине двадцатого века американцы и англичане стали называть Иосифа Сталина — его имя по-английски звучит как Джозеф (Josef). А бомбы, которые предназначались для него (на Западе их до сих пор называют «Джо-1», «Джо-2» и так далее), были не простыми, а атомными.

История создания страной Советов этого грозного оружия уничтожения долгое время была тайной, скрытой под семью печатями. А о тех, кто выковывал советский ядерный меч (или ядерный щит — его называли и так и этак), словно о сказочных героях слагались легенды и мифы.

В наши дни непроницаемая пелена таинственности, плотно окутывавшая ядерные дела, наконец-то слегка рассеялась. Но атомная отрасль всё равно полна загадок. А многие из тех, кто имеет к ней отношение, по-прежнему живут и работают в ЗАТО — закрытых административно-территориальных образованиях, а если проще, то в закрытых зонах — в тщательно охраняемых городах, обнесённых колючей проволокой.

И всё же рассекречивание произошло. В соответствии с указом

президента Российской Федерации (от 17 февраля 1995 года № 160) и распоряжением правительства РФ (от 24 мая 1995 года № 728-р)

вышло несколько томов сборника «Атомный проект СССР». Стали публиковаться воспоминания участников тех далёких событий.

И тотчас мифы и легенды обрели плоть и кровь. «Секретные физики» превратились в реальных людей с непростыми подчас

характерами и с массой самых обыкновенных человеческих достоинств и недостатков. Но при этом очень многое вдруг оказалось совсем не таким, каким представлялось ранее.

Впрочем, от этих неожиданных открытий и откровений история создания советской атомной бомбы не потускнела, а стала ещё более драматичной и по-человечески более понятной. Между прочим, именно к этому стремились и сами создатели грозного оружия. Физик Виктор Давиденко, один из ближайших сподвижников главного советского атомщика Игоря Васильевича Курчатова, писал:

«Приблизительно с середины 50-х годов Игорь Васильевич стал часто повторять:

— Надо начинать писать, настало время рассказывать о наших делах!

— Написать можно, но кому это будет интересно? Людям нравится читать про их взаимоотношения и переживания, а не про голые факты и ежедневные дела Всем хочется «чего-нибудь весёленького» и «с любовью». А что мы можем сказать весёленького?

— О людях, о взаимоотношениях, о фактах… Нам обязательно нужно написать обо всём, что было и как было, ничего не прибавляя и не выдумывая. Если теперь этого не сделаем, то потом всё переврут, запутают и растащат, себя не узнаем».

Курчатов оказался прав — многое из того, что тогда было, «переврали», «запутали» и «растащили». Но кое-что всё же осталось нетронутым. Например, «атомные» документы, сохранившие дух ушедшего времени и бесстрастно повествующие о событиях и людях той далёкой поры.

Попробуем восстановить прошедшее.

Внимательно вчитаемся в строки архивных документов, вслушаемся в воспоминания тех, кто находился в гуще событий.

Попытаемся представить себе, как всё происходило на самом деле.

Воссоздадим портреты рыцарей атомного меча.

Без всякой предвзятости. Лишь критически сопоставляя факты и доводы, реплики и фразы, тома научных отчётов, листки агентурных сводок и строки самых обыкновенных доносов.

Глава первая

Утро атомной эры

Великий атомный блеф

25 сентября 1949 года газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС. Именно таким образом Кремль в те годы оповещал общественность (главным образом, международную) о том, что думает правительство страны Советов по поводу тех или иных произошедших в мире событий. На этот раз официальный тассовский документ извещал читателей об очередной ошибке политиков Запада, которые превратно истолковали сугубо мирные деяния большевиков, представив их как агрессивно-милитаристские:

«23 сентября президент США Трумэн объявил, что по данным правительства США в одну из последних недель в СССР произошёл атомный взрыв. Одновременно аналогичное заявление было сделано английским и канадским правительствами…

В связи с этим ТАСС уполномочен заявить следующее:

В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов — строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств. Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что это могло привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза.

Что же касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить, что ещё 6 ноября 1947 года министр иностранных дел В.М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета давно уже не существует». Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своём распоряжении это оружие. Научные круги Соединённых Штатов Америки приняли это заявление В.М. Молотова как блеф, считая, что русские смогут овладеть атомным оружием не ранее 1952 года. Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия ещё в 1947 году…».

Вот с таким неожиданным заявлением выступило Телеграфное Агентство Советского Союза (ТАСС). Суть его сводилась к тому, что в СССР много строят, много взрывают, и атомная бомба у него давно уже есть.

Что же касается атомных испытаний, из-за которых весь сыр-бор и разгорелся, о них ТАСС не проронил ни слова, и мировая общественность продолжала недоумевать: был ли взрыв, о котором говорил президент Трумэн, или его не было?

Вполне исчерпывающий ответ на этот вопрос могли бы дать советские физики-ядерщики. Но они молчали. Очень долго. Десятилетия! Многие — до конца дней своих.

Почему?

Об этом — в докладной записке, написанной 4 сентября 1949 года заместителем министра внутренних дел СССР Авраамием Павловичем Завенягиным:

«Товарищу Берия Л.П.

В соответствии с Вашим распоряжением докладываю:

Подписки о неразглашении сведений об испытаниях отобраны от 2 883 человек, в том числе от 713 непосредственно участвовавших в испытаниях работников КБ-11, полигона, научно-исследовательских организаций и руководящих органов, включая всех уполномоченных Совета Министров и учёных.

У остальных работников полигона в количестве 3 013 человек отобрание подписок будет закончено в трёхдневный срок».

Таким образом, хотя сам факт испытания первой советской атомной бомбы превратился в сокровеннейшую тайну, разглашение которой приравнивалось к самому тяжкому преступлению, наличие у СССР нового вида оружия ни от кого не скрывалось. Более того, о нём объявлялось на весь мир. Чтобы все знали о советской ядерной мощи. А в первую очередь — американцы, ещё недавно считавшие себя единственными обладателями атомной бомбы.

С момента, когда это взаимное «обладание» стало достоянием всеобщей гласности, и началось Великое Атомное Противостояние двух великих держав, обладавших Великим Ядерным Секретом.

А начиналось всё тоже с загадочных лучистых тайн.

Загадки атомных лучей

Начало этой невероятно драматичной «атомной» истории следует искать в конце девятнадцатого века — в 1895-ом. Именно в этом году человечество неожиданно столкнулось с чередой необыкновенных явлений, которые так или иначе были связаны с лучами.

Сначала французы, братья Люмьер, сконструировали и построили аппарат, в котором луч света, пронизывавший прерывисто двигавшуюся ленту с фотографиями, создавал на белом экране живые картинки. Даже не картинки, а саму жизнь — ту, что была заранее запечатлена на целлулоидной плёнке. Это удивительное открытие восторженные зрители назовут потом кинематографом.

В том же году россиянин Александр Степанович Попов смастерил прибор, который улавливал электромагнитные лучи, волнообразно исходившие от грозовых облаков. 7 мая 1895 года он продемонстрировал своё изобретение коллегам. Когда у него спросили, как следует называть созданное им устройство, Александр Степанович ответил: «Грозоотметчик». Чуть позднее этому прибору дадут другое название — «радио» (от латинского слова «радиус» — «луч»).