Антон Вершовский - ДАТСКИЙ ДНЕВНИК Страница 10

Как он рассказал нам, в свое время даже он пытался откосить армию, упирая на свои религиозно-пацифистские воззрения, а призывная комиссия, как ей и положено, эти воззрения проигнорировала. Откосить ему, однако, все-таки удалось, отслужив неделю и убедив за это время офицеров своей части, что для армии будет безопаснее держаться от него подальше.

Начал службу он с того, что не встал на первый свой подъем, потому что свою форму он, как положено, запер в шкафчик, а ключ от шкафчика оставил в кармане этой самой формы. Пока офицеры и сержанты разбирались, как ему это удалось, и вскрывали шкафчик, он лежал в кровати.

Потом его погнали на медосмотр, где он отказался сдать кровь на анализ, заявив, что не доверяет чистоте армейских шприцов и вообще армейских намерений, а когда командир попытался заставить его подписать бумагу о том, что он отказывается сдавать этот самый анализ, от сказал, что и подписывать он никаких армейских документов не будет — мало ли что ему подсунут?

В общем, за неделю все убедились, что каких-то шариков у него точно не хватает, или наоборот, есть лишние, и отправили его на альтернативную службу в университетский госпиталь, где он, как человек образованный, вместо положенного выноса горшков устроился выписывать пенсионерам слуховые аппараты. Совершенный датский Швейк, даже взгляд голубых глаз такой же — невинный и безмятежный. Что касается благотворительности, то он и правда ее очень любит, а кроме того, у него очень большие виды на мой эксперимент и мою помощь. :-)

Кстати, об армии. Здесь своеобразная система призыва — лотерея. Каждый потенциальный призывник обязан явиться в призывную комиссию и вытащить номерок. Если в этом году, например, берут в армию 2000 человек, — значит, номера с 1 по 2000 обязаны отслужить год, а остальные свободны. Учеба в университете и аспирантура дают отсрочку, но не спасают. Я знаю одного аспиранта, который после защиты должен будет отрезать свой роскошный пони—тэйл и идти маршировать.

Поэтому мой приятель Кристиан, у которого отец — швейцарец, предпочитает жить в Дании, но на всякий случай сохранять швейцарское гражданство. А живи он в Швейцарии, тоже служил бы как миленький — там все мужчины раз в несколько лет призываются на службу на несколько месяцев — и так до пенсионного возраста.

А поездка была бы всем хороша, если бы не традиционная датская погода — дождь вперемешку с туманом. Эрик повез нас к северу от Орхуса, потом мы вылезли из машины и долго шлепали по мощенной камнем мокрой "викинговой" дороге, проложенной прямо по морскому мелководью на близлежащий остров. Остров прославился тем, что на нем стоит разрушенный старинный замок, в котором в 15 веке держали в плену в подвале шведского короля Густава Какого-то.

Замок этот снаружи похож на кариесный зуб; внутренняя планировка — квадрат 20 на 20 метров. Естественно, королю Густаву быстро надоело сидеть в этом архитектурном шедевре, и с помощью юной красавицы—служанки он бежал, собрал войско, поднял мятеж и освободил Швецию из-под датского ига.

Опять же, все бы замечательно, если бы не туман. "Суровая красота северной природы" видна была где-то метров на 50.

Потом бродили по крохотному городку Эбельтофту. Что-то вроде Орхуса, только ужатое до размера трех старинных улочек, очень симпатичный туристский заповедник — однако в нем настоящие люди живут, вроде как звери в европейских зоопарках. Дома точно такие, как на улице Меллестин или в "старом городе". Одна маленькая деталь — из окон у них торчат под углом пары зеркал вроде автомобильных, которые смотрят сразу в две стороны улицы — старинная версия телевизора.

Потом перекусили бутербродами и поехали на море. Долго брели по побережью и старательно наслаждались морским воздухом, в результате бедолага—аргентинец весь посинел от холода (было где-то +10 градусов) и приготовился погибнуть смертью героического полярника. Эрик сжалился над ним, свернул с линии побережья и предложил нам для согрева штурмовать одну из самых высоких гор Дании (тоже туристскую достопримечательность). В горе было примерно 50 метров и, естественно, в склоне сделаны удобные деревянные ступеньки, чтобы штурмовать было легче.

