Людмила Шапошникова - Австралоиды живут в Индии Страница 10

Полицейский был молод и в предложении странного старика увидел возможность забавного и приятного приключения. Редди, так звали его, быстро договорился с Полией и обещал через день-два наведаться в деревню. Окрыленный успехом, Полия целый день хвастался в деревне удачей. Только Ченчамма не обратила на это внимания и не приняла слов отца всерьез. Она слишком хорошо его знала. Но прошло несколько дней, и в деревне появился полицейский. Ченчамма, стройная и большеглазая, сразу приглянулась ему.

— Ну что ж, — снисходительно посмеиваясь, сказал Редди, — будешь моей женой.

— Нет, — решительно ответила Ченчамма. — Я твоей женой не буду. Я люблю Гантайю.

— Ха-ха! — затрясся Редди. — Она любит Гантайю. Это даже интересно!

И ему, действительно, стало интересно. Банальное приключение приобретало эмоциональную и даже драматическую окраску. Он подошел к Ченчамме, взял грубой рукой ее за подбородок и сказал:

— Смотри теперь у меня. Редди не из тех, кто упускает хорошеньких девчонок. Сейчас мне некогда, но приду через неделю. Так что приготовься.

Ченчамма резко вырвалась от него и убежала на реку. Редди для солидности еще посидел в деревне, а потом насмешливо бросил Полие: «Пока, тесть», — и удалился.

― И-эх ― сказала Полие жена. — Старый, а ума не нажил! ― и в сердцах разбила единственный горшок.

Ночью этого дня Ченчамма первый раз бежала из дому. Но Полия был бдительным. Он почувствовал настроение дочери. Они с братом поймали девушку, когда она была уже за рекой, и вернули домой. А Гантайя все не приходил. Видимо, был занят своими мужскими делами.

Полицейский сдержал свое обещание и воскресным утром снова появился в деревне. Ботинки его были до блеска начищены, а сбоку грозно висел пистолет. Полицейский был полон решимости и настроен серьезно.

― Ну как, одумалась? — спросил он Ченчамму.

Он уже знал о ее побеге.

― Я не буду твоей женой, — ответила она.

― Слушай, — сказал Редди, — перестань упрямиться. Ведь всем известно, что женщины-янади сговорчивые. Вы ведь и до замужества спите с парнями. А ты что, особенная?

― Мы спим, когда любим, — громко сказала Ченчамма. ― И тебе этого не понять.

Редди опять захохотал:

― Как это, не понять? Ишь ты! Так ведь это проще простого. Подумаешь — переспать! И ты это брось! Ты будешь есть рис каждый день, если уйдешь со мной в город. Сари куплю тебе красивое.

― Не надо мне ни риса, ни сари, ни тебя! — последовал дерзкий ответ.

― Ченчамма! Что ты делаешь? — вдруг вне себя закричал Полия. Он был сердит и раздражен. Его мечта, так долго лелеянная и так великолепно и хитроумно осуществленная, теперь разбивалась на куски об упрямство этой девчонки. Разбивалась на куски прямо на глазах у изумленных и потрясенных жителей деревни. И на глазах его самого. Это было свыше его сил.

― Подожди, старик, не ори, — повелительно приказал Редди. — Сейчас она заговорит по-другому.

Полицейский сдвинул кобуру и стал вытаскивать пистолет. Ему уже порядком надоела эта история. Но отступаться от девчонки ему не хотелось. Он очень надеялся, что пистолет ускорит ход желаемых событий. При виде пистолета всех свидетелей этой захватывающей сцены сдуло как ветром. Даже Полия малодушно спрятался за хижину. А у Ченчаммы ноги как будто приросли к земле. Она не могла шевельнуться и стояла перед Редди тонкая, прямая, с посеревшими губами.

— Ну как? — спросил полицейский, поигрывая пистолетом. — Теперь согласишься?

— Нет, — с трудом выдавила из себя девушка.

Полия глухо застонал за хижиной.

— Ну так пеняй на себя! — глумливо улыбаясь, сказал Редди. — Теперь стреляю. Раз, два…

Полия заткнул уши. Он однажды слышал, как громко стреляет пистолет.

— Три!

— Нет!

И это «нет» было громче и сильнее пистолетного выстрела.

Полицейский рванул кобуру и дрожащими пальцами стал засовывать туда пистолет. В хижине стонала мать от страха и горя.

— Эй ты, вонючий шакал! — закричал Редди Полие. — Выползай! А когда придешь в себя, сам приведешь мне ее в город.

Ченчамма тихо и безмолвно опустилась на теплую землю…

Известия быстро распространяются по всей округе янади. Но в пути меняются многие детали, а иногда смысл новости. Так Гантайя узнал, что Ченчамма собирается стать женой важного полицейского из города.

