Ада Баскина - Чудо-остров. Как живут современные тайваньцы

Ада Баскина

Чудо-остров: Как живут современные тайваньцы

Социальная экзотика

– Вы хотите, чтобы мы напечатали ваши заметки о Тайване? – спросил меня редактор одного популярного российского журнала. – А что там интересного? Экзотика?

Я немного помолчала, обдумывая, как бы поточней выразить свои впечатления. И, наконец, ответила:

– Социальная экзотика.

Редактор удивленно поднял брови:

– Никогда такого термина не слышал. Я знаю, что на Тайване успешно идет демократизация общества. Но это процесс политический. Знаю, что в результате этого процесса экономика сделала колоссальный скачок, который принято называть «тайваньским экономическим чудом». Что еще?

– «Чудо» не только в ошеломляющем индустриальном росте, – говорю я, – но и в том, как быстро он повлиял на повседневную жизнь людей, как повысил общее качество жизни.

– Замечательно. Но что же тут экзотичного? – удивленно спросил редактор.

– То, что всю эту модернизацию на стадии современного постиндустриального общества тайваньцы умудряются сочетать со своими древнейшими традициями.

Вот это соединение нового со старым – в быту, искусстве, архитектуре, медицине… да почти во всех областях – и кажется мне уникальным.

– Допустим. А откуда вы взяли термин «социальная экзотика»?

Очень мне захотелось слукавить, сослаться на какой-нибудь авторитет. Но я ответила честно:

– Сама придумала.

Так же честно, читатель, я признаюсь и тебе. Мне приходилось бывать в разных странах Запада и Востока. У меня сложилось ощущение, что, говоря грубо, страны и общества разделены на два мира. Либо это мир развитой цивилизации, научно-технических достижений, высоких технологий. Либо мир традиционный, сильно отстающий от того, что называется западной цивилизацией. На Тайване же я первое время ловила себя на том, что никак не могу идентифицировать эту маленькую страну на острове Формоза, по площади равную Голландии. С одной стороны, центр высоких технологий, инноваций в области биотехники, наноиндустрия. С другой – развитие национальных промыслов, культ народных богов, многодневные шествия в честь древних праздников. С одной стороны, современные, хорошо образованные молодые люди, живущие независимо от представлений своих родителей. С другой – неизменно соблюдаемый обычай почитания стариков, святая дань духам – памяти умерших. С одной стороны, высочайшие достижения наук, в том числе и естественных. С другой – смешные предрассудки.

Современная медицина сочетается с традиционной. Западная архитектура одновременно сохраняет черты китайской. Модерн в музыке прекрасно уживается с «пекинской оперой», насчитывающей четырнадцать веков.

Однако под «социальной экзотикой» я имею в виду не только это. Но еще и уникальные изменения ментальности целого народа – от психологии общества закрытого, провинциально-захолустного – к обществу высокоцивилизованному, являющему миру открытость и доброжелательство. Среди других примет этой новой психологии меня в первую очередь поразило отношение к своему быту – забота о чистоте улиц, охрана природы. А также внимание к человеку, к его удобствам – даже к самым мелким, казалось бы, незначительным потребностям.

Об этих переменах я, конечно, не могла судить только по своему опыту. В Тайбэе я провела всего один вузовский семестр, когда преподавала в Государственном университете Ченчжи и работала в принадлежащем ему Институте русских исследований. Из столицы я практически не выезжала. Но многое узнала из своих бесед с новыми друзьями – у меня их немало образовалось даже за недолгий срок: тайбэйцы охотно идут на дружеские контакты. Кроме того, я посетила десятки разных учреждений – школ, больниц, редакций, городских служб и правительственных организаций. Многое для понимания сегодняшней жизни страны дала мне встреча с вице-президентом республики госпожой Лю Сиу-льен.

Но, пожалуй, лучше всего о переменах, произошедших за последние два-три десятка лет, я узнала из книги «Refextions on Taipei» («Впечатления о Тайбэе»), недавно вышедшей на Тайване. Она написана «экс-патриотами», или «экспатами» – так называют иностранцев, подолгу работающих в какой-то стране. Специалисты из США, Канады, Франции и другого зарубежья, живущие на Тайване по два-три десятка лет, сравнивают свои первые и нынешние мысли о стране. Свои впечатления я сверяла с этими заметками и была рада, что они во многом совпадают. В дальнейшем я буду не раз ссылаться на эту книгу и заранее прошу читателя простить меня, если некоторые цитаты покажутся длинноватыми.

Мелочи, мелочи

Вам удобно?