На вершине "горы" рос какой-то сумасшедший лес — в марте (и, очевидно, всю зиму) он кажется совершенно зеленым, а на самом деле листьев на деревьях нет, но от корней до кончиков веток они обернуты вечнозеленым плющом, таким же, как на стенах университета. Потом по этому вечномокрому лесу возвращались к машине, потом долго сдирали с ботинок килограммы налипшей грязи, потом вернулись в Эбельтофт и пошли в старинный ресторан пить кофе, потом минут пятьдесят ждали, пока заспанная дебелая белокурая деваха принесет наш заказ — четыре кофе и четыре куска кекса. При этом мы в ресторане были единственными посетителями — наверное, все две сотни жителей города в пять часов дня уже спят.

14 марта. Получил и отсканировал фотографии датского тумана, отснятые во время этой эпопеи.

18 марта. Кажется, прожив здесь семь месяцев, я, наконец, начал разбираться в здешних институтских общественных отношениях, которые, оказывается, до смешного напоминают родные российские. Например, когда я в сентябре пришел в мастерскую со своими чертежами и своим начальником, я незамедлительно получил не то, чтобы полный отказ — но вполне официальные заверения, что такую сложную конструкцию меньше, чем за два месяца, не сделать, все заняты — и весь прочий набор лапши на уши. Естественно, нужны мы им с моим начальником — у них своих начальников хватает. Еще бы я своего классного руководителя к ним привел.

А вот если бы я сначала пришел к ним просто посоветоваться, а уж потом принес бы чертежи, да убедительно соврал бы, что без их советов ничего не получилось бы, да еще бы и пива принес — все бы сделали. Не в два дня, конечно, все-таки это Дания, но за неделю сделали бы. Мой сосед по офису Миккель говорит, что в Германии, например, в мастерскую приходят с чертежами и говорят: "Сделать к такому-то сроку!" На что главный механик отвечает: "Не получится, потому что размер в правом верхнем углу четвертого листа вашего чертежа не соответствует стандарту № 752 от 1928 года"…, и так далее до бесконечности, все согласно инструкции. А здесь, в Дании, инструкции, конечно, выполняются, но для "своих" всегда можно сделать исключение, и на этих исключениях все и держится.

Одну историю о том, как буквально в Дании могут пониматься и выполняться инструкции, мне рассказал механик Торбин. Его новенький, купленный в Дании "Форд" не прошел техосмотр по одной причине — в лампах фар этого самого "Форда" 2 спирали, и на стеклах фар, соответственно, приведены два значения интенсивности света.

Если их, два значения, сложить вместе — получится полный свет, который дают эти фары, и он соответствует датским стандартам. А значения по отдельности — не соответствуют. И все. Спрашивается, неужели нельзя померить, сколько света дают фары? Оказывается, померили, записали, что все нормально, но это ничего не меняет, потому что по правилам соответствующая стандарту цифра должна быть отпечатана на стекле!

Бедолага Торбин героически, курсируя между автоинспекцией и местным представительством Форда, бился с ними в течение месяца и, наконец, поняв, что стенку лбом не прошибешь, купил за 350 долларов фары, на которых все было отпечатано в соответствии с датскими стандартами, а родные американские выбросил с досады.

Но между "своими" все определяется чисто человеческими отношениями, а эти отношения опять же сильно напоминают российские. Те же механики ("пролетариат"), например, точно так же задирают нос перед научными сотрудниками, посмеиваются над ними и охотно им покровительствуют. Хотя по логике капиталистических отношений им бы полагалось сидеть и не вякать — но здесь не капитализм. Здесь что-то среднее между коммунизмом и первобытно-общинным строем, первобытно-социалистическая система, которая оказалась очень эффективной. Датчане с гордостью вспоминают, что 100 лет назад Дания была самой бедной страной Европы, и стала одной из самых богатых благодаря датскому социализму.

Как мне объяснял тот же Миккель, все датское процветание построено на доверии друг к другу (и, добавлю от себя — на недоверии к остальным). Так, все датчане сознательно (по идее) платят в общей сложности больше 60 % налога, что позволяет им выплачивать пособия по безработице, не меньшие, чем нормальная зарплата. Понятно, при чем тут доверие — все работающие должны верить, что кормят не просто лентяев, а несчастных неудачников, и что без причины ни один датчанин сидеть на пособии не будет. И действительно, не сидят — не так воспитаны. Зато иммигранты вообще не понимают, зачем в таких условиях работать. У меня есть друг, русский музыкант, который уже 10 лет играет исключительно для самого себя, коллекционирует бешено дорогие музыкальные инструменты и твердо убежден, что чтобы в Дании работать, надо быть полным идиотом. Мы с ним познакомились в перед Рождеством в универсаме, где он с подружкой закупал примерно 20 бутылок вина для тихого рождественского вечера тет-а—тет.