Сергей Есин - Дневник. 2009 год. Страница 10

На следующее утро, когда я пишу эти строки, принесли повестку в суд – Ваня Переверзин вызывает меня по поводу летнего письма, напечатанного в «Литгазете». Для дневника пригодится все, пойду, если не утихомирился.

4 февраля, среда. Вечером был в театре у С. И. Яшина на «Ночи перед Рождеством», и пойду снова сегодня вечером. Это особенности моего театрального сознания, мысли возникают во время спектакля, часто я кое-что на программке же и записываю. В общем, спектакль мне понравился, как всегда, у Яшина своя протянутая стилистика и, как всегда, блестящие декорации Елены Качелаевой, его жены.

Но все это не самое главное – вчера ночью «скорая помощь» увезла моего соседа Ашота – инфаркт. Ночью же возле дома началась суета, звонки в домофон, я, честно говоря, подумал, что случилось что-то с родителями Ашота, более старых людей у нас в доме нет. Поэтому утром послал ему сообщение: дескать, не случилось ли что-нибудь, нужна ли помощь? В ответ молчание, что очень не похоже на моего соседа. Все разъяснилось, когда я пришел на работу. Е. А. Табачкова, оказывается, уже позвонила ему домой, и там рыдающие родители обо всем и сказали. Тут же в отделе кадров я отыскал все адреса и получил первые известия: в реанимации, с врачом можно поговорить только завтра после 12. И вот сегодня, созвонившись с С. П. и взяв его ассистировать, я отправился в некий Кардиологический центр в районе Маросейки, а еще ближе – вот странное совпадение – Армянского переулка. Роскошь, чистота, не очень понял даже, как он туда попал. После 20-й больницы, где я знал все ходы и выходы, контраст разительный. Немыслимый. Поговорил с врачом: инфаркт, в сердце затромбированный сосуд, сделал операцию и восстановили кровоток – видимо, это ставшая уже традиционной операция с неким шунтированием через бедренную артерию. Завтра переведут в палату. В приемном покое встретил Олега Сергеева, артиста, которому Ашот составлял документы на звание – вот уж благодарный и ответственный парень, ему позвонили родители.

Вернувшись из больницы, написал рецензию на книгу М.О. Чудаковой.

Кое-что любопытное было по радио. Во-первых, внутреннее распоряжение президента: крупные чиновники не должны в дни всеобщего кризиса мозолить глаза публике на мировых курортах, поэтому должны писать бумагу, куда едут, и не выключать телефонов. Здесь все вспомнили, что во время истории в Кондопоге не могли отыскать губернатора Карелии и генерального прокурора. Судя по сообщениям, наши крупные чиновники, губернаторы, министры, соратники президента по его администрации засветились на Рождественские праздники в Куршевеле. Несколько фамилий были по радио перечислены, среди них я запомнил имя Дмитрия Рагозина. На это можно только сказать: таких уж чиновников господин президент набрал! Из новостей этого же радостного плана еще одно небезынтересное сообщение. Оказалось, по данным расследований экологов, ссылающихся на местных жителей и очевидцев, во время крушения вертолета в Алтайском крае у горы Черная было подстрелено вовсе не 3 горных барана-архара, которые были видны на снимке у самолета, а около тридцати – это приблизительно 28% всей популяции. К сожалению, подстрелен был и вожак, и теперь, как считают местные охотники, стадо рассеется и погибнет. Напомним, что среди охотников были и очень высокопоставленные чиновники. Это кадровые вопросы нашего правительства и президента. Есть и еще добавление к этой истории: оказывается, до «официального» был и еще один «спасательный» вертолет, который забрал незарегистрированное оружие, видимо, часть добычи, двух девушек и подростка. Крепенько охотники экипировались.

5 февраля, четверг. Вчера вечером выехал из дома в 17. 20, за час сорок до спектакля, и приехал в театр Гоголя на час позже, уже после антракта. В Москве резко потеплело, и пошел снег, даже не снег, а какая-то снежная крупа. Москва, как и положено, встала. Отрезок после моста и мимо Курского вокзала ехал больше часа. Играла на этот раз Солоху моя любимая Анна Гуляренко. Наконец-то как-то определился со статьей о Яшине, буду делать статью о трех его последних спектаклях – «по литературе». В какой-то степени он очень похож на меня: тоже ничего в жизни не видит, кроме работы.