Он бежал целый день, не разбирая дороги. Он не знал куда бежал. Он просто убегал от своей боли, но она настигала его, валила обессиленного в кусты. Затем встряхивала, поднимала и вновь бежала вместе с ним. Она была такой невыносимой и неотступной, что смерть казалась Гантайе желанной и облегчающей. К вечеру, совсем обессиленный, он добрел до полотна железной дороги. Оступаясь, поднялся на насыпь, положил голову на рельсы и стал ждать. Сталь рельсов приятно холодила разгоряченную щеку. Гантайя начал понемногу успокаиваться, но решимость погибнуть под поездом не проходила. Теперь он лежал на рельсах, отрешенный от всего мира, от своего прошлого, от Ченчаммы. Было тихо, очень тихо. И эта тишина давила. Потом тишина наполнилась каким-то поющим звуком. Гантайя не мог понять откуда шел звук. Он прислушался и понял, что звучали рельсы. Звук неотвратимо нарастал, и Гантайе становилось страшно. Он втянул воздух и почувствовал, что пахнет гарью. Подходил поезд. А рельсы теперь гремели, как тысячи хорошо натянутых барабанов. Смерть получалась шумной, а это было не в духе янади. И дух этот в нем взбунтовался. Дрожа от испуга, Гантайя вскочил с рельс, но не успел отдернуть правую руку. Колесо проехало по пальцам. Острая боль пронизала все тело. И в этой боли, страшном грохоте, дыму и сверкании огней унеслось куда-то в ночь чудовище поезда. И тогда Гантайя почувствовал, что теплые струйки крови стекают по телу из раненой руки. Он инстинктивно прижал к себе запястье…

И снова известия поползли из одной деревни янади в другую. Так Ченчамма узнала, что Гантайя из-за нее бросился под поезд. Но она была женщиной. А женщины в племени янади (как, наверно, и везде) благоразумнее и рассудительнее мужчин. Ченчамма решила пойти в деревню Гантайи и узнать о случившемся на месте. Так она сделала вторую попытку сбежать из дому. И снова Полия перехватил ее. Ему хотелось выполнить приказ полицейского и привести дочь в город. Но… не тащить же ее на спине. Полия больше не работал садовником в городе. Он боялся встречаться с Редди. А Ченчамма целыми днями сидела в хижине наедине со своим горем. Она отказывалась даже от той скудной пищи, которая была в семье. Но в один прекрасный день, когда Полия и его брат были на реке, в хижину сунулась улыбающаяся физиономия Гантайи. Ченчамма даже не вскрикнула. Она смотрела на Гантайю широко открытыми глазами и ничего не говорила. Так смотрят на внезапно материлизовавшийся дух предка. Правая рука Гантайи была на перевязи, и он смог обнять ее только левой.

― Так ты не стала женой полицейского? — только и спросил он ее.

Ченчамма покачала головой и почувствовала, что в жилах духа, когда-то бросившегося под поезд, течет настоящая человеческая кровь, только, пожалуй, слишком горячая…

В тот день они договорились обо всем. И вот теперь эта прохладная ночь третьего побега. Несмотря на то, что звезда Арундати вела себя в эту ночь сомнительно, Ченчамма с рассветом уже была в деревне Гантайи.

Род Звезды был возмущен родом Мухи.

— Виданное ли дело, — сказала мать Гантайи, — вмешиваться в дела дочери. Полия совсем выжил из ума. Это все его городские штучки. Это там родители суют свой нос, куда не следует.

Как бы то ни было, а брачная церемония должна была состояться в доме невесты. И люди рода Звезды направились увещевать Полию.

Полия вздыхал и отводил глаза. Ибо перед этими глазами неотступно стоял образ важного и рассерженного полицейского с пистолетом.

Переговоры грозили стать затяжными. Но решительно вмешалась мать Ченчаммы.

— Ченчамма — моя дочь, — сказала она. — И свадьба будет здесь. А ты, — повернулась она к Полии, — можешь отправляться к своему важному полицейскому.

— Нет-нет, — малодушно забормотал Полия. Одна только мысль о встрече с Редди приводила его в трепет. Полия, махнув рукой на все, удалился на безопасное расстояние от обеих договаривающихся сторон. Оттуда он пытался подавать кое-какие реплики. Например: как быть с завязыванием тали. В городе невесте завязывали тали — ожерелье для замужней женщины, — и некоторые янади тоже делают это. Правда, такого ритуала удостаиваются только невинные девицы, сказал ему брат в городском храме. Жена снова прервала его туманные рассуждения на этот счет.

— Что тебе далось это тали? Наши предки никогда этого не делали. Мы тоже обойдемся.

Довод был убедительным, и Полия окончательно замолчал.

А потом было много цветов. Хижину Ченчаммы украсили лотосами, в волосы невесты вплели гирлянды жасмина. Люди рода Звезды и рода Рисового зерна пели и танцевали в тот день и вечер. А представители рода Мухи все больше сидели и помалкивали. Они считали себя в чем-то ущемленными. Но в чем именно, так и не могли разобраться. Может быть, они жалели Полию и его погибшую мечту.