– Что вам больше всего понравилось в Тайбэе? – спрашивает меня главный редактор газеты «Тайбэй таймс» Амбер Чен. Она внимательно смотрит на меня, а я наблюдаю за ней. Она вся такая изящная, по-восточному утонченная, в каждом движении аристократизм. И я тяну с ответом.

– Так что вам здесь больше всего понравилось? – переспрашивает она доброжелательно.

Какого ответа она ждет? Восхищения тайбэйской природой? Эти причудливые линии гор, со всех сторон огибающих город, в самом деле живописны. Или изумления от ультрасовременных кварталов, блеска рекламы, зеркальных стен небоскребов? Или восторга от прекрасного музея национального искусства «Гугун»?

– Туалет в метро, – наконец решившись, брякаю я.

Гладкий лоб прочерчивает складочка недоумения. Она явно шокирована, хоть и пытается это скрыть.

– Почему так?

Картинка, которая встает в моем воображении, относится вовсе не к Тайбэю, а к Москве. Я еду в столичном метро с маленьким мальчиком. «Хочу пи-пи!» – плачет он. «Потерпи, милый, сейчас доедем до остановки». Мы поднимаемся по эскалатору, подходим к открытой двери с табличкой «Служебное помещение», и я уже вижу заветную дверь, за которой угадывается туалет. Но тут нам путь преграждает милиционер. Он указывает на табличку: «Только для работников метро». Я начинаю уговаривать, упрашивать. Малыш выразительно переминает ножки. «Ну ладно, – сжаливается страж порядка. – Но только ребенок. В порядке исключения. Вам нельзя».

А теперь Тайбэй. В метро я сошла на перекрестной станции и вдруг увидела знакомую пиктограмму: мальчик и девочка. Туалет? Открыла дверь и… забыла, зачем пришла. Большое помещение, отделанное цветным камнем, эффектно подсвечивали разноцветные бра. Раковины для умывания были утоплены в белой мраморной столешнице. Тут же стоял специальный стол для пеленания младенцев. У стены – откидные стульчики. На такой можно посадить ребенка и пристегнуть: так маме будет спокойнее за закрытой кабинкой. На полках в горшочках живые цветы, а кроме того, цветы декоративные. И никакого намека на дурной запах; только слабый аромат сухих трав.

Впрочем, меня поразила не столько красота и безупречная чистота туалета, сколько сам факт его наличия. Как хорошо, что догадались его соорудить хотя бы на перекрестной станции. Через какое-то время я выхожу на другую платформу и… вижу ту же пиктограмму: мальчик и девочка. То же на третьей платформе, на четвертой. Оказывается, туалеты есть на всех станциях. Не такие роскошные, но опрятные, с приятным запахом сухих трав. Около одного такого я увидела объявление: «Ремонт» – крупными буквами. А пониже, на китайском и на английском, что-то еще, буквы поменьше. Я подошла поближе и прочла: «Извините за неудобство. Временный туалет сразу за углом. Он не очень комфортабельный, но это ненадолго».

Вряд ли бы я стала подробно говорить об этом своем впечатлении (шокируя не только изысканную Амбер, но, возможно, и своего читателя), если бы не усмотрела в этом некую тенденцию, характерную для Тайбэя. Заботу о человеке, в самом простом значении этого слова – внимание к его удобству, его самым простым потребностям. Возле стационарной – а не движущейся – лестницы висит другая пиктограмма-предупреждение: пожилая пара интеллигентного вида направляется к ступенькам. «Стоп! – перечеркнута лестница красным крестом. – Вам туда не надо. Вам удобнее ехать в лифте». И стрелочка в сторону этого самого лифта. В самом деле, если вы пожилой человек, или инвалид, или мать с коляской, зачем же вам карабкаться по лестнице? Лифт есть у любого выхода или входа, где вместо эскалатора – стационарные ступеньки.

В час пик, когда толпа плотной массой спускается к поездам, на платформе я вижу полицейского, он внимательно всматривается в пассажиров. Увидел женщину с коляской – подошел. «На этих ступеньках колеса иногда застревают, давайте помогу». А вот старик на костылях, полицейский подходит помочь и ему.

Возвращаюсь на станцию, откуда уехала какое-то время назад. Посреди вестибюля стоит пластмассовый треугольник домиком, его раньше явно не было. Подхожу поближе: «Будьте осторожны! Мы тут только что мыли полы: может быть скользко».

Впрочем, возможно, все это внимание к мелочам свойственно только метро? Что ж, выйдем на улицу, сядем в автобус.