День прошел довольно напряженно. В институте давали зарплату, не могу сказать, чтобы после всех повышений и 30% обещанной бюджетной прибавки я получил больше. Но кажется, – по сведениям у кассы, – значительно больше получили наши проректоры и бухгалтер. О ректоре не говорю, он фигура святая. У Сергея Толкачева, профессора и доктора, студенты которого не помещаются в 23-й аудитории, жалованье – 23 тысячи с рублями – знаю, потому что получал за него; а вот у проректора по хозяйству 66 тысяч. Чтобы выкроить деньги для себя, начальству надо недодать остальным. Получал также зарплату для Ашота – 8 тысяч с небольшими рублями. Такого дьявольского разноса в зарплатах в советское время не существовало.

До моего похода в больницу к Ашоту мне еще надо было сходить на Экспертный совет по наградам. К счастью, это недалеко на фоне такого несчастья с Ашотом – шел мимо МХАТа – все время думал о Т. В. Дорониной. Начал бояться за всех своих знакомых. На совете все, как обычно, пошла новая волна, так сказать, стремление подзадержать присвоение званий народного и заслуженного артиста, получить его, скорее, за выслугу лет. Правда, за выслугу лет при Николае Первом актерам давали даже личное дворянство. Но волна эта, в принципе, стараниями Паши Слободкина и кое-кого из других членов совета была отбита. Но кое-что, естественно, протискивается. До конца совета не досидел, ушел в пять.

Ашоту отнес передачу. За продуктами в магазин бегала Надежда Васильевна и купила все так, как мне бы никогда не удалось: женский заботливый глаз. В больнице у Ашота еще раз подумал, какое счастье, что он попал именно в Центр интервенционной кардиологии. И сам центр прекрасно и современным образом оборудован, и, главное, там немедленно поставили диагноз и немедленно же соперировали. В обычной бы больнице еще неизвестно, чем бы закончилось. Накануне мне отец Ашота рассказывал, что врач «скорой помощи» обзванивал больницы, везде было полно. Только в Центре сказали: «везите». Делали операцию, по рассказу Ашота, без наркоза, зонд проходил через вену в паху. Как растворяли тромб и разбивали сужение сосуда, Ашот по телевизору хорошо видел.

Еще до отъезда из дома в институт слушал радио. По «Эху» постоянно и тревожно говорят о кризисе. Много говорят о поддержке правительством банковской системы. Кое-что я с эфира записал, поэтому за точность ручаюсь. О банках и банкирах. «Утром выпрашивают деньги у правительства, а вечером покупают зарубежную собственность».

6 февраля, пятница. Вчера политикой закончил, сегодня с политики начну. Довольно редко последнее время читаю газеты, но вот сегодняшний номер «РГ». Коллекционирую лишь свой специфический интерес. После цитирования расскажу про свое утреннее посещение Теплостанского рынка – одного из самых дешевых в городе.

Кадровый вопрос. Число уголовных дел против VIP-персон за год выросло в три раза. »…под статьей оказалось более 11 тысяч «неприкасаемых»: судей, прокуроров, депутатов… Обвинения в различных преступлениях уже предъявлены 1442 судьям, прокурорам, адвокатам и народным избранникам, 575 человек уже осуждены».

Фемида. В эту когорту лучших из полутора тысяч героев вошли следователи , их набралось без малого 200 человек. «Обвинения большей частью стандартные – фальсификация доказательств, вымогательство, взятки и даже присвоение вещественных доказательств»; адвокатов 136 человек.

«Их самые распространенные служебные грехи – мошенничество, сговор, подкуп свидетелей»; судьи »…в 26 случаях возбуждены уголовные дела, пятерым вынесены приговоры. В основном за неправосудные вердикты, служебный подлог, взятки»; прокуроры – здесь газета застеснялась с цифрами и в качестве примера приводит Мордовию: по этой крошечной республике сразу три прокурора.

Народные избранники. «Под следствием оказалось более 4 тысяч избранников. Обвинения предъявлены за присвоение казенного имущества, подпольную предпринимательскую деятельность, кредиты». Разнос показателей по деянию, деликатно названному вместо воровства «присвоением», от 7 миллионов до 138 миллионов рублей.

Образование. По этой категории проходит лишь один бывший ректор Волгоградской академии государственной службы и депутат областной Думы Михаил Сукиасян. Здесь мелочь, «покупал недвижимость за счет федеральных средств», «по его распоряжению выплачивалась зарплата преподавателям, не работающим в академии. Государству был нанесен многомиллионный ущерб».